Игорь, оставшись один, перед тем как идти, глянул на рану. Кровью залило ногу ниже колена. На край рваной раны прилипли семянки с белым хохолком от одуванчика. Их хотелось снять, прежде чем преодолеть остаток пути до квартиры на втором этаже, где должна быть мама. Вся надежда была на неё. Отбросив идею очистить рану сосредоточился на маме.
Продолжая рыдать Игорь двинул к подъезду. Особенно охая и опираясь на приобретенные из фильма «Щит и меч»14 знания о мужественности разведчика (а именно разведчиком мечтал стать маленький Игорёк), что помогало преодолеть лестницу. Добрался до двери квартиры, достал до звонка. Когда мама открыла, то паника и страх перекинулась на маму. Та бросилась заливать рану йодом от чего в разрыве заболело нестерпимее.
Она в спешке позвонила отцу на работу. Выручило, что отцу по долгу службы полагался домашний телефон. Спешно приехал сослуживец и на красной четверке15. Помог погрузиться в машину и довез их до больницы. В приемном кабинете Игорю вкололи вакцину против столбняка под лопатку, а потом в хирургическом кабинете парочку обезболивающих уколов в колено для местной анестезии.
Положили на хирургический стол. Два медработника его держали, чтобы не мешал, когда хирург зашивал колено. Доктор наложил свыше тридцати швов.
Время показало, что шил грубо и неумело, с трудом сдерживая меланхолию, испытываемую от расставания с молодой помощницей пару недель как уехавшей в город Благовещенск. Мужчина, осознав, что жизнь состоит из того, во что каждый из нас искренне верит. В его случае это была вера в любовь. Он старался удержать ту, которую боготворил, но ни каждый делает это умело от того и не всякий удерживает. Любимая улетела так быстро, как плененная птица, почувствовав, что клетка дала слабину и пришел момент ударом клюва надломить прут, согнуть его и выбраться на свободу. Этим клювом были те знания, которыми мужчина неаккуратно делился с ней в вечера особых откровенней. Девушка запоминала, умнела и, выбрав перспективы, надломила прут.
Выздоровление проходило в течение месяца. Игорю не позволяли бегать, чтобы не разошлись швы. Какое-то время раз в день получал болезненный укол от столбняка.
***
Медсестра как пиявка высасывала из него через шрам кровь. Та поддавалась и покидала Игоря. Оставшийся от давней раны шрам перестал быть герметичным в местах покрова нетронутой порезами кожи. Он, как шов на ткани, закрывал разрыв, но при нажиме, слабея, пропускал сок жизни. Так кровь оставляла пацана, щедро делясь с маскирующимся под медсестру кровососом.
Оторопев от жути происходящего Игорек, впав ступор, стоял у ванны глупо хлопая веками под издаваемое медсестрой чавканье. В какой-то момент голова закружилась. Медсестра отпала как насытившаяся пиявка, уйдя с головой в воду. Он завалился вперед в след за ней. Погружаясь сначала по плечи, а затем по пояс и с ногами ушел в ванну. Не взирая на объемы ванны, Игорь беспрепятственно задергал ногами ища дно. Работая руками, пытаясь подняться к поверхности и глотнуть воздуха. Не тут-то было.
Ванна как будто выросла в объемах. Он колыхался в ней как маленькая резиновая желтая уставшая уточка, ища твёрдости у берегов глубоководной реки. На бултыхавшись и наглотавшись воды пошел вниз, слабо понимая, где заканчивается сказка про Хоббита, а где начинается больница.
Темнота поглотила его, восхищая вырывающимся из нее видением.
***
Игорь вырос. Стал высоким, широкоплечим, холеным офисным планктоном. В горьком воспоминании о шраме, который растянулся до объема кулака и стал похож на лежащей на носу букву «Г», выцедил еще важный для ребенка факт, что заставлял его переживать разочарование в будущей профессии.
«Тебя не возьмут в разведчики – так определила бабушка по маме, когда он показал ей рубец, – так как обширный шрам на коленке приметен и узнаваем. Разведчик же должен быть обезличен как хамелеон в городе. Сливаясь с массой людей и не обнаруженный делать шпионские делишки. Даже в душе, на пляже, в бассейне, летом в шортах».
Видимо по этой причине стал офисным работником. В этой профессии шрамы добавляли мужества среди мягкотелых.
Но пришла другая напасть. Его укусил комар. По началу, укус не отличался от тех, что доставались в ночи у костра, пьющим из горла водку с двумя товарищами, дерзнувшими отправиться в поход по сибирской тайге в сопровождении спившегося местного экскурсовода. Вернувшись в город, он, периодически почесывая правую лопатку. В дневных заботах пропустил, когда укус вырос до размера фундука. Шишак стал выпирать, как жопа лилипутика и привлекать внимание.
Игорь, в душе надеясь, что лилипут выберется из шишки. По сути он хохмил, надеясь, что шишка рассосется. Подождал полгода и потеряв надежду, что крохотный человечек вылупиться, неспешно побрел к хирургу. Абрамяну Сергеевичу Грызь за 3000 рублей взялся удалить с помощью лазера образование. Предварительно определил шишку как интрадермальный невус16 светло-желтого цвета. Пациенту слова Абрамяна были не понятны, а учитывая неудобство от шишки плата за услуги – мизерной. Пациент согласился.
Усадив пациента на кушетку и обколов лопатку обезболил. Помощница Абрамяна накладывала стерильные салфетки вокруг шишки. Врачуга, устройством внешне напоминающем аппарат для выжигания по дереву, взялся за хиромантию. Запахло гарью. Игорь отводил нос, пытаясь не совмещать гарь с выжиганием по его телу. Больно не было, но спустя несколько минут напряжение в операцию привнесли крики врачевателя.
Сначала тот причитал:
– Образование ни разу ни невус, а чего-то то типа кератоакантома17.
Срезав верхушку, он заявил:
– Образование, ровно айсберг. Раздуто на два фундука вглубь. Три тысячи рублей за такое удаление недостаточно! Надо бы доплатить еще три тысячи рублей.
Чем удивил пациента абсурдностью. Врач, определив уровень дохода по одежде покупателя, торговался как на рынке. Словно в последний раз в своей жизни хотел срубить бабла выше привычного прайса.
Игорь решил глумануть:
– А если нету еще трех тысяч рублей? Бросите операцию?
– Игорь, ладно, – Абрамян покладисто, но недовольно ответил – доделаю за ту сумму, о которой изначально договорились.
Грызь быстро сдался.
Следом он завизжал:
– Акантома18 глубоко разрослась!!!
В этот момент его аппарат провалился в пустоту образования. Шишка была не уплотнена. Завизжала медсестра. Врач бросил оперировать, заметавшись по кабинету. Игорь встал с кушетки не в силах терпеть тот зоопарк, в который угодил и осмотрелся.
Медсестра забилась в угол комнаты, закрывая руками лицо. Врач, стараясь сбить летающую фиолетовую муху, прыгал и размахивал почкообразным лотком.
Игорь, не уточняя откуда появилось насекомое, подцепил на инструментальном столе одноразовый скальпель. Медсестра выдала приступ всхлипов.
Пациент вскрыл упаковку и дождавшись, когда муха сядет на карниз, метнул его. Ловкость рук и никакого мошенничества. Фиолетовые брызги окрасили окно и чуть ниже колпак, лицо и халатик медсестры. Крылатый враг был повержен.
Медсестренка и врачок синхронно нервно дернулись, обернувшись на источник устранения вражины.
– Извините, что вмешался. Подумалось, что мушка вам докучала.
Медработники молчали.
Красноречивый до денег Абрамян успел обмочится.
Игорь решил разведать откуда появилась фиолетовое крылатое:
– Откуда?
Абрамян, не собирался отвечать. Медсестра, размазывая по лицу фиолетовую жижу дрожащим голосом молвила:
– Из акантома.
– Да ладно, – засмеялся Игорь.
Походило на дурацкую шутку. Неужели в нем рос ни лилипутик?
Медсестра встала и подошла к Абрамяну. Игорь заметил, как у врача тряслись пальцы. Странно, что он перед убийством мухи смело размахивал лотком. Объяснялось тем, что он не нападал на мохнатое чудовище, а отмахиваясь защищался.
– Акантому, то удалите?
Медсестра посадила не реагирующего ни на кого Абрамяна на стул. В кабинете был умывальник с зеркалом. Дошла до него, вытерла лицо, поправила прическу, помыла руки и кивнула Игорю, давая понять, что доделает работу врача. Она не сменила испачканный халат, не сменила кабинет. Она не боялась, что пациент поймает заразу, потому что зараза долгое время использовала его как инкубатор. Важнее было для нее скорее избавиться от остатка враждебной плоти у пациента с дырой лопатке, что открывала стенки яйца, в коем выросла муха. Нежели следовать инструкции и затянуть и так хаотичную ситуацию?
Игорь не раз слышал о подкожных паразитах. Когда сам жертва, отпадает брезгливость и наступает пора побороться за себя. Он сел на кушетку, соглашаясь продолжить процедуру. Медсестра справилась с обязанностями Абрамяна. Она закончила начатое.
Игорь покинул помещение, не желая знать откуда появилось насекомое и могут ли быть какие-либо последствия, надеясь, что акантома полностью удалена. Расплатился в коридоре, на кассе перед выходом.
Сидя этим вечером перед телеком, нащупывал пластырь на лопатке, удивляясь как в его теле, несколько месяцев развивалась за капсулированная муха. Игорь запустил игровую приставку иксбокс с «Диабло 3», чтобы отвлечься. Прошло полгода прежде чем рана заросла, обретя статус келоидного рубца.
***
Игорь, после ночного укола за чтение с фонариком под одеялом, «нашел себя» на больничной койке. У стены с привычно карябанной краской, с бессмысленными, как и видением о фиолетовой мухе, нанесенными карандашами и фломастерами надписями, отсутствовал цель. Она, возведенная строителями, не верила в том, что нужна здесь, потому что не была нужна сама себе. Когда её создавали из строительных материалов, то не спросили хочет ли она быть, потому что она не могла этого знать, не имея целостности. А когда её возвели, то её мнение уже не было важно. Вот и И. не помнил спрашивали его мнения перед отправкой сюда.
К этому времени тётя Таня покинула больницу по причине окончания смены. Её следующее дежурство случилось неделей спустя. К тому времени Игорь дочитал Хоббита и вернул книгу. Также узнал у владельца книги, что имеется продолжение увлекательного продолжения кольца всевластия. Восстановил потерянные при ночном купании силы и свёл его к бреду, поделиться которым не посмел, побоявшись, что сочтут ненормальным. А поведение тёти Тани на следующем дежурстве не выдавало в ней того существа, что любит лакомится соками свежих поросят, построившим свой домик даже не из сухих веток, а из тряпочного одеяла.
Часть 3. Первый узел на канате. Эмбрионы и как Олег побывал в прошлом
Взрослому Игорю удалось немного подтянуться и сдвинуться на пол локтя. Канат был надежен, от того ответственно напряжен. Воспоминания словно согревали его, разгоняя кровь. Тело изыскивало силы, чтобы, не торопясь вытаскивать себя из тины.
Поразительное для И. было то, что отчетливо вспомнил ни только действия в своем детстве, а еще то, что ему явилось в его детстве. Это было ужасно страшно, потому что получалось, что он в провалах, что находили на него под влиянием неблагоприятных событий, видел будущее. Игорь действительно полгода назад посещал Абрамяна, удалял акантому ровно так, как ему в детстве «приснилось». В юной поре он не смог представить, что вырастит и окажется на месте того молодого человека. Комбинаторика поражала. Теперь же сомнений не было в том, что болото делилось с ними секретами.
Становилось интересно, как далее будет проходить битва с болотом, ошеломляя перспективами: он добрался до первого узла, а впереди его ждали шесть.
Холод снова донимал. Пол тела погруженного в мякоть болота остывало, придавая ситуации злобный оскал над ценностью человеческой жизни. Пора было войти в воспоминания, чтобы согреться.
***
В 19 лет Игоря положили с тем же диагнозом, гломерулонефрит, больницу в корпус для взрослых пациентов. Там правила отличались от тех детский больниц, что ему довелось изучить. Приступ болезни заставил Игоря лежать на койке лишний раз не вставая, хотя никто не следил за режимом. На пятом этаже 9ти этажного корпуса Филатовской больницы недели две приходилось тяжко. Снова завертелась карусель боли. Капельницы ставили два раза в день. Уколы перед сном. Сдача крови через день: забор из пальца и из вены.
Анализ мочи по Нечипоренко, по Зимницкому, по Каковскому-Аддису отличались графиком, сдаваясь по разным дням, по разным часам. Сложно заняться личными делами, потому как надо сверяться по часам и пить воду, промываясь и толкая мочу к выходу для наполнения стеклянных банок, что выстроились в ряды в туалетной комнате.
Выходить из палаты не мог, от того курить не получалось. Вредная привычка упорно раздражала, требуя внимания. Врач на всякий случай категорически запретил, хотя Игорь не признался, что курит. Спустя неделю захотелось выпить. Осталось понять, когда можно пригубить водки, затем как достать алкоголь и с кем его разделить.
Соседом в шести коечной палате приходился Артур. Самый молодой, 14 лет. Он по национальности армянин, проживающий с родителями в городе Солнцево Подмосковья в печали отлеживал пятый месяц без положительных намеков почек на выздоровление. Игорю, по началу, он понравился за воспитанность и доброту, но чуть позже выяснилось, что его неправильная манера бороться со скукой в больнице тянет его же на дно диализа. Это когда почки не справляются и тебя подключают к специальному аппарату, отрабатывающему за них их функцию фильтра.
Манера заключалась в том, что Артур не запрещал себе курить, выпивать и нарушать диету. Если с табаком и водкой Артур не боролся, воспринимая это как обычный рацион, то диету он соблюдал ровно до приезда друзей. Те заботливо привозили курицу, солёность которой нарушала в организме пациента усвояемость принимаемого лекарства – преднизолона. С друзьями он успешно выпивал и курил.
Во взрослой больнице с огромным количеством пациентов обслуживающий персонал считал, что за свою жизнь в первую очередь обязан бороться пациент. Поэтому пациенты подчас нарушали правила, соблюдая которые они приближались к выздоровлению. Оттого медсестры отмечали праздность Артура, но проявлять настойчивость не собирались. Разве изредка предупреждая об осложнениях, что его ждут.
Артур после встреч с друзьями мучился похмельем и отекал. Анализы говорили о том, что недуг ни отступает и подрастая наваливается, захватывая его энергию. Он валялся днями на кровати, зашлакованная кровь не придавала ему резвости. Она, как браконьеры рыбу, глушила парня на манер динамита: с выпученными глазами чуть подергиваясь заторможено понимал окружающее. Игорю это состояние было знакомо.
Валяясь без сил, Артур иногда оживал, делясь забавными историями. Старался занять себя и Игоря. Он поведал как днями напролет искал дешевых развлечений. Пива, ликеры и водка, местами спирт. Затем с друзьями нюхал клей «Момент». Надевая пакет на лицо, в котором на дне размазан клей дышал до тех пор, пока становилось легко и непринужденно, детские сказки с каждым вздохом приобретали сложность взрослого фэнтази и очаровывали. Как один из друзей задохнулся, не успев снять пакет и заблокировал доступ к воздуху. Как у другого клей размазался по лицу и разъел кожу. Как у него самого от длительного употребления отказали почки. Эти минуты исповеданий приоткрывали занавес почему молодой парнишка загремел на больничную койку. То, что ускользало от родителей.
Отёчность лица Артурчика красноречиво подчеркивала, что организм нацелен против него. Окончательно Игорь сделал вывод, что Артур не выберется, когда тот развлекаясь перед сном колол себе в задницу кетанов, наркотический анальгетик. Упирался лицом в подушку, лежа на животе своей койки, и каждые 10 минут хвастался, что катается на санках с восхитительной горки. Инъекции парень практиковал каждую субботу.
Его довольный визг не будил соседей по палате, кем приходились четверо мужиков за 60 лет, наблюдающиеся врачами на предмет плохо приживающихся донорских почек. Они всегда крепко спали и стабильно портили воздух.