Ему по "Skype" - не смог удержаться - он начал рассказывать о девчонке из Черновцов. Веня быстро уловил суть и прервал, недослушав до конца:
- Ты думаешь, она духами писает? Нашёл себе цацу. Нечего яйца чесать. Если да - то да. Если - нет, то пошла на...!
- Венька, - ответил старому другу респектабельный мужчина в деловом костюме с галстуком цвета морской волны, - заткни хлебало, живот простудишь!..
Впрочем, Веня не обиделся, да и он тоже. Может, идея понравилась?
Снилось - все кабинеты офиса занесло снегом. Сотрудники взялись за лопаты. Потом он со своим замом Венькой развозил - на лифте! - людей по домам. Предпоследней спокойно вышла Алиса. Оставалась её подруга; та несколько задержалась на пороге кабины, будто не решаясь уйти. Он сказал ей в спину:
- Сейчас не время, мадам, проявлять благоразумие.
Смотрел ей в затылок, в тщательно уложенную причёску, и ждал. Она помедлила и шагнула за порог. Он вышел за ней следом - и проснулся...
Медленно осознавая себя, вспоминал женщину с напряжённой спиной - чушь какая-то, полная ерунда...
Чарли зевнул.
"Кто это тебе, начальник, ни свет ни заря трезвонит. Спать не дают".
"Извини, Чарли. Так, одна хорошая знакомая".
"Как много девушек хоро-о-ших... Это не та, которая врёт, будто котов
обожает? Поставь смартфон на вибрацию, силь те пле".
По указанному Алей в "Одноклассниках" году окончания школы он подсчитал, что старше её на восемь лет. В голову пришла идиотская - он так и подумал - идиотская мысль. А вдруг...
Через сайты знакомств он искал незамужних женщин её возраста, привлекательных, кареглазых, черноволосых, стройных. Встречался с ними. И всё для того, чтобы представить, какой она должна быть на вкус, на запах, на ощупь и без одежды...
Казалось, вот ещё одна, и он схватит это ощущение. Но ничего не схватывалось.
Он полагал - ему попалась неправильная женщина. Расставался, новую встречу не обещал, блокировал партнёршу в своём аккаунте и смартфоне, и искал следующую. Это требовало времени и настойчивости. Но он шёл к цели - его девушке, а препятствия существовали, чтобы их преодолевать. Он встречался, встречался, встречался, но, странное дело, никакого приближения не чувствовалось. А утренние лица были неприятно чужими.
Тем хуже для них, чего церемониться. Он чувствовал, что мстит за что-то; ловил себя на интонациях грубости, и даже какой-то бабьей стервозности. И против кого?!
Чарли лежал на изодранном им в знак протеста диване и сквозь зубы нахрипывал кантри.
"Меня загрызли
Медведи гризли...
А-а, заявился, сердцеед. Я тут один в четырёх стенах пропадаю, а он и ухом не ведёт. Не будешь жить дома, начальник, обратно уйду. И лапы не подам".
И с подвыванием затянул блюз.
"Время, возврати меня туда,
Где теперь меня нет..."
Даже коты страдают. А все она, эта бездушная особа. Он смотрел на неё с упрёком, и казалось, вид у неё смущённый. Раньше он полагал, на её челе начертано - достоинство. Теперь он в этом не был уверен.
Он много работал, но чувствовал себя пустым. На неё у него не оставалось сил. Ему стало всё равно, с кем она спит. Она была виновна. И женщины тоже были виноваты. И весь мир был виновен.
VI. Герой отчаивается, и приплывает золотая рыбка.
Он зашёл в баптистскую церковь и отыскал пресвитера.
- Я хотел бы принять крещение.
- Зачем вы к этому стремитесь, брат мой? - спросил немолодой чернокожий священник.
- Я не знаю, как жить.
Ему не хотелось исповедоваться, но это тоже было правдой.
- В таком случае, боюсь, вам это не поможет. Не торопитесь. Просто приходите в церковь. Вы почувствуете, когда будете готовы.
В кризис он потерял сто тысяч в ценных бумагах. Но успел продать приобретённый по случаю чужого банкротства большой дом-новостройку в Chestermere, пригороде Калгари, - всё-таки почитывал аналитические статьи, хотя и не полностью доверял. Так что он остался даже в плюсе по сравнению с другими, вынужденными увольнять прислугу и ставить к кухонной плите собственных жён.
На ресторанах кризис почти не сказался. Он позвонил Ване:
- Сынок, пройди обучение французской кухне - ты же на готовке собаку съел, откроем с тобой французский ресторан.
- Зачем, мне китайский колорит нравится. Сертификация у меня есть. Я - су-шеф. И посетители специально на меня приходят.
Он даже не заметил, как его мальчик вырос.
- Ванюша, а если патрон на пару месяцев заболеет, ты мог бы его заменить?
- Конечно, да ещё и с удовольствием, что не нудит над ухом.
- Годится. Начнём присматривать тебе китайский ресторан.
- Не спеши, папа. Я ещё не решил, где буду жить...
Как обычно, он узнаёт последним: подруга сына, близкий человек, раскосая изящная Аи - офицер береговой охраны. Как они только видятся при их работе? Если у них родится девочка, то станет капитаном. Если мальчик, то - ресторатором.
Кризис стал ему наукой - надо акционироваться, расширять сферы деятельности, создавать дочерние фирмы, набирать команду, а не исполнителей, широко использовать деловой интернет. Через год он наверстает потери с лихвой. Борьба становится интереснее, открываются новые возможности. Впереди всё отчётливей вырисовывается фонд, который он создаст для студентов-отличников, изучающих экономику. Для ребят, которые заткнут его за пояс. Пора играть в гольф.
Он сходил на воскресную службу. Искал взглядом среди многочисленных прихожан Зину с детьми, но не нашёл. Быть может, она ходит в славянскую баптистскую церковь. Жаль, что не взял у Зины телефон из-за ревнивой жены. Среди этих людей, казалось, так связанных друг с другом и богом он почувствовал себя одиноким. Ему не о чём было просить бога, кроме ясности и спокойствия. Остальное он мог сделать сам.
Долгая зима сопровождалась серыми облаками на ярко-синем небе.
Будучи в большой консалтинговой компании он после вежливых, но трудных переговоров зашёл в туалет. Помыл руки. Посмотрел на себя в зеркало - никакая внешность, помятая, потёртая личность. Ну что, исполнилась мечта идиота? Пропади всё пропадом. Кому он что доказывает?
И он загадал - сейчас он выйдет в коридор, и первая же женщина, которую встретит, будет его. И это будет последняя.
Он стоял в коридоре в начале притемнённого туалетного блока, не решаясь двинуться дальше... За углом послышался приближающийся цокот каблуков. Он сжался в комок и зажмурился - вот вынырнет какая-то засушенная грымза, и с этим надо будет разбираться...
- Могу я вам чем-нибудь помочь, сэр?
Голос был встревоженным, мягким и грудным. Он с облегчением открыл глаза:
- Да, пожалуй, миз. Не могли бы вы быть столь добры покататься со мной на лыжах?
Молодая женщина рассмеялась:
- Мне показалось, что вам плохо... Извините, я не хожу на лыжах с незнакомыми людьми.
- Тогда давайте познакомимся. - Он протянул ей руку. - Меня зовут...
Её звали Джина. Потом он её рассмотрел - она оказалась ирландских кровей, менеджер среднего звена. Светло-рыжая и кудрявая, с серо-зелёными глазами и ямочками на щеках.
Он ошибся: пакет контрактов в её компании он выторговал, а Джину - нет. Она была доброжелательна, охотно встречалась с ним на Stephen Avenue, пила горячий шоколад, платила за себя, спрашивала о прошлой "советской" жизни, просила называть ей по-русски предметы. И ей показалось очень смешным, будто нарочно придуманным, слово "карандаш".
Но не желала никакого сближения.
- Не тратьте время попусту, Мистер-Большое-Сердце.
Поживём-увидим. Он перевёл ей с русского присказку про бабушку, которая надвое гадала: то ли помрёт, то ли жива будет. Джина поняла и насмешливо предложила ему новое прозвище - Мистер-Пятьдесят-На-Пятьдесят.
Четыре недели прошли бесплодно. Уютно и причудливо светили рождественские огни, а небеса не хотели дарить ему эту женщину. А кто виноват, что они с Алей разминулись? Пора подводить итог. Пан или пропал - всё, что вы скажете, может быть использовано против вас:
- Меня не устраивает просто проводить время. Я хочу к тебе прикоснуться. Решай. Завтра встречаемся в последний раз...
Назавтра в ней чувствовались напряжённость и смятение. Он мягко сказал:
- Знаешь, мне нравятся твои задорные веснушки. Можно мне тебя за них поцеловать?
Губы её оказались нетерпеливыми. Под одеждой Джина носила крестик. Пасьянс сошёлся.
"Чарли Григорьевич, возможно, мне надо будет отлучаться. Давай-ка откроем тебе кошачий клуб с отелем. А главным там будешь ты. Захочешь, ночуешь в отеле. Хочешь - у нас. Лады?"
"М-мяу!"
Он настолько увяз в погоне за своей ускользающей брюнеткой, что эта, возникшая будто ниоткуда, белокожая женщина с розовыми сосками и золотистым пушком лобка ударила в глаза контрастирующей вспышкой. Он взялся осваивать новую территорию истово, со всем тщанием - внутренне, возможно, готовясь к другой, неизвестной, ещё неоткрытой.
Джина звонила сама - когда? И он, за несколько миль от неё, говорил - когда хочешь. К себе не приглашал, там он с былым наедине. Но приходить нравилось и нравилось.
Узнавать её, смотреть, как хозяйничает, слушать лёгкую болтовню, сценки в лицах - про коллегу, которая пьёт кофе из чашки с фото мужа, а закончив, многократно чмокает портрет, делая губы уточкой. О широкой души завсектором, который встречается одновременно с несколькими девушками, путается в них, и отчаянно выкручивается по телефону. Как коллега с мурлыканием ест оладьи с кленовым сиропом; про клиентов, которые сами не знают, чего хотят...