- Ну-у-у! Я же знаменитый сыщик. У меня, знаете, глаз как у собаки, а нюх как у орла. Или наоборот, не помню. Я обнаружил на земле едва заметные следы, подходящие к забору, и предположил, что там есть потайная дверь. Потом влез на дерево, осмотрел двор изнутри через бинокль и увидел на заборе дверную петлю и электромагнитный замок. И всё стало ясно.
- И что вы собираетесь делать?
В голосе Владимира Силачёв почувствовал панику и ужас. Впрочем, вполне возможно, сыщик выдавал желаемое за действительное.
Всё тем же заговорщицким шёпотом он стал объяснять:
- Я уверен, что преступники ходят к девушке в гости через эту потайную дверь. Я собираюсь устроить там засаду - и поймать преступников! Но есть одна проблема: мне придётся работать в одиночку...
- Вовка-а! - донёсся издали голос Петра Андреевича.
- ...Понимаете, я не верю здешней милиции! - торопливой скороговоркой зачастил Силачёв. - По-моему, кто-то из ментов связан с этой бандой и снабжает её информацией. Я не говорю, что это сам майор Орехов - может, он честный мужик, но ведь он не один там работает. Я считаю, оттуда идёт утечка информации, и только поэтому преступники до сих пор не пойманы. Так что милиция о моих действиях знать не должна!
- Михаил Николаич! - крикнул вдалеке Пётр Андреевич. - Ты где?
- И вашему отцу я решил не говорить: он может проболтаться, - продолжал сыщик. - Только вам. Вот вы, Владимир, точно не проболтаетесь. В общем, я пойду туда один, устрою засаду - и поймаю преступников!
- А вы справитесь в одиночку-то? - спросил Владимир.
- Да легко. Конечно, у меня нет никакого оружия, но я отличный рукопашник - вы не смотрите на мой возраст! - и никуда они от меня не денутся.
- Вовка-а! - опять крикнул Пётр Андреевич.
- В общем, запоминайте, - всё так же, скороговоркой, стал объяснять Силачёв. - Девушку зовут Татьяна Сергеевна, она живёт в самом конце посёлка, в красивом двухэтажном доме с высоким синим забором. В заборе есть потайная дверь, выходящая в лес. Завтра вечером я приду туда часикам к десяти - раньше, наверно, незачем - и устрою ночную засаду. Если преступники не появятся, я повторю это послезавтра, и после-после... в общем, буду их караулить, сколько потребуется. Вы об этом пока никому не рассказывайте, но если со мной что-нибудь случится - конечно, я уверен в успехе, но всякое может быть - тогда вы всё расскажете и милиции, и вашему отцу. Хорошо?
- Хорошо.
- Всё запомнили?
- Всё.
- Тогда идёмте вниз, а то нас уже ищут.
Силачёв и Владимир вышли на лестницу и тут же столкнулись с Петром Андреевичем.
- Мужики, вы где пропадаете? - спросил он. - Я уже с ног сбился, вас разыскивая!
- Извини, папа, заболтались. Ну что, ужинать в банкетный зал пойдём?
- Конечно, а куда же ещё!
Они спустились на первый этаж. Перед ужином Силачёв пошёл в туалет и там, убедившись, что поблизости никого нет, достал мобильник и позвонил Максиму.
- Алё, Максим? Здравствуйте. Ну как, можно будет подъехать к вам завтра вечером, часов в семь? Ну и отлично. Ждите!
ГЛАВА 8
"В жизни всегда есть место подвигу. Но в большинстве случаев это происходит только из-за того, что в жизни всегда есть место разгильдяйству и легкомыслию."
Наблюдение автора
На следующее утро Михаил Николаевич стал готовиться к операции. Сначала он проверил травматический пистолет (второй, боевой, он всё-таки решил не брать), а затем начал мастерить из подручных материалов одно интересное защитное устройство. Он тщательно измерил свою кепку, взял фанерку и выпилил из неё кусок такой же формы и чуть меньшей величины. Потом помыл его, быстро просушил на огне и запихал внутрь кепки. Дальше он вырезал два куска ткани той же формы и величины, сшил из них мешочек и набил его ватой, после чего зашил окончательно и тоже засунул в кепку. Надев кепку, Силачёв проверил, не будет ли она сваливаться с головы, посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Но затем, подумав хорошенько, он снова взял иголку с ниткой и в нескольких местах пришил мешочек с ватой к кепке изнутри. Потом опять проверил устойчивость кепки на голове и посмотрелся в зеркало.
"Вот теперь порядок".
Днём Силачёв помылся, накормил пса, на машине сгонял в Окуловку за продуктами, там же основательно пообедал в ресторанчике и вернулся обратно. Сразу после этого он надел свою модернизированную кепку и пошёл к Максиму. Кроме травматического пистолета он, как всегда, взял с собой бинокль и некоторый запас продовольствия.
Встретились они ещё на улице: Максим приехал с работы на автобусе, который догнал сыщика как раз у кольца. Выскочив из автобуса, Максим перебежал дорогу и поздоровался с Силачёвым.
- Идёмте, - сказал Михаил Николаевич. И вполголоса добавил: - Только давайте не будем болтать на улице. Поговорим у вас дома.
До дома Максима они дошли молча. Силачёв заглянул в одну комнату, в другую, в третью и даже на кухню, проверяя, откуда удобнее всего наблюдать за лесом. Наконец он расположился в самой дальней комнате, подвинул к окну кресло и занавесил окно. Затем, усевшись в кресло сбоку от окна, чуть сдвинул занавеску и посмотрел в лес - сначала невооружённым глазом, а потом и через бинокль.
- Годится, - оценил он. - Максим, у меня к вам просьба: заприте входную дверь изнутри. На всякий случай. Не хотелось бы, чтобы к вам кто-то зашёл и увидел меня с биноклем.
Из дома Максима не было видно потайную дверь и ближайшие подступы к ней, но сегодня это не очень беспокоило сыщика. Ведь он нарочно спровоцировал Владимира, и если тот действительно был связан с преступниками, то преступники сами должны были дожидаться Силачёва, пока он не появится. К тому же Михаил Николаевич видел отсюда почти весь лес, поэтому врагам нужно было очень постараться, чтобы не попасть в его поле зрения. Правда, они могли прийти с другой стороны... в общем, тут уж как повезёт. Зато в доме Максима сам Силачёв имел явно больше шансов остаться незамеченным, чем в лесу.
Чёткого плана у сыщика не было: он собирался действовать по обстановке.
"Если преступники не попадутся мне на глаза до десяти часов вечера - выйду на улицу и обойду дом Татьяны Сергеевны. Правда, если при этом они всё-таки будут поджидать меня, то можно попасть в засаду, но это ещё кто кого первым заметит. А главное, они думают, что я безоружен, поэтому в случае чего я их сильно удивлю. Если же преступники попадутся мне на глаза - ну, тут сразу понятно: Владимир действительно замешан в преступлении. Тогда всё будет зависеть от численности и вооружения противника. Если я увижу, что мне их не одолеть, я позвоню Петру Андреевичу, и он поднимет на уши милицию. А если их окажется немного и у них не будет огнестрельного оружия, то я задержу их сам. А потом, опять же, позвоню Петру Андреевичу, и он пришлёт сюда милицию. И я передам задержанных из рук в руки".
Максим запер входную дверь изнутри на засов и стал готовить ужин. Силачёв наблюдал за лесом через бинокль, но, когда до него донеслись вкусные запахи с кухни, он решил поесть и сам. Вытащив из пакета сдвоенный бутерброд (хлеб, масло и копчёная колбаса), он разломил его надвое и стал есть одну половину. Максим зашёл в комнату, увидел жующего Силачёва и сказал, что может поделиться ужином.
- Спасибо, но это ни к чему, - ответил Михаил Николаевич. - Существует вероятность, что скоро мне предстоит много драться и бегать. В таких условиях обжираться нельзя.
Он оказался прав - и даже не подозревал, насколько. Впрочем, не будем забегать слишком далеко вперёд.
Максим приготовил себе жареную картошку с двумя котлетами и пришёл есть в эту же комнату. Михаил Николаевич продолжал сидеть у окна и внимательно смотреть в бинокль, немного сдвинув занавеску.
- Вы знаете, - сказал Максим, - вы мне сейчас напомнили одну смешную историю, которая произошла со мной в самом конце школы. Ну, это я про то, что обжираться нельзя. Был у нас зачёт по физкультуре, который состоял из трёх частей: подтягивания, бег на сто метров и бег на три километра. И всё это должно было начаться в одиннадцать часов. Приходим мы в школу к одиннадцати, а нам и говорят: нет, начнём всё в двенадцать часов. Те, кто жил рядом, пошли обратно домой, в том числе и я. А нервы-то пошаливают, ну, сами понимаете, это ж соревнование спортивное. Ну и чтобы нервы не шалили, решил я дома съесть или выпить что-нибудь вкусненькое...
- А-а! Понимаю, - заулыбался Силачёв, не отрываясь от бинокля.
- Нет, не то, чтобы я чего-нибудь объелся! - продолжил Максим. - Такого не было. Я только выпил одну чашку чаю, и всё. Но этого оказалось достаточно. Сначала мы подтягивались и бегали на сто метров. Я получил пятёрку и там, и там. Но вот когда мы побежали на три километра, у меня начались проблемы: я просто не выдержал общего темпа, а потом ещё и печень прихватило. Или селезёнку, не помню уже. Короче, живот заболел с какой-то стороны. Пришлось время от времени переходить на шаг. А я вообще бегать на средние дистанции не люблю, потому что не очень знаю, как там бежать. На коротких дистанциях - просто разгоняешься изо всех сил и не сбавляешь скорости до финиша, на длинных - бежишь трусцой, а средние - ни то, ни сё. Не нравятся они мне! Короче говоря, за эти три километра получил я двойку.
- Ну, в общем-то, это мелочь, - сказал Силачёв. - Подумаешь, одна двойка!
- Мелочь, а неприятно. Самое смешное, что перед этим зачётом один из учителей сказал: "Общая оценка будет средней из трёх, но если кто-то где-то получит двойку - ему уже выше тройки не поставим, даже если будет пять - пять - два". А я подумал: это у какого же идиота будет пять - пять - два? И сам эти оценки и получил.