Ложное обвинение.
Не успели закончиться мои праздничные проблемы, которые длились до второго семестра пятого курса, как началось такое, что мне пришлось позавидовать тем, кто оставил нас на этом свете. Так как пережить подобное, нужны были железные нервы, крепкое здоровье и сила воли, которые меня ещё не подводили.
Несмотря на то, что у меня уже начался второй семестр пятого курса, мне приходилось в промежутке между занятиями и экзаменами за пятый курс, продолжать работу в СМНУ-8 по оформлению интерьера бара "Садко".
Также проводил педагогическим занятиям в различных учебных заведениях, где часто давал свои уроки по изобразительному искусству и гуманитарным предметам. Так каждый мой день был в работе.
Мотался, ну, прямо, как белка в колесе и не обращал никакого внимания на окружающее меня положение. Для меня главное было закончить работу над баром "Садко" и успешно сдать экзамены за пятый курс в университете. Дальше меня ждали дипломная работа и открытие Производственного объединения "Дизайнер", руководителем и хозяином, которого становился. Нужно было подготовить новые кадры в работу.
В промежутке между последним занятием за пятый курс и первым экзаменом за этот же курс, работал в СМНУ-8. Так как весь первый этаж был в строительных лесах по росписи масляной художественной краской стен и потолка, которые выполнял приглашённый мной к работе Шевелев Валера, то мне из бара можно было пройти за водой на улицу только по лестнице через второй этаж, где находились кабинеты бухгалтерии и напротив бухгалтерии касса по выдачи зарплаты. Этот путь мы проходили ежедневно без всяких проблем.
Проходя мимо кабинета бухгалтерии, заметил, что дверь бухгалтерии открыта и в ней слышно всхлипывание. Заглянул в кабинет бухгалтерии и увидел там за столом женщину в слезах, то была главный бухгалтер СМНУ-8, Давлятбаевой Роза.
В стороне от неё стоял её сожитель, Нигматулин Хамит, который работал слесарем в мастерских нашего управления на территории конторы и постоянно заглядывал в бухгалтерию к Давлятбаевой Розе, чтобы договориться с ней на очередную интимную встречу.
Вот и в этот раз Нигматулин Хамит находился рядом с ней. Видимо, что-то они не состыковались в этот раз, и она плакала за кабинетным столом бухгалтерии. В это время никого из служащих бухгалтерии не было.
Возможно, что все ушли обедать в столовую, которая находилась вблизи нашего управления, так как бар "Садко" был на капитальном ремонте. Поэтому сожители были вдвоём и оба тихо беседовали о чём-то на татарском языке, который не знал.
Ни стал спрашивать о причине слез главного бухгалтера и прошел мимо ими не замеченный. Не этично было вникать в проблемы сожителей. Тем более, что у них и раньше были скандалы на этой почве.
Так что продолжил свой путь за водой с небольшим электрическим чайником. У нас с Шевелевым Валерой тоже был обед, и решил набрать воды для горячего чая из водяного крана, который находился возле конторы.
На обратном пути зашёл в актовый зал, чтобы там взять кусок фанеры для настила под потолком на удобство росписи потолка в баре. Так как с раздвижной лестницы расписывать потолок масляной художественной краской было мне неудобно. Можно было уронить краску и упасть, фанера прикрывала щели настила.
Каково было мое удивление, когда за куском фанеры увидел бутылку "Советского шампанского" вина. Видимо, что это ещё после нового года осталась бутылка шампанского вина. По той причине, что в актовый зал никто не заглядывал, а там более по сцене не шарил, эта бутыл-ка шампанского могла пролежать за куском фанеры до следующего нового года или до тех пор, пока её кто-то увидел бы, как это сейчас сделал.
- Валера! Радостно, воскликнул, когда вернулся с чайником холодной воды и с бутылкой шампанского вина. - Сейчас мы с тобой отметим самый старый новый год в этом новом году. Вот! Посмотри! Нашёл в актовом зале на сцене за куском фанеры бутылку "Советского" шампанского вина. Видимо её забыли там...
- Ну! Это нам классно повезло! - радостно, потирая руки, воскликнул Шевелев Валера. - Тем более, что сегодня как раз день рождение моей любимой тёщи. Так что выпьем за мою тёщу. Пускай она живёт долго.
- За тёщу вы выпьете позже. - сказал милиционер, который только что вошёл в бар. - Сейчас вы оба пройдёте за мной в кабинет начальника управления. Расскажите нам о своих действиях за прошедший день.
- Чего это мы должны за вами ходить? - удивленно, поинтересовался. - Мы, что, преступники какие-то?
- Это наше следствие покажет, кто вы такие. - зло, ответил милиционер. - Сейчас вы оба следуйте за мной.
Мы с Шевелевым Валерой сделали удивлённые гримасы, и, пошли следом за милиционером. В кабинет начальника управления. Там было много народу. Собралось почти все управление, люди которого в этот день были в здании конторы. Не было только Нигматулина Хамита, кото-рый, вероятно, ушёл раньше других после своего обеда? Не было и самого начальника управ-ления, возможно, что убыл по служебным делам?
- Ты куда дел ворованные деньги? - спросил меня, мужчина в гражданской одежде. - Говори нам откровенно.
- Не воровал никаких денег. - в резкой форме, ответил. - И не собираюсь с тобой разговаривать. Кто ты такой, чтобы перед тобой отчитывался? Перед женой не отчитываюсь. Ты мне документы предъявлял?
- Надеть на него наручники и отправить в отделение милиции. - приказал милиционерам, мужчина в гражданской одежде. - Там он у меня узнает сполна, кто такой. Сам напросился на то, что-бы мы его допросили.
Не успел и шевельнуться, как мне на руки одели наручники и схватив по бокам, тут же поволокли в милицейскую машину, которая стояла возле входной двери в контору управления. Меня в грубой форме затолкали в машину. Повезли в круговую по трассе в городское отделение милиции. Ни стал оказывать сопротивление, так как это там могли впоследствии использовать против меня, как во время следствия, так и на суде. Когда мы приехали в городское отделение милиции, то там была привычная суета.
Дежурный офицер милиции что-то кричал на таджикском языке в телефонную трубку, смешивая таджикский язык с русским матом. Мимо нас протащили пьяницу и забросили в камеру предварительного заключения.
Пьяный мужик стал стучать в дверь. Сержант милиции принёс ведро холодной воды. Открыл камеру предварительного заключения.
Со всей силы врезал кулаком по пьяной морде мужика и когда тот рухнул на пол камеры, то сержант милиции вылил на него ведро холодной воды и обратно замкнул дверь камеры предварительного заключения.
Пьяный мужик сразу присмирел, только было слышно за дверью, как он стонет и облизывает разбитую губу.
Это конечно был далеко не демократический вид отношения к пьяному человеку со стороны органов порядка. Но видимо по-другому в милиции не могли относиться к пьяным людям, как только морда битьём.
Меня провели на второй этаж и затолкали в пустой кабинет, в котором были один стол, один стул, один пустой шкаф и больше ничего.
Видимо, это был кабинет предварительного допроса. Как только меня замкнули в этом кабинете, то понял, что тут буду находиться до тех пор, пока не приедет на допрос тот тип в гражданской одежде.
Понятно, что он там будет находиться до того времени пока допросит всех сотрудником нашего управления и только после этого он приедет сюда в городское отделение милиции, чтобы затем дотошно допрашивать здесь меня.
Поэтому, мне ничего не оставалось делать, как лишь облокотиться на стол и выспаться хорошо. Ведь завтра у меня в университете очередные экзамены, на которых не должен спать.
- Подъем! - услышал, сквозь свой крепкий сон. - Это тебе не кровать, а кабинет милиции! Быстро вставай!
Вяло поднялся и слегка присел, чтобы размять своё отёкшее тело от неудобной позы тут во время сна.
- Ты, что, это разминкой занимаешься? - закричал на меня, сержант милиции. - Прекрати прямо сейчас же!
- У тебя что, зубы, что ли болят? - ехидно, поинтересовался. - Что это ты орёшь, как резанный? Заткнись!
- Тебе! Тебе! - заикаясь, стал зевать сержант милиции. - Вот сейчас ты у меня получишь! Быстро встань!
- Прекратить! - заорал на сержанта милиции гражданский, который только что вошёл в кабинет. - Смирно!
Сержант милиции попятился от меня и стал по струнке смирно. Тут понял, что это офицер следственной бригады милиции, которым во время службы разрешается быть в гражданской одежде. Вот и сейчас он пришёл в кабинет предварительного допроса все в той же гражданской одежде, в которой он был в нашем управлении.
Видимо уже было много времени, так как за окном с решёткой была ночь, а лицо мужчины в гражданской одежде было уже измучено от бессонной ночи во время ежедневных допросов в отделении милиции.
- Рассказывай чистосердечно, за кражу денег из кассы управления. - вяло, сказал мужчина. - Мы все знаем.
- Ты с начало сними с меня наручники. - спокойно, сказал. - У меня обе руки сильно от наручников опухли.
Мужчина в гражданской одежде показал кивком сержанту милиции на мои руки. Сержант долго рылся в своих многочисленных карманах в поисках ключа от наручников. Наконец-то он нашёл ключи в верхнем кармане своей формы и не торопливо стал открывать наручники у меня на руках. Когда сержант милиции снял с меня наручники, осторожно потёр опухшие руки.
На запястьях обеих рук были темно-красные полосы от наручников. Если бы пробыл в наручниках ещё пару часов, то мне можно было бы прощаться с руками.
Повернулся в сторону мужчины, чтобы отвечать на его вопросы и только тут увидел, что он спит, облокотившись на стол, как только что спал за этим столом.
Теперь мы с ним поменялись местами. Хотел было слегка толкнуть его, но сержант показал руками, чтобы не трогал.
Сержант милиции облокотился на дверь и стал дремать. Мне спать не хотелось просто стоял разглядывал в кабинете облезлые стены, которые уже много лет не видели ремонта. По ним было можно определить, когда последний раз тут был ремонт.
На стенке отчётливо выделялась обработанная купоросом штукатурка. Выходит, что тут был грибок, которого выводили купоросом.
Стены красили подсинённой гашеной известью. В раствор штукатурки уже лет пять подсыпают противогрибковый порошок. Гашеной известью тоже несколько лет не пользуются. Таким образом, можно сделать вывод, что в этом кабинете не было ремонта, примерно, уже лет десять или даже больше.
- На чём мы остановились? - протирая глаза, сонно спросил мужчина, растягивая слова. - Ты напомни мне.
- Ты забыл назвать мне своё имя и звание. - нехотя, подсказал, тупо смотрящему на меня гражданскому.
- Капитан милиции Садыков Мурат. - назвал себя гражданский. - Следственный отдел уголовного розыска милиции.
- Очень приятно! - с иронией в голосе, сказал. - Так, о чём вы должны сказать, капитан Садыков Марат?
- Это ни должен сказать тебе. - вытаращив на меня глаза, прошипел капитан. - Это ты мне скажи. Куда ты дел ворованные деньги, которые выкрал в кассе управления и спрятал их куда-то? Не вздумай мне врать!
- Совершенно не знаю кто украл и откуда какие-то деньги. - ответил, передразнивая капитана. - Мне неизвестно также кто и куда-то спрятал, неизвестны мне откуда-то пропавшие деньги, которые кто-то украл...
- Ты что это раскудахтался? - со злобой в голосе, спросил меня, капитан следственных органов. - Говори!
- Говорю! Всего лишь повторил, ваш неизвестный мне вопрос. - удивленно, ответил, капитану милиции.
- Ну, ладно! - вспылил капитан. - Ты сейчас у меня поговоришь совсем по-другому. Ну, погоди! Ты запоёшь!
Капитан вышел из кабинета и так хлопнул дверью, что последние пласты извёстки дружно покинули облезлую стену и она приняла вид стены, пережившей десятилетия с пожарами. На месте осыпавшейся извёстки образовались черно-лиловые пятна, когда-то горевшей милиции.