Г Л А В А 1
Листья, листья кружатся в безнадёжном танце. Капли дождя хлещут по щекам, будто в наказание... Только за что? Узкие улочки, скованные грубой кладкой заборов из камней, бесконечные ступени, разбегающиеся неровными тропинками в разные стороны. Черные от влаги стволы деревьев с корявыми ветвями, скрипящими на ветру. Нет, не любила она этот город. И никогда бы не вернулась. Она знала, что встретят её мрачным молчанием, скрывающим раздражение и злобу, а, может, даже - ненависть.
Вот и дверь - такая же, как в её памяти - дубовая, резная, с бронзовой собакой - ручкой. Анна погладила блестящий нос собаки и нажала на кнопку звонка. Где-то в глубине дома раздалась мелодия. Несколько томительных минут, и дверь отворилась.
- Здравствуй.
Мачеха молча посторонилась. Анна прошла, нерешительно остановилась. Тяжелая дверь с натужным звуком захлопнулась, отрезав путь назад.
- Здравствуй. Как добралась?
- Хорошо.
Элеонора - немного располневшая, но всё такая же надменно-красивая, холёная, окинула её придирчивым взглядом.
- Я освободила твою комнату на втором этаже.
- Спасибо.
- Ужин через полчаса, постарайся не опоздать.
- Я постараюсь.
Анна взбежала по ступенькам, остановилась напротив двери, нерешительно толкнула. Это была их комната. Её и Катеринки. Она подошла к окну, распахнула раму. В комнату ворвался холодный ветер с дождём, лёгкая органза шторы вспучилась голубым парусом и обмякла, мгновенно намокнув. Из высокого окна открывался вид на бухту и дальше на горизонт, сливающийся с белесой полоской воды. Анна смотрела на море, почти скрытое за плотной сеткой ливня. Серые, со стальным отблеском, волны перекатывались крутыми валунами, и с грохотом разбивались о волнорез набережной.
Закрыв окно, подошла к дивану, села. На месте, где стояла кровать Катеринки, теперь располагался книжный шкаф - новый, видимо только что из магазина. На прикроватном столике вместо фотографии сестры - одинокая жёлтая роза в вазе. Анна поймала себя на мысли, что ей безумно хочется смахнуть эту вазу на пол, но она сдержалась.
Вытряхнув из рюкзака вещи, взяла свежую футболку, мягкие спортивные брюки, зубную щетку и гель для душа. Вышла из комнаты, прислушалась - снизу доносился говор: неясный, словно шелест листвы под ногами. Повернув направо, пошла по коридору к ванной комнате. Не доходя несколько шагов, остановилась в нерешительности. Она боялась... Боялась, что как только зайдёт в ванную комнату, она увидит...
-... Ты кто? Я тебя не знаю.
Детский голос вывел её из замешательства. Анна оглянулась. На неё пытливо смотрели наивные глаза.
'Еще бы...Вряд ли Элеонора сказала сыну, что у него есть сестра', - усмехнулась она в душе.
- Я сестра твоя, только от другой мамы.
- А, разве так бывает?
- Бывает, как видишь.
- А я - Антон, - сказал мальчик и без всякой связи добавил: 'Папа умер'.
- Знаю, кивнула Анна.
- Ты приехала его хоронить?
- Да.
- А что здесь стоишь?
- Хочу принять душ после поездки.
- Я люблю купаться в ванне.
Антон протянул руку, привстав на цыпочки, дотронулся до вьющихся волос Анны.
- Ты красивая.
И, развернувшись, побежал к лестнице, спирально спускающейся на первый этаж.
Эта короткая встреча с братом чуть ослабила тиски воспоминаний, давящих душу, и Анна уже без страха толкнула дверь в ванную комнату.
Старая чугунная ванна стояла на прежнем месте: небольшая, овальной формы, с высокими бортами и фигурными ножками в виде лап льва. Эмаль тускло отсвечивала слоновой костью. Мысль о том, что она должна встать ногами в ванную, наполнила душу трепетом. Она отвернула кран: мерный звук льющейся воды несколько успокоил. Скинув блузку, наклонилась над ванной и стала намыливать гель для душа на шею и подмышки.
Медленно, ступенька за ступенькой, словно взвешивая каждый свой шаг, Анна спускалась по лестнице. Она боялась встречи с бабушкой. Боялась упрёка в её глазах. Да, она была неправа, когда сбежала. Сколько раз, осуждая себя за свой побег, оправдывала. Оправдывала и осуждала.
Она услышала звук мужского голоса. Он здесь, - подумала, ощутив неясное стеснение в груди. Тогда, десять лет назад, она была влюблена. Да и какое сердце девчонки не дрогнет, стоит ей лишь взглянуть на хорошо сложенного парня с мягким взглядом серых глаз и непокорными светлыми волосами, спадающими на крутой лоб. А если прибавить мотоцикл 'харлей' и умение играть на гитаре, то у Анны не оставалось ни шанса, когда Станислав вошёл в их дом в качестве брата её мачехи. Последняя ступенька... Анна видит устремленные на нее глаза сидящих за столом.
-...Аннушка, садись рядом со мной!
Бабушка приветливо замахала рукой, глаза её светились радостью.
- Приехала, голубушка, утешила свою бабушку.
Анна подошла к старушке, поцеловала в щёку.
- Здравствуй, Анна.
- Привет, Стас,- сухо ответила, кивнула мачехе и села на свободный стул.
- Хорошо выглядишь, замуж вышла?
Анна бросила взгляд на Станислава. Он изменился, это был уже не восемнадцатилетний мальчик. Перед ней сидел взрослый мужчина: время заострило черты лица, утяжелив скулы и, резко очертив подбородок, застыло усталыми запятыми в уголках рта.
- А надо?
- Извини, больная тема? - усмехнулся, ощупывая взглядом её лицо.
Не ответив, Анна обратилась к мачехе, молча жующей салат.
- Как умер папа?
Элеонора положила вилку на стол, взяв салфетку, аккуратно промокнула уголки губ.
- Сердце.
- Сердце? Он не болел никогда.
- Насколько я знаю, последние десять лет тебя не было рядом, откуда такая уверенность?
Анна захотела крикнуть в лицо мачехи 'да, пошла ты к чёрту! Ты! Которая, отняла отца у меня и моей сестры!', но она молчала, понимая, что Элеонора права. Тысячу и один раз права - она плохая дочь. С тех пор, как она закрыла за собой дверь этого дома, звонила отцу от силы раз в полгода, в основном общаясь с бабушкой. Но, почему бабуля ничего ей не сказала? Она глянула на сидящую рядом старушку, сердце сжалось от жалости и одновременно негодования на себя, что в своем эгоизме бросила дорогого ей человека.
- Завтра тяжёлый день, - прервала молчание бабушка.
- Мария Григорьевна, думаю, вам лучше остаться дома.
Бабушка выпрямила спину, с укором посмотрела на Элеонору.
- Ты хочешь отказать мне в последнем взгляде на сына?
- Вот именно! Мне не хотелось бы, что этот взгляд стал действительно последним.
- Закрой рот, Элеонор! - вскипела Анна.
Губы мачехи гневно сомкнулись, на щеках выступил румянец. В глазах, нарастая, закипала злость.
- Не надо, Аннушка, - едва слышно проговорила бабушка, положив руку на плечо Анны. - Он еще здесь, он всё видит.
Анна наклонила голову, чувствуя отвращение к себе, мачехе и к Станиславу, который безучастно смотрел перед собой, поигрывая вилкой.
-...Мама! Можно я пойду к себе в комнату?
Анна посмотрела на мальчика - в широко раскрытых глазах ребёнка плавал испуг. Внезапно её накрыла жалость к этому мышонку. Она поднялась, поцеловала бабушку и подошла к мальчику.
- Пойдём, я провожу тебя.
- Я не разрешаю вставать из-за стола! - резкий голос Элеоноры завибрировал, готовый сорваться на крик.
- Эл! Не наседай на ребёнка, - сказал Станислав тихо, но твёрдо.
Антон бросил взгляд на мать, взял за руку Анну.
- У меня есть Мегатрон.
-У каждого мальчика должен быть свой робот-трансформер. Покажешь?
Под сумрачным взглядом Элеоноры, Анна и Антон направились к лестнице. Поднимаясь, с каждым шагом Анна ощущала, как в её душу - капля за каплей - входят умиротворение и покой. Этот мышонок, противостоящий власти матери, дал ей то, в чём она сегодня больше всего нуждалась - уверенность: пока еще зыбкую, но уже проросшую в душе нежным ростком.
Г Л А В А 2
Она не хотела вспоминать события прошедшего дня, но, мысли - птицы, они свободны в своем полете, их не заставишь петь песню, которая тебе нравится... Анна вздохнула, поёжилась: из приоткрытого окна тянуло сквозняком. Ей тяжело было думать об отце. Его лицо было спокойным, даже безмятежным. Оно не было ни худым, ни измождённым, как у человека, перенёсшего тяжёлую болезнь. Она положила руку ему на грудь, и холод его тела навсегда вошёл в её сердце. Слёз не было, только гулкая пустота внутри. Люди, словно тени, выплывающие из тумана, подходили, что-то говорили - Анна не вникала, о чём ей говорили. Она не знала никого из них и не хотела знать. Потом, глядя, как гроб с её отцом тихо уплывал за шторку, она думала, что всё это - неправда, что, это происходит не с ней. Мысль о том, что она больше никогда не увидит отца, наполняла её душу отчаянием и мукой. И еще - жалостью. Жалостью к отцу, который никогда больше не увидит солнце, море, которое так любил... Никогда.
Раздался тихий стук в дверь. Анна вздрогнула, очнувшись от тягостных мыслей, глянула на часы - поздновато для визита, кто бы ни стучался.
- Анна?
Она не удивилась, услыхав его голос. Весь день Станислав был предупредителен и внимателен на грани назойливости. И подспудно она ждала, что он придёт.
- Я не сплю... Заходи.
- Увидел свет, подумал, всё ли в порядке, - Станислав облокотился о косяк двери. - Ты как?
- Не строй из себя старшего брата.
- Всё такая же строптивая, скверная девчонка. Ничуть не изменилась.
Станислав прошел, сел на диван рядом.
- Рассказывай, как жила. Почему не замужем?
Не отвечая, Анна взяла его за руку.
- И у тебя не вижу кольца, Элеонора не разрешает? А это что? - она провела пальцем по запястью