Шофер Иван Галочкин жил на противоположном краю села. Ехали по Центральной улице. В центре села стояла разрушенная церковь, рядом с ней примостилось небольшое деревянное здание столовой. Рядом со столовой – деревянная контора сельпо с огороженными забором складами. Иван остановил автомашину под окнами столовой. Женщины вылезли из кузова. Приглашали Ивана с Зиминым зайти в гости.
Сафронов вылез из кабины, внимательно разглядывал Воронину Катю, женщину лет сорока, дородную, толстую. Она это заметила, кокетливо оправляя одежду и прихорашиваясь, подошла к кабине автомашины. Улыбаясь, обратилась к Зимину:
– Ульян Александрович, жду вас, приходите на чашку чая.
Зимин что-то невнятно промямлил себе под нос и громко сказал:
– Поехали, Николай Михайлович.
Катя жила на Дешевке, ее провезли далеко от дома, этого она, по-видимому, хотела сама.
Дешевкой улицу прозвали потому, что там живет много одиноких женщин и вдовушек. С кем в возрасте двадцати пяти – тридцати пяти лет не бывает в жизни греха. Люди здоровые, жизнерадостные, требуется и противоположный пол.
– Зачем эта развалина до сих пор стоит посредине села? – Сафронов показал на церковь. – Она не украшает село, а, наоборот, делает его центр безобразным. Надо разобрать и на этом месте построить клуб.
– Пробовали в 1958 году, – ответил Зимин. – Секретарь райкома Сулимов организовал штаб по разборке церкви. Из пригодного строительного материала заложить клуб, а щебенку вывезти на строительство дороги. Председателем штаба был избран председатель райисполкома Гусев. Я тоже был членом штаба. Всем штабом приехали в Лесуново. Привезли из Горького подрывника с взрывчаткой и рабочих-коммунистов с завода. Пока Гусев требовал ключи, чтобы открыть эту развалину, как по тревоге собрался весь народ села. Поднялся шум, старухи плакали. Мужики Лесуново сказали: «Церковь принадлежит нашему селу, то есть народу. Она была построена на сборы и пожертвования наших прадедов. Поэтому по-хорошему просим вас оставить ее в покое». После таких выступлений и угроз мы из Лесуново уехали ни с чем. Церковь, вернее ее остов, осталась стоять до сих пор. Сельпо приспособило ее под склад тары и соли, но она начинает рушиться, штукатурка валится. Своды потолочные обваливаются.
Иван жил в новом пятистенном доме. Жена его Маша быстро приготовила ужин и выставила на стол бутылку спирта. Сафронов спросил:
– Откуда у вас спирт?
Маша ответила:
– Я работаю бухгалтером на сушильном заводе. На складе у нас его больше тонны. У директора Ивлева я не просила. На днях он выписывал себе, приезжал Чистов и сказал, чтобы я выписала и себе один литр. Иван у меня совсем не пьет. Поэтому хранить не для кого. Пейте, пожалуйста, дорогие гости. Сами разводите водой по вкусу.
Она налила Зимину и Сафронову по полстакана.
Сафронов внимательно посмотрел на атлетически сложенного Ивана, спросил:
– Совсем не пьешь?
Иван ответил:
– Не пью, никогда не пил ничего алкогольного, кроме пива.
– Какой молодец, – сказал Сафронов. – Давай, Ульян Александрович, по маленькой.
Сафронов добавил воды в стакан со спиртом и залпом выпил. Зимин немного выпил чистого спирта и запил водой.
– Ты что не пьешь? – спросил Сафронов Зимина.
– Что-то не идет, – ответил Зимин.
После третьего выпитого полстакана Сафронов, пользуясь отсутствием хозяев, шепнул Зимину:
– Своди, познакомь меня с Катей.
– Можно, – ответил Зимин и вышел из-за стола.
Иван с Машей негромко разговаривали на кухне, у их ног на полу сидели дети, мальчик и девочка. Иван подошел к Зимину и тихонько сказал:
– Чуть не влип, обозвав баб спекулянтками. Получилось очень неудобно. Я не знал, что он с райкома партии. Считал, что из вашего треста.
– Ничего особенного, – ответил Зимин. – Я его не знаю, но он вроде мужик.
Зимин не договорил – показался Сафронов.
– Вы тут о чем калякаете? – спросил он.
Зимин ответил:
– Иван давно просится ко мне на работу, но пока всего одна автомашина на участке, а шоферов более десяти человек.
– А ты бери его и сади на эту автомашину.
Зимин подумал: «Как ты красиво решаешь вопросы». Ответил:
– Шофером не могу, а слесарем – пожалуйста, а потом время покажет.
Иван обрадованно сказал:
– Я завтра подаю заявление, надоела мне эта работа вдали от семьи.
– Дело твое, Иван, но потом не раскаивайся и не жалей.
– Чего там жалеть.
– Сегодня только Чистов говорил: будет вместо участка своя ММС, тогда будут и автомашины, – сказал Сафронов. – Вопрос этот должен решиться в течение месяца. Управляющий трестом Афраймович дал согласие. В облисполкоме не возражают. Значит, вопрос решен. Самое главное, кадры подбирать не надо, все на участке есть.
Зимин не сомневался, что он будет директором ММС. Об этом ему говорил и Чистов.
Сафронов надел пальто и шапку.
– Вы куда? – спросил Иван.
– Может быть, сумеем добраться до дома, – ответил Сафронов.
Иван, чуть заикаясь, сказал:
– У меня вам не понравилось?
– Наоборот, Иван, очень понравилось, – ответил Сафронов. – Если только мы не сумеем уехать, то обязательно вернемся к тебе.
– Я вас отвезу, – не унимался Иван.
– Не надо, – ответил Зимин. – Я зайду к Павлу Галочкину, у него автомашина под окном, он отвезет.
Павел Галочкин работал шофером на единственной на участке автомашине «ГАЗ-51».
Зимин с Сафроновым ушли. На улице то там, то тут встречалась идущая из клуба молодежь. Шли молча. В центре села встретился лесник Иван Иванович Шевяков, изрядно пьяный. Закричал громовым голосом:
– Ульян Александрович, откуда и куда? Пойдем ко мне в гости.
Зимин вырывался, говорил, что некогда, но Шевяков, как репей, вцепился в него обеими руками. Все было тщетно. Зимин с Сафроновым довели лесника до дома, сказали ему, что через полчаса придут.
Подошли к дому Кати. В одном окне, завешанном шторами, тускло горел свет. Зимин постучался в сени. Раздался детский голос:
– Кто там?
Зимин ответил:
– Володя, позови маму.
Через минуту вышла Катя и, не спрашивая, открыла дверь. В прихожей на столе стоял кипящий самовар. Катя сказала:
– Раздевайтесь и садитесь пить чай. Я не знала, что вы придете, ничего покрепче не приготовила.
Зимин хотел сказать: «Мы сыты, нам ничего не нужно», но Сафронов опередил:
– У нас кое-что есть.
Вытащил из кармана полбутылки недопитого у Ивана спирта и поставил на стол.
«Ну и нахал же ты, братец, – подумал Зимин, – а еще секретарь райкома».
Катя принесла закуски, разбавила спирт. Сидели долго, все это Зимину надоело. Он встал и начал одеваться. Сафронов сидел за столом. На вопрос Кати: «А вы?», заявил:
– Я никуда не пойду, ночевать буду у вас.
Катя говорила:
– Неудобно вам здесь оставаться, что скажут люди.
Зимин сообщил, что будет у лесника Ивана Ивановича, и вышел на улицу.
В шесть часов утра к Ивану Ивановичу пришел Сафронов. Зимин еще спал. Проснувшись, он быстро оделся и направился к выходу.
– Ты куда? – спросил Иван Иванович.
– Как куда, – ответил Зимин. – На болото.
– Ничего не выйдет, – сказал Иван Иванович. – Позавтракайте, похмелитесь и в путь-дорогу.
Выставил на стол пол-литра водки. Сафронов разделся и сел. Зимин со злостью сказал:
– Вы оставайтесь, Николай Михайлович, а я пойду. Мне нужно сделать разнарядку.
В это время под окном остановилась автомашина. Зимин выскочил бегом. Ехал Павел Галочкин. Вез на болото полный кузов рабочих.
Сафронов пришел в контору участка в 12 часов, в это время Зимин обедал в столовой. Пришел не один, а в сопровождении Ивана Ивановича. Вместо обеда Сафронов запросил выпить. Зимин увел его на кухню, тихонько сказал:
– Вам нельзя больше, Николай Михайлович. Два раза звонил Чистов, спрашивал вас. Я ответил, что вы на болоте, на погрузке торфа и отправке экскаватора в Николаевку. Неточно, но обещался сам приехать. Из Богородска выехали с трейлером, звонил Юрин. Я сказал, что экскаватор районное руководство не дает, обещался приехать сам.
– Этого еще не хватало, – ответил Сафронов заплетающимся языком. – Экскаватор отправил?
– Да, – ответил Зимин. – Мы его поставили на пену и двумя «С-100». Недавно звонили, он уже на месте.
– Может быть, мне от греха подальше уехать в Николаевку? – сказал Сафронов.
– Вообще-то лучше бы, – ответил Зимин, – но если Чистов не приедет, то мне одному от Юрина не отбиться. Заберет экскаватор и с Николаевки. Кроме того, за невыполнение приказа не допустит меня до работы, короче говоря, уволит. Он по телефону уже грозил.
– Ничего он не сделает, – ответил Сафронов. – Мы здесь власть на месте, поэтому наше решение закон.
– О-о-о, милый мой, – протянул Зимин. – Ты знаешь анекдот? Как кастрировали верблюда, а к месту кастрации шел ишак. Навстречу ему попал заяц и закричал: «Бежим, там кастрируют верблюда!» «Но я же не верблюд», – возразил ишак. «Э-э-э, милый мой, вырежут яйца и не спросят, верблюд ты или нет, а после ходи разбирайся». Вот так и меня уволит Юрин, а после ходи – все в стороне окажутся.
– Не может этого быть, – с возмущением сказал Сафронов. – А я на что?
Пришел в столовую бухгалтер участка Васильев Виктор Иванович и крикнул:
– Зимина к телефону!
– Кто? – спросил Зимин.
– Чистов велел немедленно позвонить.
Зимин позвонил. Чистов сказал, что к нему приехал Юрин, велел немедленно явиться к нему. Сафронов потянул руку к трубке, но Зимин отстранил, сказал, что Сафронов сопровождал экскаватор до Лесуновского моста, а сейчас на погрузчике должен приехать обедать. Чистов ответил:
– Увидишь – передай, пусть не спешит, хорошо разберется с вывозкой торфа.
Зимин попросил у повара, она же буфетчица, бутылку водки, отдал ее Сафронову и на попутной автомашине с торфом уехал в Сосновское в райком.
В приемной Чистова его встретил Юрин и заявил:
– Я привез приказ о твоем увольнении за невыполнение моего распоряжения и умышленную отправку экскаватора в Николаевку. Будешь платить за прогон трейлера туда и обратно и за два трактора «С-100», что увезли экскаватор. Кроме того, заплатишь за срыв погрузки экскаватора. Так что тебе у Чистова делать нечего. Иди домой, а я подъеду за тобой, захвачу тебя в Богородск для полного расчета.
Юрин раскрыл папку и отдал Зимину приказ. Зимин взял его и без стука влетел в кабинет Чистова. У того сидели Бойцов и Бородин.
– А, Ульян Александрович, проходите, – улыбаясь, сказал Чистов. Встал и протянул Зимину руку: – Ну, как дела?
Зимин положил на стол бумагу, врученную Юриным, и сказал:
– Вот такие дела.
Чистов внимательно прочитал, сказал: «Ну и негодяй», – и протянул бумагу Бойцову. Бойцов быстро прочитал, улыбнулся, ничего не сказав, отдал Бородину.
– Ну и дела, что ни день, то чудеса, – сказал Бородин. – Раз, два и в дамки.
Чистов снял трубку и попросил междугороднюю станцию, заказал телефон управляющего трестом «Мелиоводстрой» Афраймовича.
– Где ты его встретил? – обращаясь к Зимину, спросил Бородин.
– В приемной, – сказал Зимин. – В кабинет к Анатолию Алексеевичу не пускал, говорил: «Тебе там делать нечего. Больше никаких вопросов по участку решать не имеешь права».
– Анатолий Алексеевич, – спросил Бородин, – может, позвать его сюда?
– Не надо, – сказал Чистов и снова повторил: – Ну и негодяй. Мы еще просили обком партии направить его секретарем по сельскому хозяйству.
– Правильно павловчане сделали, что его прокатили, – сказал Бородин. – Он никогда хорошим и не был. Я его знаю с детства. Юрин после службы в армии несколько лет работал в районе секретарем райкома комсомола. После реорганизации района в 1962 году его пригласили в Богородск работать инструктором в партком управления сельским хозяйством. Надо отдать должное его трудолюбию и настойчивости. После службы в армии у него было семь классов образования, он окончил вечернюю школу – одиннадцать классов. Поступил учиться в Горьковский сельхозинститут на зоотехнический факультет, который окончил в 1964 году. Но по своей специальности ни одного дня не работал. Партком управления сельского хозяйства выдвинул его на должность директора ММС.
Зимин сидел потрясенный случившимся. Вид у него был словно его приговорили к смертной казни. Чистов, улыбаясь, сказал:
– Вопрос об организации ММС на базе вашего участка, можно с уверенностью сказать, уже решен. Написан проект решения исполкома облсовета. На днях будет заседание исполкома облсовета. Поэтому Юрину с участка ничего не давай.
– Я же не имею права не давать, – возразил Зимин. – Он же меня уволил. Сейчас он поедет по совхозам и будет продавать торф в караванах на месте, а не по мере вывозки. Продаст весь торф, это примерно на семьдесят тысяч рублей. Заберет деньги в Богородск. Когда организуется ММС, тут думай, как платить зарплату и так далее.
– Не может он этого сделать, – возразил Чистов.
– Я бы на его месте тоже сделал, – сказал Зимин. – Он хорошо осведомлен, что участок, который дает восемьдесят процентов валовой продукции, отнимают. Без нашего участка дела у него пойдут очень плохо.
– Поживем – увидим, – сказал Бородин, – рано такие выводы делать и набивать себе цену. Однако, Анатолий Алексеевич, он прав. Вам надо позвонить в Сосновский совхоз Андрианову и предупредить, пусть никаких счетов к оплате не принимает до раздела. При дележке рассчитаются.
Чистов снял трубку, попросил Андрианова. Его на месте не было. Чистов спросил секретаря:
– А Юрина у вас не было?
– Здесь, – ответила секретарь, – оформляет вывозку торфа.
– Кто ему оформляет? – краснея, крикнул в трубку Чистов.
– Известно кто, – ответила секретарь, – главный агроном Арепин.
– Позовите к телефону Арепина.
В это время на весь кабинет раздался голос телефонистки междугородней станции:
– Горький, трест «Мелиоводстрой», Афраймович у телефона.
– Александр Исакович, – начал Чистов, – как ваше здоровье, настроение? Когда сможете приехать в наш вновь организованный район?
Афраймович ответил:
– Благодарю вас, все хорошо. Приехать скоро не могу, – и, не дожидаясь вопроса Чистова, сказал: – На днях мы организуем в вашем районе Лесуновскую ММС. Решение исполкома состоится, по-видимому, послезавтра. Готовьте кандидата на должность директора. Как это делать, вы знаете.
– Кандидат на должность директора у нас готов. Он сидит напротив меня, – Чистов, улыбаясь, посмотрел на Зимина.
– Кто, если не секрет? – послышался голос Афраймовича.
– Думаем доверить этот пост Зимину Ульяну Александровичу, вашему начальнику Лесуновского торфоучастка.
– Я лично и наши специалисты будем очень довольны и тронуты такой заботой с вашей стороны. Мы знаем Зимина только с положительной стороны. Я собирался вам звонить по этому поводу, но вы опередили. Еще раз благодарю вас за назначение его директором ММС. Я его знаю с момента организации нашего треста. Кстати, мы с ним вместе оформлялись на работу, я – управляющим треста, а он – главным инженером Богородской ММС.
– С вами разговаривал Юрин? – спросил Чистов.
– Да! – ответил Афраймович. – Вы не даете ему перевозить экскаватор «Э-352». Вы об этом звонили Клюеву и Семенову. Вообще-то все это напрасно затеяли. Экскаватор надо было отдать, он крайне нужен в Лакшинском совхозе. Притом жалеть-то нечего, куча металлолома. Он принят нами от торфопредприятия. У вас будет ММС – дадим новые экскаваторы. Я не возражаю, оставляйте его у себя. Но шума такого создавать не надо было. Перевозку экскаватора Юрин согласовал со мной. Мне кажется, и Зимин неправильно себя повел.
– Почему неправильно? – перебил его Чистов. – Он обязан был доложить нам не только по долгу службы, но и по долгу совести. Юрин повел себя неправильно. Он, не разобравшись, написал приказ об увольнении Зимина. Чего он этим хотел достичь, неизвестно. Сейчас ездит по совхозам, продает не вывезенный с Лесуновского болота торф. Хочет с участка забрать все, что можно.
– Уволить Зимина без нашего согласия не имел права. Зимин как начальник участка – номенклатура треста. Приказ Богородской ММС на Зимина недействителен. Авансом оформлять торф ему тоже не надо. Деньги мы у него все равно снимем в трест.