<p>
Ну, меня вы уже знаете. Я - Кира, подружка Евы из рассказов Болеславы Варфоломеевны. Постоянно "помогаю" подруженьке своей застенчивой оказываться в пикантных ситуациях - такую мне там определила писательница роль.
Вы, коль прочитали о нас всё подчистую, небось подумали - что это за страдалицы такие, мученицы вселенские, неудачницы всегдашние? Нет им в жизни просвета, как на севере лета. Только и делают, что маются, стонут да губки закусывают.
Ничуть!
Мы - нормальные современные девчонки и живём легко и весело. И всё, что с нами случается мученического, используем для создания фона для всегдашнего нашего веселья. Решили не полагаться на память нашу девичью, а записать, да художественно чтоб вышло, приукрасив кое-что. Тётя Болеся нам в этом здорово помогает.
Придёшь, бывало, с прогулки грустная, сядешь и думаешь: "Ну почему так не везёт?" А рассказ о себе откроешь, почитаешь и думаешь уже другое: "Да разве это - невезуха? Вот так мне не везло в тот раз! А сейчас что - семечки!" И снова улыбка на лице, и жизнь хороша, и жить - хорошо. А хорошо жить... ну, сами знаете.
А с каких-то пор мы с Евой ощутили, что нас такое чтиво воспоминающее ещё и возбуждает.
В основном страдает там Ева, я только ей "помогаю". Но однажды я попросила тётю Болесю написать и о себе, о своём пребывании в "испанских шортах". Сама не могла - трясти начинало, лишь подумаю, что было, да и почки у меня тогда болели знатно. Не могла сосредоточиться.
Кстати, рассказ тот кончается полным мраком. Вы не подумали, что я отбросила коньки? Правильно. Жива ещё, жизнерадостна и вот сама рассказ написать пытаюсь.
Только я в этом деле неискушённая, и писать буду плохо, зато сущую правду. Тётя Болеся всё-таки многое "причёсывает". Вот у неё, к примеру, Федя расстёгивает ширинку и лихо ссыт под пальму. Жертва пугается, теряет сознание. А на самом-то деле я чуть со смеху не лопнула. Впрочем, подёргался живот, и мне вправду плохо стало, не слабее, чем в рассказе. Но смеялась я, а не завидовала!
Дело в том, что он вышел ко мне не в брюках, а в каком-то банном халате с засученными рукавами и волосатой грудью через распахнутый ворот. Видать, ублажал клиенток где-то по соседству, вот и не успел переодеться к нашим "переговорам". А клиентки, как я догадалась, требуют определённых гарантий, особенно от таких подозрительных личностей, и вынужден бедный Федя носить весьма оригинальную спецодежду. Он, видать, не подумал о ней, когда решил припугнуть меня завидным журчанием. Стал расстёгивать халат, запнулся, но делать нечего, тронул - ходи! Пришлось показаться во всей красе.
Сбрасывая халат на лавку, он повернулся ко мне спиной, и первое, что я увидела, были чёрные латексные плавки, жутко блестевшие, обтягивая мощный, не хуже женского, зад. Сперва мне показалось, что плавки лопнули у него прямо на жопе... извините, но как ещё назвать эту волосато-розоватую неприглядность... но со второго взгляда поняла, что это просто прозрачная пластиковая вставка, больно уж ровные края и форма правильная, овальная. Обезьяний зад со следами неудовлетворительной подтёртости весело просвечивал и мог соблазнить каких-нибудь "голубых", Неужели...
Потом Фёдор повернулся передом, там плавки были о-кей, мощное мужское хозяйство, сбитое в плотный ком, обтягивалось латексом и отдавало блеском. Я не сразу разглядела в самом интересном месте небольшой пластиковый колпачок, только по матовости на фоне блестящего. Господи, чего только не накручивают, чтоб только круто было!
Он подошёл к пальме и встал к ней передом, потом чертыхнулся и повернулся задом. Когда поворачивался, на поясе блеснул маленький золочёный замочек. Вон оно что! У мужчины!
- Чёрт бы побрал этих баб! - выругался Фёдор и открутил заветный колпачок.
Понятно, чтО вынырнуло на свет божий самым своим кончиком. Хозяин стал по-бабьи приседать, целя будущую струю в кадку, а я подумала, что остроумный дизайнер этих "плавок целомудрия" ориентировал выходное отверстие под тем же углом к телу, под которым оно устроено у женщин, уравняв тем самым нас и мужчин, оженществив их низ, заставив вот этого самого мужчину пристраиваться на кадку по-бабьи, поневоле потеряв всю свою мужскую самоуверенность. Оженолобок! Не получилось и пустить тугую струю, как "прямой наводкой", крюк - не палка. Он тужился, чертыхался, а из него лишь капало, в лучшем случае струилось с переходом опять же в капли.
В такой ситуации могу подать женский совет: надо хорошенько расслабиться. Но он же со мной воюет, куда там! И вид моего тела с огромным животом (бюст тоже не маленький, кстати) его возбуждал, я же вижу, это тоже опорожнению не помогало. Плавки аж потрескивали, подёргивались.
В тщетных попытках освободиться Фёдор вытащил пластиковую заднюю вставку, и я ещё раз убедилась, что в этих запирающихся плавках можно справить обе естественные потребности, а вот третьего - не дано. Хи-хи! Запрут тебя с утра, и возись до вечера возле капризных клиенток. Дневной, так сказать, евнух, ни обидит, ни войдёт, куда не просят. Очень гуманный выход, нечего людей калечить!
И вот тут-то меня стал потихоньку разбирать смех. Он тужится, будто рожает мочу в муках, а я всё громче и громче смеюсь. Живот отзывается болью, а я ничего поделать не могу. Смешно ведь! А может, с чем и расстанусь смеясь? Ну да, с недостатками. В обычной ситуации от такого веселья и уссаться могла бы.
И досмеялась. Будто что-то рвануло передо мной, в глазах вспыхнуло и помутилось, меня отбросило назад. Лежу с выпученными глазами, смеха ни в одном глазу, хоть Федя свой колпачок обратно заворачивает уже, утихомириваю боль, пытаюсь разобраться в ощущениях.
Да, боль у меня была сильная, но какая-то распределённа-я по всей площади стенок пузыря. Обычно-то это выход трещит и выламывает, а тут его славно так закупорило и все стенки потрескивать стали, так сказать. Раньше этого никогда не было, не доходило до этого. И когда меня связали, я решила поднатужиться, чтобы сдвинуть баррикаду у входа, свистнуть мимо неё, пусть и с кровью. А что оставалось? Обычно боишься описаться, а тут всего-то и надо, что поднапрячься, чтобы помочиться. В другую, так сказать, сторону.
Собрала я все силы и как напрягусь!
Ну, вы знаете, как это бывает, над унитазом хоть раз в жизни, да зависали, тужась. Вот и я так почти что тужилась, жала... Чую - в животе уже напряг сильный, вот-вот пойдёт дело, ну, и ещё добавила. А пошло сперва по прямой кишке. Ладно, чёрт с ней, измажу попку, не мои шорты, потом отмоюсь. Не отступать же по дороге. Жаль только, что напряг не туда уходит, падает давление. Последние силы бросила, боль превозмогала. Ну-ну, давай же!
Вот уже сзади коснулось шорт, стало их пучить, вылезать, а я всё тужусь. И дотужилась - что-то стало сдвигаться в животе, процесс, как говорится, пошёл. Я всё внимание вперёд, ну, ну, давай, выталкивай затычку эту чёртову, а то уже по попе размазывается! Нет, здесь всё глухо, сзади лишь ощущения. Блин, что, у меня две прямые кишки? Даже три, потому что сразу по двум путём поползло. И лезет-то в другую сторону!
Не успела удивиться - что это, куда? - как меня изнутри будто кислотой жигануло.
Как вам, "небитым", описать то, что почуяла? Будто в меня, моё тело нежное, снизу вверх, из надутого живота, вдвинули два горячих стержня. Причём медленно те пошли, со вкусом. Что-то пошло-поехало снизу вверх, вязкое, ближе к спине, потом чую - это "что-то" как кислота и всё по дороге жжёт неимоверно! Никогда раньше и близко такой муки не было. Я быстро расслабилась, но не тут-то было! Меня продолжало жечь, калить, дыхание перехватило. Боль адская, плюс страх дикий: враг ведь к моей сердцевинке подбирается, сама его толкаю в себя недуром, погубит ведь нахрен! Выжжет всё внутри, самые-то нежные места в первую голову, а там у меня матка и придатки. Главное - не остановить, будто серную кислоту незримым шприцем в тебя вогнали и гонят.
С вами бывало так: глотаешь, задумавшись, чай, а он не успел остыть. Падает огненный шар по пищеводу, всё на пути обжигая. Пару раз со мной такое было. Я сразу нырк вперёд, низко наклоняюсь и в ладошку - харк, буль! И дышу, дышу, ртом воздух глотаю, гоню в себя - охладить. Еле-еле в себя придёшь, потом и на остывший чай косишься.
А сейчас всё это внутри и с двойной болью. Не отрыгнёшь, блин, не выплюнешь. Сердце вмиг похолодело, дыхание спёрло.
И вот когда подлилась "кислота" к моему сердечку - чёрным меня заволокло, будто пороховым дымом сражений. Отрубилась. Остатки мыслей были: сама виновата.
Уже потом поняла, что это моча в почки вернулась. Неописуемо! Нет, девочки, правильно, что так мы устроены, что не выдерживаем, описываемся, одежду мочим. Лучше десять раз позор на людях, чем так почки пронзать. Меньшее зло, верно говорю.
Как я очнулась?
Тоже трудно описать. Но раз решила заняться писательством, надо соответствовать. Подобрала сравнение. Будто я - Иванушка из сказки, лежу на подносе... нет, воткнула в меня Баба-Яга два раскалённых вертела и в печку ещё вдвинула. От вертелов этих по всему телу жар великий пошёл, и изжарилась я мигом.
И вот возвращается ко мне сознание, будто лопату со мной из печки вынимают. Пора жаркое охлаждать. Тело какое-то обугленное, не моё, будто поджарилась там и прокоптилась. И сама на себя сверху безучастно так смотрю. Мир вокруг меня какой-то мрачный, померкший. Боли в обычном смысле нет, нет и мыслей, один не выражаемый словами страх. Я ведь - еда! Сейчас меня сервируют, разрежут на кусочки и сожрут.
И что самое главное, что потом уже осознала: не видно путей к нормальному состоянию. И понятно: жареная утка никогда уж не оживеет.
Взгляд мёртвый, остекленевший.
Из-за взгляда-то этот гад и засуетился. Нажал мне на живот, чтобы, видно, проверить, жива ли. Так была бы боль адская и взрыв, а тогда... Будто я пластилиновая кукла, нажми в одном месте, переползёт пластилин в другое. Не поверите, но это так. Нажатие почуяла, как под пальцем тело прогнулось, и всё.
Тогда он с меня всё снял, со страхом таким хлопотливым. Как к мёртвой прикасался. А у меня и стыда не прощущалось. Будто с сосиски оболочку сдирают. И ушёл, мерзавец. Наверно, думать, как труп вывозить.
А я лежу и не пойму, в сознании или нет. Чувство времени исчезло насовсем. Если бы не так, здорово бы так хоть сколько-то прожить. Нет, правильно говорят - лови момент, потом не повторится. Или ты сама не решишься его повторить.
Время вернулось, когда что-то начало происходить. Я начала раздваиваться, делиться, будто клетка. Появилась боль, чем-то напоминающая прорезывание зубов. Или примерно как при запоре тебе кишку царапает. Только сейчас она терзала всё моё тело, неуловимо тонко намекая, что она - благодетельная, что всё образуется. Намёки были не так уж и нудны, выбора действий у меня не было, потому что действовать я никак не могла, лишь лежала и страдала. Даже извлекать сладостность из страданий не могла - мысли в голове вообще не двигались.
Долго ли, коротко ли, но вокруг меня будто просветлело/светлеть начало. Оказалось, что моё Я находится в той части раздвоившегося тела, которая живая. Неживое по капельке вышло и вдруг в нос ворвался ужасный запах, а тело снизу почуяло тёплое мокроту. Я, оказывается, лежу в луже розовой (бр-р!) мочи в нечуянной раньше вонью. Слабость страшная, ломота внизу живота - ещё страшнее. Нов сё кончилось, я снова сама своя, и в истерзанной душе запели птицы.
Ну, чем я обтиралась, в чём домой добиралась, как Ева за мной ухаживала, когда я почками маялась и уретру залечивала, - это вам неинтересно будет. Главное, что вышла я из того безвыходного состояния и сравнительно легко ещё отделалась.
И знаете, нанесла я на карту своих чувств полуостров боли и архипелаг неясного наслаждения. Карту эту я давно рисую, с детских лет ещё, как что-о испытаю очень хорошее или очень плохое, так сразу за карандаш и думать, как это на бумаге выразить. Взглянешь - сразу видно, где наслаждение искать и как от боли убежать. Знаю, как тело на то да сё отреагирует, избегать того-сего любой ценой или же навстречу идти и кайф ловить.
Только не путайте это с картой эрогенных зон. На той просто тело нарисовано и разными цветами раскрашено. Тоже полезная штука. Дала парню, и пусть готовится, а не тыкается, будто в первый раз. Тошнотно прямо становится, когда каждый новый слепо тыкается. Хоть не меняй парней! А с картой - милое дело...
И вот что я ещё за собой заметила. Когда выздоравливала я и боль постепенно уходила из живота, там всё как-то... ну, задубело, что ли. И теперь в мочевой пузырь входит много больше, чем до того, чуть не до литра. Причём он не болит, только чувство даёт, что там всё наливается, ну, небольшой дискомфорт. Даже когда выпячивается, из-под пояса выглядывает, нависает даже - нет того терпежа, что раньше. Ну, как вот в рот воды наберу и её там чую - так почти что и в животе.
Зато когда хоть на кубик превышу лимит - боль нападает резко, железной прямо рукой расслабляет живот. Сдерживаться, зажиматься бесполезно, даже рукой затыкаться. Всё просто выливается из тебя, как из наклонённого кувшина, ты только стоишь дура дурой и наблюдаешь.
Хорошо, что я узнала об этом, тренируясь дома, а не опозорилась на людях. Правильно всё-таки решила проверить свой пузырёк после выздоровления. Ходовые, так сказать, испытания после капитального ремонта. Открылись кингстоны, и всё вылилось. Заодно я объём измерила - за литр ушёл.
Вы не думайте, пробовала я эту силу пересилить. Не раз пробовала. Разным себя стращала, загадывала: не будет в жизни счастья, если опять прольюсь, не полюбит никто писсушку вечно мокрую и вонючую, наконец, что умру сей же секунд от стыда. Гипнотизировала себя прямо. Ноль проку!
Попросила Еву: выругай меня последними словами, коли струю не остановлю. Ну, она рада бы, да матерщина у неё звучит, как иностранные слова с непонятным значением. Старалась подружка истово, да не получилось. Я только захихикала и тем дело ускорила.
Тогда попросила её меня выпороть, иголкой кольнуть и кое-как ещё тело проэкзекутировать, если не выдержу. Она порет, а из меня льётся, и смех наружу рвётся.