Серсея всегда смотрела на неё с невероятным восторгом, и это грело сердце Екатерины как мачехи, и как правительницы. Она слегка дёрнула губы в улыбке, но вспомнила, что они не в комнате наедине и, хотя все знали о том, что Серсея является её любимицей, не стоило кому-то давать об этом судачить.
— Ты не хочешь выйти со мной в сад? — спросила Екатерина. — Проверим, как всё украсили к приезду Марии.
Событие обещало быть громким и даже могло затмить свадьбу Елизаветы, старшей дочери Екатерины, что тоже не добавляло радости королеве.
— Хорошо, — согласилась Серсея, поправляя волосы, потому что Екатерина ненавидела неряшливость. — Я как раз хотела собрать розы в свою комнату.
Королева кивнула, и вот они уже вдвоём направились в зал. За ними бесшумно, как тени, скользили фрейлины.
— Приезд Марии так взбудоражил дворец, — сказала Серсея, спускаясь вниз по лестнице. Сегодня она была как никогда красивой: зелёное платье с широкими рукавами делало её похожую на редкую золотистую розу. Она была молода и красива, статная и величавая.
— Едет не кто-то, а королева Шотландии, — заметила Екатерина на её фразу. — Возможно, будущая королева Франции.
— Возможно? — переспросила Серсея.
— Возможно, — уклончиво ответила Екатерина, но большего и не понадобилось. По хитро прищуренным зелёным глазам, королева поняла, что Серсее было ясно, что имела в виду мачеха. Она в полной мере видела всю картину, что будет происходит с приездом Марии, и Екатерина была уверена, что любимая дочь Генриха сможет ещё сыграть в этом роль.
Когда Екатерина поправила несколько, по её мнению, неудачно развешанных флагов, отдала приказы поставить ещё немного украшений то тут, то там, Серсея велела своим служанкам нарвать букет красных роз и отнести в её комнату. Девушка обожала цветы и могла долго прогуливаться по шикарному саду двора. Прекрасная, молодая и цветущая, как и цветы.
Сложно было сказать почему, но именно Серсея была для Екатерины самой… удачливой, что ли. Несмотря на возраст, её ещё не выдали замуж, и королева упорно держала при себе падчерицу, которая, собственно, и не выявляла желание связать свою жизнь с каким-то мужчиной. Серсея была идеальной, по-другому Екатерина не могла сказать. Серсея не была капризной, как Клод, не играла на нервах мачехи, была тихой, скромной и послушной. Она не была мальчиком, а значит, не могла быть использована против Франциска. И хотя многие характеризовали Серсею как тихую, пусть и яркую мышь, — королеве она всегда представлялась змеей (однажды она услышала о ней ― королевская кобра). И это, вероятно, было правдой. Серсея не раз узнавала новости быстрее остальных, но не неслась сломя голову сообщать о них Екатерине, а подыскивала момент и сообщала вовремя и спокойно, так, чтобы никто её не заподозрил.
И хотя она была коброй, Екатерина никогда не мыслила о том, что Серсея могла предать её. Это было ещё одной причиной, почему воспитанницу считали любимицей ― Екатерина и вправду дала ей очень многое, это было гарантом будущем Серсеи, а хитрая и расчетливая натура девушки ― которая, казалось, впитала вместе с фамилией Медичи ― не позволило «укусить руки кормящего».
Да и поведением Серсея отличалась от всех детей, походя, разве что, на Франциска. Порой родные сыновья и дочери рвались к ней, ожидая внимание королевы-матери, а Серсея спокойно ждала, когда та сама придёт, зная, что это произойдет скорее рано, чем поздно.
Особенно ярко Екатерина помнила один момент из детства. Серсея и Франциск часто играли вместе, особенно когда королева была беременна ― а после первой беременности она рожала снова и снова ― и как-то, будучи уже на солидном сроке, она зашла в детскую. Франциск, едва она появилась на пороге детской, улыбнулся, метнулся к ней и прижался к материнской юбке; Серсея играла в куклы и не обращала на Екатерину внимание. Одно время она заменяла детьми пустоту в сердце от холодности Генриха, и когда их не пускали к ней, Франциск рвался, а Серсея проявляла выдержку и спокойствие.
Воспитанница обратила внимание на королеву только тогда, когда та подошла к ней и положила руку на плечо; сердце королевы заныло неожиданно остро. Серсея так и не проявляла интереса к редкому визиту мачехи… Пока она не наклонилась и не положила ладонь на её маленькое плечо. Тогда Серсея подняла на неё серьёзные, зелёные глазки и спокойно поприветствовала. Со стороны могло показаться, что золотоволосой принцессе всё равно. Но мгновенно отложенные новые куклы сказали намного больше, и тогда Екатерина вспомнила, почему считала её самой похожей на неё. И тогда, и всегда. С возрастом Серсея стала почти неустанно следовать за Екатериной во всех её делах.
Фамилия ди Медичи сделал Серсею ближе к мачехе, чем все могли представить.
― Ты собрала букет? ― окликнула её Екатерина. Серсея оторвалась от созерцания цветов и кивнула. ― Тогда поспешим. Надо показать всё величие Франции королеве Марии.
― Она росла в монастыре, ― с неясным смешком проговорила Серсея. ― Я уверена, её впечатлит одна парадная лестница.
― Да, королева из монастыря, ― усмехнулась королева, а Серсея только улыбнулась.
В коридоре, когда Екатерина напомнила о том, что хотела бы видеть Серсею в красном, из тёмной ниши к ним подошёл Нострадамус. Екатерина, привыкшая к неожиданным появлениям своего предсказателя, даже не дрогнула, спокойно договорила предложение и посмотрела на мужчину, а Серсея вздрогнула от резкого появления.
― Королева Екатерина, ― поздоровался прорицатель, слегка поклонившись. ― Леди Серсея.
― Добрый день, Нострадамус, ― ответила Серсея, сжимая своё запястье и ругая себя за то, что всё ещё не могла избавиться от детского страха пугаться, когда к ней кто-то подходил неожиданно или со спины; некоторые придворные даже шептали, что она ведьма, ведь они не любят, когда к ним подходят со спины. ― С вашего позволения, мама, я пойду готовиться к сегодняшней свадьбе, ― Екатерина кивком отпустила Серсею, и та перевела взгляд на мужчину. ― Нострадамус.
Он кивнул ей на прощание, и принцесса, в окружении своих фрейлин, неспешно удалилась. Королева и предсказатель ещё какое-то время смотрели ей в след. Запах вина и свежей травы, запах винограда и пшеницы, что может быть лучше? Ничего.
― Пойдём, ответишь на пару моих вопросов, пока есть время, ― приказала Екатерина и направилась к своим покоям. Нострадамус, бросив последний взгляд на скрывшуюся за поворотом Серсею, направился за королевой.
***
Мария была рада встретиться со своими подругами ― Кенной, Лолой, Грир и Эйли. Они приехали ради неё в такую даль, оставив дом и семьи, её фрейлины, её самые близкие друзья. Мария почти не жила в Шотландии, даже язык своей страны знала плохо, и всё же была рада, что здесь, в не менее чужой Франции, был кто-то родной и знакомый.
Наговориться девушкам не дали ― им навстречу уже спешил король с, как объяснила Кенна, своей фавориткой Дианой де Пуатье и бастардом Башем. Мария усмехнулась: Кенна была ловкой и уже успела вынюхать всё, что происходит при французском дворце, хотя бы поверхностно.
― А где королева Екатерина? ― спросила Лола.
― Её ещё ждут, ― тут же ответила Кенна.
Кенна родилась очень привилегированной, происходила из хорошей семьи и имела титул. Она очень амбициозна и знает, чего хочет. Она была верной, но Мария знала, что подруга может быть эгоистичной, а иногда и неадекватной. Лола, так же, как и Кенна, происходила из знатной семьи. Лола храбрая, но очень упряма и может быть немного груба. Она верна своей молодой королеве и имеет глубокий заботливый характер о ней. Она всегда старалась поступать правильно, но не всегда это делать получается.
Грир была богата, но она не благородного происхождения и не имеет титула, однако, поскольку их шахты заканчиваются, потенциал будущего богатства уменьшается. Грир была отправлена во Францию с Марией в надежде выйти замуж, заполучив богатство и власть. Это очень смущает Грир. Она может быть мягкой и немного сдержанной, но иногда она дает волю своим эмоциям. Для незнакомцев может показаться холодной и пренебрежительной, но это, вероятно, чтобы скрыть тот факт, что она чувствует себя неготовой для того, чтобы выйти замуж ради титула. Она очень предана своей королеве и семье, посвятив им свою жизнь.
И Эйли. Наверное, самая младшая среди фрейлин была любимицей своих подруг. Её семья владеет нижней половиной Шотландии, и Эйли была самой образованной среди всех, говорящей на нескольких языках, включая латинский и итальянский.
Все приехали во Францию с какими-то своими целями, и молодая королева не могла ручаться, что когда-нибудь их интересы не будут противоречить друг другу.
― Внимание, королева! ― огласил двор, и Мария невольно вздрогнула. ― Королева! Боже, храни королеву! Королева Екатерина!
Королева Екатерина шла вперёд уверенной, спокойной походкой, полностью ощущая себя хозяйкой двора. О ней Мария знала только то, что та неприлично богата и так же неприлично горда, высокомерна и царственна. Сейчас, смотря на Екатерину, Мария понимала, что всё, что она слышала ― правда. Екатерина была уже не молода, но выглядела красавицей, и все свои достоинства умело подчеркнула дорогой одеждой и украшениями. Настоящая королева.
Рядом с ней, по правую руку, шагала молодая светловолосая девушка. Взгляд её глаз был направлен вперёд, походка ничуть не уступала шествию Екатерины, и взгляд её не остановился на короле и его фаворитке. Прямой, спокойный взгляд хищника, который уверен в своей победе.
Вместе с Екатериной, они остановились чуть впереди короля. Светловолосая девушка слегка кивнула королю.
Кенна требовательно дёрнула Марию за платье и отчаянно зашептала:
— Кто это с Екатериной? Принцесса Клод?
— Нет, это не принцесса, — качнула головой Мария, вспоминая бойкую неугомонную девчушку с копной каштановых волос, которые больше напоминали рыжие и на солнце горели, как огонь. Утончённая, худая и высокая светловолосая девушка рядом с Екатериной не могла ею быть.
— Тогда это Серсея, ― сказала Грир. ― Приёмная дочь Екатерины, бастарда короля.
— Её называют любимицей королевы, ― заметила Лола, и Грир усмехнулась.
― И Королевской коброй. Вам бы с ней подружиться, ― внезапно сказала она Марии, и на удивленный взгляд молодой королевы пояснила: ― Такие связи лишними не бывают.
========== три. и королевской коброй ==========
Серсея пришла к Марии сама. Как только служанки Екатерины закончили вводить королеву и её фрейлин в курс дел, объяснять порядки в замке, и ещё до того, как им принесли платья и косметику, Серсея вошла в покои королевы Шотландии. Руки её были сцеплены, шагала она абсолютно бесшумно, лишь немного шелестело платье ― точно змея ползла по траве.
Взгляды Марии и Серсеи встретились. Светловолосая Медичи улыбнулась, и её резкие черты лица будто стали мягче, плавнее.
― Ваша Светлость, ― произнесли фрейлины Марии, поклонившись. Кенна взглянула на Серсею с лёгкой толикой зависти, но та даже бровью не повела на их обращение. Она кивнула молодой королеве.
― Добро пожаловать во Францию, королева Мария.
Королева шотландцев вздрогнула, перестав рассматривать Серсею, выдавила из себя улыбку и кивнула в ответ.
― Спасибо, Серсея. Я рада видеть тебя в добром здравии.
Серсея, наверное, изменилась меньше всех за то время, что они не виделись. Мария не видела Баша маленьким, однако Франциска, Серсею ― а также Клод и Елизавету ― запомнила достаточно хорошо. Если Франциск из мальчишки превратился в красивого мужчину, то Серсея из красивой девочки превратилась во властную, прекрасную девушку. Черты её лица из по-детски плавных превратились в чёткие, невероятно привлекательные для юной девушки. Хитрый взгляд зелёных глаз смотрел прямо, но при этом был загадочным, как лес, окутанный туманом ― можно рассмотреть первые деревья, но с места не заглянешь глубже. Светлые волосы её кое-где заплетались в тонкие, светлые косы, однако полностью золотистый водопад Серсея не собрала.
Она была самой красивой женщиной, которую юная Мария когда-либо видела. Абсолютно точно. Женщина именно такой красоты должна была называться Любимицей королевы.
«И Королевской коброй», ― шепнуло подсознание, но королева Шотландии отмахнулась от него.
Серсея снова улыбнулась; намного теплее, чем в начале.
― Взаимно. До нас дошли слухи об ужасном отравление в монастыре, ― внезапно став серьезной, произнесла она. Мария вздрогнула: ей вовсе не хотелось вспоминать, как вместо неё самой, кровью изошла ни в чем не повинная монахиня. ― Я сочувствую бедной погибшей женщине, однако рада, что Господь уберёг вас. Надеюсь, тут вы почувствуете себя в безопасности, ― Серсея мимолетно коснулась плеча Марии, словно желая ободрить. Кожа её была холодной. ― Увидимся на празднике.
Мария смогла только кивнуть. Серсея снова улыбнулась и вышла. Повеяло холодом.
Выйдя из покоев Марии, Серсея тяжело выдохнула. Она соблюла все меры, все правила приличия, поприветствовала королеву и теперь могла с чистой совестью заняться своими делами. На самом деле, до свадьбы Елизаветы она собиралась зайти ещё и к ней. Спокойная и рассудительная Елизавета всегда была добра к Серсее, хотя и относилась с некоторой холодностью с тех пор, как узнала, что значит слово «бастард», которое редко, но всё-таки какие-то слуги применяли к преемнице Екатерины. Между принцессами не было ревности или мелкой вражды ― вроде той, которая была между Клод и Серсеей ― они обе были взрослыми и относились к друг другу с уважением и с терпением.
Прежде чем пойти к Елизавете, Серсея зашла в свои покои. На свадьбе единокровной сестры она заказала ей в подарок сапфировый браслет. Двигаясь к комнатам Елизаветы, Серсея полностью сосредоточилась только на ней. Старшая дочь, любовь родителей, которые никогда не любили друг друга. Елизавета была умницей, красавицей, доброй и тактичной девушкой. Рано повзрослела. Её сосватали за наследника испанской короны. Но там разыгралась своя драма — наследника подвинул его отец Филипп II и сам сегодня собирался жениться на юной французской принцессе.
С Елизаветой всё происходило дольше, чем с Марией, две принцессы, кроме дежурных фраз, успели переброситься сплетнями, посмеяться над какими-то историями из детства. Серсея смогла восторженно рассмотреть свадебное платье. Браслет привёл Елизавету в восторг, она вся сегодня светилась изнутри, и Серсея не могла перестать улыбаться, даже когда уже вышла из комнаты сестры. Елизавета, казалось, старалась осчастливить всякого, кто стоял рядом с ней и прежде, чем Серсея вышла, тепло обняла её.
Серсея снова проходила уже знакомые коридоры, но настроение её теперь было более радостное. Напряжение из-за Марии спало благодаря счастью Елизаветы, и Серсея помолилась, чтобы у неё было всё хорошо. Девочками, они любили мечтать о том, как у каждой появится принц на белом коне, воображать себе идеальный брак. Детство Елизаветы было омрачено несчастливым браком родителей. В это время в маленькой принцессе росло желание сделать своё замужество и семейную жизнь гармоничными, и Серсея надеялась, что у Елизаветы всё получится.
За её спиной к одной из фрейлин кто-то подошёл, что-то сказал, и служанка приблизилась, равняясь с принцессой.
― Привезли ваше платье, миледи, ― сказала она. ― Подарок от вашего отца.
― Генрих заботится обо мне? ― Серсея усмехнулась. ― Довольно мило. Я выскажу ему свою благодарность.
Служанка ей улыбнулась. Она была невысокой, темноволосой, со смуглой кожей, звали её Камила. Она была одной из самых близких фрейлин, восточная красавица, подаренная Серсее Екатериной из её личного Летучего эскадрона. Другими словами ― элитные куртизанки. Летучий эскадрон любви ― «стайка», как их называла Серсея, фрейлин Екатерины Медичи, которые выполняли щекотливые поручения, втираясь в доверие к влиятельным мужчинам и вытаскивая нужные сведения.
Короли, послы, кардиналы, министры и прочие толстосумы ― никто не мог устоять перед обольстительными и страстными женщинами. Роковые красавицы, умелые любовницы, тонкие манипуляторы ― только таких девушек набирала королева в свой эскадрон. Камила была молода, и ради защиты любимицы, Екатерина приставила её к Серсее, и Камила быстро стала любимицей Серсеи. Тихая и незаметная, как тень, она не говорила больше, чем от неё требовали, но слушала с большим рвением и всегда доносила сплетни своей принцессе.