Зябко, а подбежишь, стискивая от тревоги зубы, - и никого. Глупо. Глупо. Никогда не страдал паранойей, а тут разом - как навалилось.
Местами еловую кору в лесочке пронзали резкие царапины и там и сям, а в папоротниках и кустарнике запутались клочки шерсти, висели на листве, будто приклеенные.
Кто бы так мог из местных зверюг пообтрепать бока? Белка, лиса-сестра или кабан.
Я бежал, чувствуя, как внезапно с сильным, точно штормовым порывом ветра, меняется наэлектризованный воздух, разбивается душная плотность и на лицо падают первые капли дождя.
Нужно было спешить. Прибавив скорость, я вовремя оказался у ворот дома. На траве валялся, хлопая на ветру, брезент с прицепа "нивы".
Я затормозил, схватил брезент и, отдышавшись, заглянул под тент, где стояла "нива", напротив мерса.
Шкаф был выставлен на всеобщее обозрение. Если это была очередная неудачная шутка проказника-затейника Казановы, то мне сейчас совсем не смешно. А если это приходили мужики-алконавты из деревни и втихаря проверяли себе, что да как, пока все спали?.. Ага.
Собственные мысли злили и одновременно пугали. Ладно, разберемся.
Остервенело завыл ветер. Враз потемневшее до черноты небо злыми ухмылками пронзили яркие спицы молний. Жутко загрохотало, словно издал рык великан и сразу в недовольстве затопал ногами - и в одно мгновение без предупреждения, точно хляби небесные разверзлись, обрушив вниз сплошной поток воды.
Наташка вставала в шесть и всегда пила зелёный чай, прежде чем заняться йогой. Её я застал на кухне зевающей и сонной, стоящей возле плиты.
- Ты ночью ничего не слышал? - спросила она, поглядывая на залитое дождём стекло.
- Не-а, - покачал головой я.
- Похоже, синоптики снова облажались, - вздохнула она.
Радио на холодильнике противно запиликало, объявляя об оранжевом уровне опасности.
- Может, мне просто что-то приснилось, и теперь от этого как-то не по себе, - накрутив на палец пепельную прядь, выбившуюся из пучка на затылке, продолжила Наташка: - Но я была уверена, что ночью скрипело окно в коридоре.
Закипел чайник, и жена залила кипятком пакетированный зелёный чай в чашке.
- Чего сам так рано встал? - ласково спросила Наташка, затем, подойдя ко мне, чмокнув в щёку, поблагодарила за вымытую посуду. Снова крякнуло радио, с завыванием вещая уже о критическом уровне опасности и необходимых действиях. Наташка прикусила губу и, выслушав монотонный голос диктора, щелчком вырубила его. Я буркнул сквозь зубы что-то невнятное по поводу погоды и, разминая, повертев из стороны в сторону шеей, направился в душ.
Леший и Казанова, пробуждённые непогодой, выглядели, как взъерошенные черти, выскочившие из табакерки.
Казанова до десяти утра не принимал ничего, кроме кофе и сигарет. Леший мог хомячить в любое время всё что угодно, списывая это на ускоренный обмен веществ.
Я же на завтрак предпочитал яичницу и тосты с джемом, но сегодня всем проснувшимся была сварена овсяная каша с изюмом и чёрствые булочки с корицей на десерт.
Угрюмая теща, притащившись на кухню, щурилась и жаловалась на головную боль и жёсткий матрас да на погоду, разбередившую её старые кости. Сергей Иванович - то бишь мой тесть, тоже с утра выглядел не ахти: невыспавшийся, бледный, с тёмными кругами под глазами. Он говорил, что ночью, едва погружался в сон, как слышал протяжный скрип половиц в комнате, будто кто-то то замирает на месте, то снова крадётся, да без остановки свистит-храпит себе паровозом Клавдия Петровна. К тому же половину ночи он никак не мог согреться, всё ворочался и кряхтел, хотя укрывался и спал в пижаме и хлопковой фуфайке.
- Нужно вам кошку завести. Пусть обживает новое место, - улыбнулась, сглаживая острые углы, никогда неунывающая оптимистка Светка. На кухню следом за ней вбежала такая же, как мать, живая батарейка Ленка. Вихрь кучеряшек, пухлые щёчки и проказливая улыбка - и уже с утра в руках карандаши со смятым альбомным листком. Вот несёт матери очередной шедевр.
Я видел, как украдкой вздохнула Наташка, раскладывая по тарелкам кашу. Эх, нам бы такую дочурку или сыночка, а то и двоих. Вот только врачи разводят руками, и остаётся лишь верить, что когда-нибудь и у нас с женой будет настоящая семья.
Девочка, как угорелая, бегала вокруг мамы и всё норовила всунуть рисунок ей в руки. В тонком кимоно с восточным рисунком зашла бледная и отёкшая от недосыпа и избытка солёного на ночь Инга.
Лена засмотрелась на женщину, и рисунок упал на пол. Я увидел там мелкого субъекта с круглым, напоминающим снежный ком лицом. Субъект находился в странной позе - с выставленными вперёд руками, а плечи казались непропорционально широкими к телу.
Я хотел улыбнуться, но смешок так и не вырвался изо рта, замер, отозвавшись гадкой дрожью в столбе позвоночника. "Да это же карлик, чёртов карлик, Герасим из Петровки! - отчётливо появилось в мыслях. - Как Ленка могла нарисовать его, никогда прежде не видев?" Может, просто совпадение. Как говорят, детская фантазия безгранична.
- Эй, - обратился я к малышке. - Кто это? - спросил, поднимая рисунок и протягивая его надувшейся Ленке.
- Будешь блинчики с вареньем? - словно издалека произнесла Наташка. Я смотрел на Ленку. Серьёзный взгляд на детском лице, как-то смущал.
- Я видела его ночью за окошком и в норке в стене, - выдохнула девочка и схватила рисунок. Светка шутливо потрепала дочку по голове.
- Не выдумывай, зайка. Тебе просто приснилось, - будто бы извинялась передо мною, через силу одними губами улыбнулась Светка.
Она отобрала у дочки рисунок и, смяв его, выбросила в мусорное ведро. Ленка заревела. Наташка оперативно достала из шкафчика солонки и перечницы в виде котят и сахарницу - маму-кошку. Забавный наборчик она как-то купила в подземном переходе у какой-то пришлой тетки, пребывая в плохом настроении после неудачного зачёта. Наборчик здорово выручал, когда в гостях были малые детки. Кошачья семейка разом прекращала все истерики и капризы. Что произошло и сейчас.
Я отпил глоток крепкого кофе, понимая, что яичницу и тосты придётся готовить самому, после того как вся орава налопается каши. Сладкая каша (я чуть вслух не издал брезгливое: "Бе-бе!") тарелке вызывала отвращение.
Слова Лешего в общем гаме застали врасплох. Гудело кем-то снова включённое радио. Диктор механическим голосом, внушающим оцепенение, настойчиво рекомендовал не пользоваться электроприборами и вообще не выходить на улицу.
Тесть пил крепкий чай, почти чифирь, и тихо шипел сквозь зубы какие-то ругательства.
- Что? - переспросил я Лешего и тотчас глянул в окно. Брезент навеса угрожающе трепетал на ветру, грозя вот-вот улететь в небеса вместе с ветром.
Блин, с машинами от капризов погоды ничего не станет, но вот шкафу точно будет кирдык. Эх, организуем-таки спасательную экспедицию. Уговорив Казанову сотрудничать, я обещал ему несколько партий в покер, в который я, кстати, всегда проигрываю, да бутылку водки из холодильника.
Собравшись с духом, мы надели дождевики и вышли на улицу, покидая уютный, тёплый дом. Ветер буквально сбивал с ног. Не стоит, вообще, и говорить про неожиданно холодный для летней поры дождь, к тому же до минимума снижающий обзор видимости.
С горем пополам, поднатужившись и кряхтя, мы втащили шкаф в гостиную, открыв настежь французские окна. Наташка предусмотрительно скрутила ковёр, подстелив целлофан. Жаль, что в сарае места для шкафа нет из-за штабелей дров.
Как мы будем тащить эту громадину на второй этаж, я, честно сказать, был без понятия. Вот только закрыв оконные двери на защёлку, избавляясь от мощного ветра, все разом вновь почувствовали облегчение. А меня зазнобило.
На улице было дико холодно, точно в один момент, вытеснив лето, наступила поздняя осень.
- Может его разобрать, - предложил Казанова. Я кивнул.
Наташка поглядывала исподлобья, ещё не определившись: злиться ей на нас или, наоборот, радоваться нашей предприимчивости.
Позавтракав, все снова разошлись по спальням, предполагая, что на сытый желудок можно доловить прерванный сон.
Наташка направилась в мастерскую, решив дать добро на нашу самоволку, тем более что мы торжественно обещали ей после нескольких картёжных партий собраться с силами и, акклиматизировавшись, таки затащить шкаф на второй этаж.
За окном гремело и грохотало, свет мы не включали, как рекомендовали по радио, поэтому просто сидели и резались в карты при свечах, водрузив всё необходимое на небольшой кофейный столик. Вчерашние шашлыки шли под водочку на ура. Удача как раз повернулась ко мне лицом, подарив козырные карты.
Вдруг с грохотом разбилось одно из французских окон. Влетевший в комнату ветер потушил все свечи, обдав нас моросью и холодом.
Карты слетели на пол, как и книги с полки. Оконная дверь трепыхалась, как бабочка на ветру, на остатках петель. Резкий протяжный скрип дёргал нервы на пару с неутихающими, яркими до рези в глазах всполохами молний. Насмешливо грохотал гром. Вся игра и настрой оказались сорваны. Всё под ноль.
Пришлось топать в кладовку под лестницей за фанерой и прибивать её вместе с досками, предназначенными для полки, сооружая на месте французского окна своеобразную заплатку.
Во дворе неслись потоки воды, смывая каменистую крошку и побеги цветов на единственной клумбе, что мы успели разбить подле веранды. Просто жуть.
Радио шипело помехами, телевизор не работал и был выключен сразу же, как спустилась узнать, в чём дело, вымазанная масляной краской Наташка.
Интернет в телефоне и вовсе вёл себя странно. Зависал, как проклятый, несмотря на безлимит.
Итак, с приходом Наташки мы решили заняться шкафом.
Загрохотало по крыше. Уцелевшее стекло французского окна царапала россыпь мелкого града.
Наташка снова зажгла свечи и принесла несколько фонарей, что работали на батарейках. Со скуки и от происходящего за окном к нам спустилась Светка и Инга, а Ленка наверху возилась с раскрасками. Отдохнувшие женщины заметно посвежели.
- Что вы тут возитесь впотьмах, а? - спросила Светка.
- Увидишь, - сказал я.
Дамы сели на диван, устроившись удобно, точно на представлении. А мы сгрудились вокруг шкафа и с помощью отвёртки стали откручивать петли, чтобы сделать его полегче и оттого пригодным для последующей транспортировки наверх.
Вытащив ящики, мы безуспешно возились с дверными петлями. Они точно нарочно не поддавались, несмотря на наше кряхтение и все приложенные усилия. Майка и надетая поверх толстовка насквозь пропиталась потом, точно я несколько часов подряд качал железо в тренажёрке.
Не прошло и часа, а мы втроём уже были как выжатые лимоны, но шкаф таки общими потугами оказался наверху, в мастерской.
- Ух, ты! - сказала Наташка, принеся нам горемычным трудягам прохладной газировки. Она зажгла свет, чтобы увидеть во всей красе шкаф. С хлопком лампочка взорвалась.
- Чёрт! - шикнул Казанова.
- Ты это видел? - странным голосом произнёс Леший.
- Чего? - ответил я, думая: понесло кореша с пьяну.
Наташка выпустила бутылку газировки из рук, уставившись на шкаф. Вспышка молнии за окном осветила на дверцах витиеватый рисунок, похожий на морскую волну. Я моргнул, протёр глаза. Рисунок пропал. Наверное, игра света.
- А ну-ка, неси фонарик, - сказал я, обращаясь к Наташке.
Она точно не слышала. Ощупывала поверхность шкафа, как некую драгоценность. Казанова вытащил из кармана спортивных штанов свой навороченный айфон, включил фонарик и направил на шкаф. Белый свет оживил чёрную поверхность дверей, рисунок проступил снова ярко-серебристым мазком, а потом дверь шкафа неожиданно скрипнула - и что-то звучно то ли заскреблось, то ли щёлкнуло внутри.