Второй раз за день Эдуард Арсеньевич решился пойти на риск. Первый раз утром с вермутом и вот сейчас. Слишком сильно хотелось ему увидеть надменную Настю обслуживающей мужика, и еще произносящей такие притягательные звуки. Эдуард Арсеньевич тихонько нажал на позолоченную ручку, дверь бесшумно поддалась, освободив необходимую щель. Картина, представшая перед Эдей, была настолько потрясающей, что он онемевший слился с действом. Настя и Дмитрий Кириллович, как он и предполагал, находились спиной к нему. Перепрыгов смачно хрипел от удовольствия, его огромный живот колыхался боковинами. Эдуард Арсеньевич старался как можно лучше разглядеть все возможные прелести Насти, она же томно стонала, продолжала произносить ‘’еще, ай, еще’’. Перепрыгов неистово урчал, а Эдуард Арсеньевич потерялся в пространстве, мысленно оказавшись на месте шефа, чувствуя, что сам сейчас слился одним целым с Настей, которая ему сильно нравилась, именно от того, что была для него совершенно недоступна.
Гром среди ясного неба, грянул не со стороны забывших обо всем партнеров, это произошло с другой стороны. Кто-то оттянул обомлевшего от созерцания Эдю за рукав пиджака. Не успев что-либо сообразить Эдуард Арсеньевич, увидел расплывшееся в пакостной улыбочке пухлое лицо Процентова.
— Так-то Эдя. Сильно вижу интересно наблюдать за делегатом, когда он не знает об этом.
— Я не хотел — промычал Эдя, превысив шепот Процентова.
Тот прижал указательный палец к губам, показывая Эде: ’’тише, тише…’’ Эдуард Арсеньевич покраснел. Штаны, вздыбленные в районе ширинки, позорили его окончательно. Процентов, не стесняясь, указал на возбуждение Эди пальцем.
— Прибор, ничего работает.
Эдуард Арсеньевич ничего не мог ответить. Процентов для сущего убеждения заглянул в кабинет, очень аккуратно отстранив Эдю.
— Ничего себе. Есть на что посмотреть.
Перепрыгов находился сейчас в другой из областей реальности. Настя тем более, потому что ей еще приходилось удерживать давление сильных тычков Перепрыгова. Тот, изнемогая от удовольствия, все одно не мог кончить, тратил силы на все более страстные движения, Настя продолжала издавать чарующие звуки, а Процентов жестом поманил Эдуарда Арсеньевича за собой, когда они оказались в коридоре, он тихо произнёс.
— Ну, давай Эдя до встречи еще увидимся — при этом его гадкое лицо сияло всем имеющимся в мире лукавством.
Эдуард Арсеньевич остался стоять в коридоре, после того, как удалился Процентов. Перед этим он еще показал Эдуарду папку, которую тот забыл в кабинете Процентова. Это было совсем неприятно, забыть папку, которую нужно было предоставить Перепрыгову. У Эдуарда Арсеньевича все поплыло перед глазами, но вновь появился Процентов.
— Держи Эдя — сказал он, протягивая Эдуарду папку, улыбочка на его лице при этом не изменила своего облика.
— Спасибо — промямлил Эдуард Арсеньевич. Теперь Процентов исчез окончательно.
Эдуард Арсеньевич ощущая остатки эрекции, хотел броситься бегом к своему кабинету, чтобы застать там Леру и, несмотря на истраченный лимит, уговорить ее за любые коврижки, занять позу, что может и сейчас занимает Настя. Он дернулся в сторону, но остановился, потеряв последние признаки будоражащей его эрекции. В том месте, где только что скрылся Процентов стояли двое черно-белых мужиков из музея. Они разговаривали о своем, не обращая никакого внимания на Эдуарда Арсеньевича, при этом оба, как ни в чем не бывало, курили папиросы. Эдуард Арсеньевич закрыл глаза, облокотившись об стену. Сколько он так простоял, он не помнил. Покрасневшая от смущения Настя вернула его в реальность. К тому же она, скорее всего, поняла, что Эдя видел или мог видеть происходившее с ней недавно. Незапертая дверь, и странный вид Калакакина, говорили ей об этом. Краска на лице Насти смутила Эдуарда Арсеньевича, убедив Настю теперь на все сто.
— Хорошо выглядели, даже очень хорошо выглядите, зачем-то произнес Эдуард Арсеньевич.
Ему хотелось сделать комплимент, но получилось это чем-то обратным. Настя хотела ударить Эдю, но сдержалась, лишь прошипев.
— Проходите, шеф вас ждет — после чего демонстративно дернула плечом, обозначая этим свою неприязнь к подглядывающему извращенцу.
Перепрыгов блаженно утомленный расплылся в кресле подобно сытому коту.
— Ну, вот и Эдя. Наверное, заждался? Дело у меня было — Перепрыгов улыбался, испытывая долгожданное облегчение. Наконец-то он заставил себя заняться Настей. В последнее время это стало некоторой проблемой. В воскресение вечером после часов девяти, он каждый раз горел желанием, но потом наступал понедельник, и все шло иначе. Кто-то постоянно мешал, лезли изо всех щелей бесконечные заботы, проблемы. Настя оставалась необъезженной, потом наступал обед, после которого хотелось спать, за ним опять дела государственной важности. На самое главное не хватало времени, помимо Насти оставался без внимания сопливый шар, от этого портилось настроение. Дома и вовсе было невесело. Благоверная супруга, покоя совсем не дает, что только не приходит в ее пустую голову. Слава богу, но сегодня он взял себя в руки.
— ‘’Три раза в неделю нужно, а не три раза в месяц’’— думал сейчас Перепрыгов, глядя на Эдю. Хороший день для Перепрыгова состоялся не только в удовлетворении сексуального желания, но и в том, что ехать в верховное управление ненужно. Позвонили, сказали: совещания нет, готовьтесь к пятнице.
— В коридоре ждал Дмитрий Кириллович — произнес Эдуард Арсеньевич.
— Ничего бывает — довольно улыбнулся Перепрыгов.
В голове Эдуарда маячила противная рожа Процентова, за ней просвечивались цифры четыреста семьдесят тысяч рублей, далее цифры начинали смываться под гадкий смех Процентова. Теперь Процентов крепко будет держать его за одно место, и ничего с этим не сделаешь. Перепрыгов всегда поверит Процентову, супротив его Эди. Настя шлюха спалила его, в дополнение на ее румяном личике все было написано: ‘’Что насладился видом моей прелести, извращенец’’.
— Начнем Эдя — произнес Перепрыгов, пробудив Эдуарда Арсеньевича от проклятия размышлений.
Инстинкт ‘’собаки Павлова’’ сработал мгновенно, и Эдичка махом разместил на стене портрет важного сановника. Отойдя в сторону, стал ожидать первого броска от Дмитрия Кирилловича, тот достал заветный шарик сопливого свойства. Зеленый цвет переходил в желтый, делая харчок реальным. Перепрыгов урчал от удовольствия, разминая свою любимую игрушку.
— Ставлю десять против одного, что три броска из пяти попадут в рожу. Записывай Эдя.
Эдуард Арсеньевич подхватил специальный бланк на гербовой бумаге, сделал нужные пометки. Дмитрий Кириллович делал ставки сам с собой, у себя выигрывал, себе же и проигрывал. Сколько раз Эдуарду Арсеньевичу хотелось упасть в ноги могущественному сановнику, покаяться в грехе, и, конечно, выведя на чистую воду Перепрыгова, рассчитывать на место первого зама правого отдела. Только, опять же, кто ему поверит. Если рискнуть, скорее всего, окажешься в какой-нибудь социальной конторе, но это в лучшем случае, а в худшем лучше не думать.
— Первый есть. Эдя быстрее, у меня сегодня вдохновение — закричал Перепрыгов.
— Бегу — ответил Эдуард Арсеньевич.
Сопливый шарик снова полетел в лицо на стене, и вновь удача посетила Перепрыгова. Эдуард Арсеньевич соответствуя вдохновению шефа, быстро отлепил соплю от губ несчастного сановника, чтобы не сбить прицел в глазах Перепрыгова. Оббежал его со спины, после чего подал наизготовку патрон — соплю. Перепрыгов выдохнул со свистом.
— Пошел!!! — раздался вопль, и шарик поразил цель, прилипнув к переносице портрета.
— Три из трех!!! Эдя. Три из трех!!! Такого не было уже три месяца, Эдя!!! — на бешеные крики Перепрыгова заглянула Настя.
— Иди лапуля, я тебя расцелую — прокричал Перепрыгов, увидев Настю.
— Вы не один Дмитрий Кириллович — произнесла Настя, злобно посмотрев на Эдуарда Арсеньевича.
— Да это же Эдя, не стесняйся моя лапочка — настаивал Перепрыгов…
Выбив полный Джек-пот, Дмитрий Кириллович не будет больше бросать шарик, и это Эдуард Арсеньевич знал точно, знала это и Настя. Если для Эди это было радостное событие, то для Насти напротив, ей предстояло, по всей видимости, еще один раз удовлетворять делегата. Конечно, будет дорогой подарок и хорошо бы все закончить миньетом, так легче и гораздо быстрее.
<p>
</p>
Эдуард Арсеньевич, облегченно выдохнув, покинул кабинет Перепрыгова, напоследок с грустью взглянув на портрет хозяина под которым размещался флаг, еще ниже герб. Перепрыгов не дождавшись ухода Эди начал лапать Настю, которая жеманно отпихивалась от его огромных ручищ, ожидая, когда мозгляк Эдя наконец-то уйдет. Как только Эдуард Арсеньевич вышел в коридор за его спиной раздался щелчок закрывшегося замка, обозначающий, что повторного просмотра не будет. Желание обладать Лерой угасло окончательно, наглаженные в стрелки брюки отвисали, блестящие туфли хорошей кожи выглядели от чего-то отвратительно. Эдуард Арсеньевич плелся по широкому, длинному коридору в одиночестве.
Дело в том, что на третьем этаже народу не бывало, можно сказать вовсе. Чем выше этаж, тем важнее делегат. Третий был самым высоким в здании постройки времен ‘’царя - гороха’’, поэтому здесь никто без надобности и не топтал шикарные дорожки. Не обтирался об позолоченные панели отделки своими грязными рукавами. Не было здесь и стульев возле стен, где можно сидеть, вонять чесноком, иногда попердывать, и еще много чего делать.
Был здесь только один столик. За ним кресло, на кресле важного вида старичок в специальном одеянии. Он сидел на своем месте весь день, абсолютно ничего не делая. Иногда подозрительно вглядывался в случайных незнакомцев и вскакивал, как штырь из шкатулки, когда в коридоре появлялся кто-то из делегатов первой статьи. Собственно, на третьем этаже другие бывали редко. Само здание старое, историческое, из-за этого его и выбрали. Когда-то заседали здесь далекие пращуры, делегаты времен убиенного большевиками императора. Потом и сами советы не брезговали здесь находиться, только длилось это не все время их правления. Во второй половине двадцатого века они перебрались в другие пенаты, а здесь разместился комитет по образованию.
Большие настенные часы показывали Эдуарду Арсеньевичу, что текущее время три часа дня. Только рабочее время для него было однозначно законченно, потому что Перепрыгов выбил Джек-пот, три из трех. Спускаясь по лестнице, Эдуард Арсеньевич представлял себе знакомую картинку с большой кучей людей, которые одеты кто, как может, еще толкают друг друга, что-то орут, занимают очередь, которая сегодня все равно никуда не двинется. Потому что, придя в свой кабинет, Эдуард Арсеньевич нажмет красную кнопку на щите в углу, а за дверью загорится табло с надписью ‘’приема нет‘’.
На площадке второго этажа Эдуард Арсеньевич остановился, вспомнив о том, что его ‘’хозяйство‘’ крепко находятся в руках Процентова, который сейчас вероятнее всего пускает на жирные щеки сладкие слюни, похрапывая за рабочим столом.
— ‘’Вот попал, надо же — подумал Эдуард Арсеньевич, спускаясь по лестнице на первый этаж.
Повернув вправо, пришлось остановиться, голова снова выдавала что-то не то. Похолодели руки, коленки подгибались от нахлынувшего страха. Коридор был не тот. Черно-белый, холодный и еще чем-то воняющий. По нему передвигались такие же обитатели, не обращавшие на Эдю никакого внимания. Одна баба курила прямо в коридоре, бросая пепел с аккуратной папироски себе под изящные штиблеты. Какой-то толстый мужик в нелепом костюме, в еще более непонятной кофте, что-то громко кричал двоим испуганным мужичкам в грязных кирзовых сапогах. То, что он кричал громко, Эдуард Арсеньевич понимал по широко открывающемуся рту и бешеной жестикуляции рук толстяка. Звука на этот раз не было. Пораженный видением из немого кинофильма Эдуард Арсеньевич понял, что движется возле этих людей, находится рядом и ничего не происходит. Через десять метров он подошел к двери собственного кабинета, на котором была табличка с надписью ‘’Второй секретарь городского комитета по общим вопросам благоустройства и прочего. Калакакин Э. А‘’. Эдуард Арсеньевич онемел в прямом смысле этого слова. Глаза его обманывали, он понял, что сходит с ума. Возле кабинета не было никого, он в течение минуты стоял напротив двери ни в силах что-то решить и, тем более что-то предпринять. Та самая барышня, что курила ароматную папироску, проходя мимо него со спокойной интонацией произнесла
— Здравствуйте Эдуард Арсеньевич, ездили в ревком…
Он кивнул головой в ответ, барышня похожая на секретарку одного из помощников делегата прошла дальше.
‘’И точно вылитая Райка’’ — изумился Эдуард. Осмотревшись по сторонам, он робко потянул грубую металлическую ручку на себя, но дверь оказалась закрытой.