- Синяк под глазом - ерунда. Как говорится: на войне - как на войне. Нечего клювом щелкать на работе. А вот за поломанную камеру ответит вся смена!
Неожиданно перед ним появился помощник дежурного по полку. Он сказал несколько негромких слов и Хмара тут же принялся рыскать взглядом по залу. Личный состав инстинктивно уткнулся глазами в сапоги. Найдя склоненную в сторону трибуны макушку Яреева, капитан произнес:
- Яреев, к командиру полка!
Сергей встал и, сопровождаемый сочувствующими взглядами, вышел из зала. Ибо всякий инспектор знал, что к начальнику столь высокого ранга для получения пряников никогда не вызывают. Хмара увязался следом за сержантом.
Перед входом в штабное здание стояли командир полка Павел Григорьевич Дудинцов и слегка опоздавший на занятия Генка Гарколин. Яреев приложил руку к шапке и доложил:
- Товарищ полковник, сержант Яреев по вашему приказанию прибыл.
Хмара ни о чем докладывать не стал, а просто тихо замер рядом с Гарколиным.
Дудинцов раздраженно махнул кулаком в сторону Яреева и спросил у Генки:
- Ты вчера вечером в районе ипподрома моего кума останавливал?
- Какого именно? - переспросил Гарколин. - У вас их много.
- На желтом "Мерседесе". Он по национальности грек.
- А-а-а, - вспомнил Генка. - Фамилия у него Попадаки?
- Да, - подтвердил командир полка. - Что ты сделал с его удостоверением внештатного сотрудника милиции?
- Не видел я никакого удостоверения, - не моргнув глазом, ответил Генка. - Он достал какую-то красную книжечку, она выскочила из его рук и тут же провалилась в решетку ливневой канализации.
- Да? А мне он рассказывал по-другому, - Дудинцов еле сдерживался, чтобы не заорать. - Он мне рассказывал, что ты, изучив его удостоверение, глумливо сказал: "Оп-ля!", - и специально разжал пальцы. А на люк канализации ты встал заранее.
- А там неглубоко, - сообщил Гарколин. - Он удостоверение почти сразу достал.
- А визитную карточку мою он тебе показывал? - поинтересовался командир.
- Да.
- Так почему ты у него права забрал за проезд под запрещающий знак?
- Визиток можно напечатать в любой типографии сколько захочешь. Весь город в визитках. Вон, Яреев подтвердит...
Дудинцов даже не взглянул в сторону напарника Гарколина.
- Конечно, подтвердит, - с сарказмом произнес он. - Как же не подтвердить, если на прошлой неделе он моего племянника на штрафстоянку загнал!
- Так у него водительского удостоверения не было, - пояснил Яреев. - А родственниками вашими действительно представляется половина города.
- Понятно, - командир пожевал губами и сообщил, - в канцелярии лежит рапорт, в котором Гарколин просит разрешить ему поступить в высшее учебное заведение.
Дудинцов, с ехидством взглянув на Хмару, спросил:
- Николай Анатольевич, это ты на нем колбасу резал?
- Нет, не я, - ответил начальник отделения службы.
- Вот видишь, Гарколин, хрен кто признается в порче документов, - довольным голосом сказал командир. - А новый рапорт писать не надо. Лейтенантов у нас навалом. Да еще эти блатные отморозки из юридического института скоро прибудут. А Яреев, я смотрю, выглядит уставшим. Надо ему на КПП отдохнуть.
- Там уже Тягомотин трудится, - доложил Хмара.
- Тягомотин тоже когда-то выходным быть должен. Вот и чередуй.
- Есть! - ответил Хмара.
Гарколин с Яреевым по пути к актовому залу завернули в курилку. Там, закурив, Генка сказал:
- Чертова система! Чтобы получить высшее образование, нужно разрешение командования спрашивать.
- Не переживай, - произнес Сергей. - Григорьич человек отходчивый. Сейчас не подпишет - подпишет через месяц.
Гарколин затянулся и, выдохнув с силой дым, заявил:
- Блин! Поймаю еще раз этого грека - устрою ему крах Византии!
- Ха-ха-ха! - рассмеялся Яреев.
- Ты чего ржешь? - не понял Генка.
- Вспомнил, как Попадаки решетку монтировкой ковырял!
Они рассмеялись хором.
Занятия, как всегда, закончились в двенадцать часов дня. Весь инспекторский состав вооружили, дали час перерыва и отправили работать. По традиции - нарушители в этот день не требовались. Задача стояла такая: насвистеть немного денег, набрать водки и закуски, быстро сдать оружие и прибыть в укромное место.
У каждого взвода оно было своим. У кого-то - угол в заросшем парке, у других - берег реки, протекавшей по южной окраине города. Сотрудники полка ГАИ раскладывали на поваленных стволах деревьев закуску и начинали еженедельную коллективную пьянку. Если стволов не было, использовали для этого мероприятия капоты личных автомобилей.
На таких сборищах обсуждались вопросы, связанные с исполнением традиций, а также высказывались обиды, которые тут же и решались. До драк не доходило никогда. За этим следили самые старые и опытные сотрудники.
Яреев понял, что он оказался в мини-государстве, а точнее в некоем сообществе людей, которые, стоя на страже закона, имеют свой собственный закон, на порядок отстоящий от общепринятых социальных норм жизни.
Яреев слушал старших и запоминал следующее: "Никогда не трогай близких родственников своих сотрудников. К ним относятся: родные братья и сестры, матери и отцы, бабушки и дедушки, жены и мужья, а также дети. Вся остальная толпа, типа - тещи, тести, двоюродные братья и сестры, племянники всякие и тому подобные жизненные особи - идут по-свойски, то есть за меньшую цену. Любой город станет маленьким для тебя, если ты будешь отпускать даром всех подряд. И никакого порядка от этого не добавится. У каждого племянника есть куча своих родственников, братьев и сестер. Даже самый большой мегаполис превратится за короткое время в конгломерат особей, которых нельзя будет тронуть. В итоге - штрафовать станет некого! Но первую категорию не трогай вообще! Даже если они бухие! Колхозные гаишники на периферии отпускают даром любых родственников. Но у них совсем иная система. Там можно у этих нарушителей попросить то, что они имеют или возят. То есть: сено, комбикорм, кирпич, песок и тому подобное. В большом городе - другое дело. Зачем тебе сено или комбикорм? Здесь нужны деньги. Потому что не колхоз, е-мае!"
На следующий день Женю Тягомотина реабилитировали, так как он оплатил из своего кармана ремонт видеокамеры. Выговоряку, правда, все равно ему влепили: за курение на посту и руки в карманах. Но он не сильно по этому поводу расстроился, так как знал, что в следующий раз старший лейтенант Ёлкин вряд ли к нему поедет с проверкой. Ибо кому нравятся кирпичи, летящие в голову?
Но Женя сделал выводы. Он понял, что на посту ему совсем не нравится нести службу. Потому Тягомотин купил большой пакет, наполнил его деликатесами и алкогольными напитками, сходил к нужному человеку (история умалчивает, к кому именно, но личный состав подозревал замполита), и перевелся в один из взводов, обслуживающих территорию внутригородских округов. Его закрепили за патрульным автомобилем, и теперь тому же Ёлкину стало в несколько раз тяжелее охотиться за движущейся целью, в отличие от стоявшего на одном месте КПМа.
Ну, а поскольку место на КПП освободилось, его занял Яреев. Торговать гуталином он не стал, потому что и без того работы хватало. Инспекторы по окончанию смены приносили номерные знаки, скрученные у водителей, нарушивших правила стоянки. Они сваливались кучей в одном из углов КПП. Два раза в день приходил сотрудник из отделения административной практики и занимался выпиской штрафов тем из водителей, которые прибегали за номерами. Люди были в панике, так как за езду без знаков (даже без одного) автомобиль тут же загонялся на штрафную стоянку первым же попавшимся на дороге инспектором.
Самое интересное - никто из водителей совершенно не желал встречаться с представителями из отделения административной практики. Как оказалось, при выдаче номеров и выписке штрафов они требовали от участников дорожного движения всяческие документы типа медицинских справок, технических паспортов на автомобили и, представьте себе, даже водительские удостоверения, которые проверялись в лучах ультрафиолетовой лампы на подлинность, что доставляло массу неприятных ощущений тем нарушителям, которые купили эти документы в солнечной Адыгее.
С дневальными было все гораздо проще. Пару перемигиваний, потная рука с зажатыми в ней купюрами, несколько минут поисков в куче алюминия, и - довольный водитель убегал прочь. А на долю инспекторов административной практики и так оставалось номеров достаточно.
Яреев даже задумался, стоит ли возвращаться на линию? Ведь существовало еще КПП номер два. Оно находилось с другой стороны территории полка и туда посторонних не пускали. Там имелся кабинет медицинской экспертизы, действовавший от наркологического диспансера.
Врачи заседали внутри особого здания и проводили освидетельствования доставленных инспекторами бу́харей. Дневальный там выполнял роль стража, основной обязанностью которого было недопущение к докторам уже оформленных водителей или их материально обеспеченных родственников. Бывало - все перечисленные лица решали вопросы именно с дневальным, который потом ходил к врачам, после чего бухари на бумаге вдруг становились трезвыми.
Тем временем Гарколина тоже сняли с линии и приказали срочно прибыть в Управление ГАИ края. А дело было вот в чем.
Около полугода назад остановили они с Яреевым громадный белый "Мерседес" с чеченскими номерами. За рулем этого восхитительного автомобиля сидел какой-то абрек, заросший бородой чуть ли не до носков ботинок. Гарколин потребовал у чеченца документы. Тот предъявил паспорт и техпаспорт на машину. Как выяснилось из дальнейшего разговора, водительского удостоверения у чеченца отродясь не бывало, поскольку в горах для управления ишаком оно не требуется, а машина - тоже перевозочное средство, только железное.
Чеченец ездил отдыхать на море, а сейчас возвращался в свои любимые скалы. В связи с этими обстоятельствами бородач посчитал нужным достать из кармана американскую денежную купюру приличного достоинства, прихлопнуть ею один из погонов Генки и заявить, усмехаясь:
- На тебе денег! Засунь их себе - куда хочешь. А я поехал дальше!
Гарколин щелчком пальца сбил купюру с погона, и они с Яреевым с огромным обоюдным удовольствием загнали "Мерседес" на штрафстоянку, которая располагалась тогда на территории полка. А на водителя Генка составил протокол. После этого бородатый чеченский нарушитель вышел из административных бараков в красивый южный город, сел на первое подвернувшееся такси и укатил в сторону одного из вокзалов.
Через несколько месяцев штрафстоянку перенесли в другое место. За "Мерседесом" никто не приходил и потому он, обрастая пылью, стоял в полку еще полгода, все больше и больше превращаясь в кучу грязи. Потом кто-то из журналистов,
оформляемых за езду в нетрезвом виде, тайком переписал номерной знак машины и каким-то образом установил владельца.
В одной из газет появилась статья. Из ее содержания следовало, что хозяином "Мерседеса" является (точнее - являлся) племянник новоявленного чеченского президента Дудаева.
Во время каких-то очередных закономерных волнений, связанных с переделом собственности в "освободившейся" республике, владельца машины пристрелили в установленном законом гор порядке. Дело было еще до начала первой чеченской войны. Журналист убивался горем, сетуя на судьбу великолепной машины, оставшейся бесхозной.
По поводу этой газетной статьи и состоялось совещание в Управлении ГАИ края. В нем принимали участие: начальник ГАИ полковник Петров, четыре его заместителя (тоже полковники, естественно) и командир городского полка Дудинцов. В роли агнца, предназначенного для заклания на этом шабаше, должен был выступить Генка. И он предстал перед сборищем начальников.