Глава 1.
Олег
Все началось совсем незадолго до того, как Олег Петров потерял брата Алексея. И, возможно, смерть Леши заставила Олега окончательно сдать позиции. Может, Олег не любил своего брата настолько, чтобы сожалеть о его потере. Даже не исключено, что Лёшу Олег и вовсе ненавидел, к примеру, за то, что тот был именно старшим братом... Но, тем не менее, уход Леши мог как-то подсознательно отразиться на финальном решении Олега. А, возможно, дело не в этом. На решение Олега мог повлиять его собственный возраст, как бы странно это ни звучало. Точнее - не сам возраст, а признание Олега самому себе, что ему всего лишь восемнадцать.
Селение называлось Тихое. Оно вполне оправдывало свое название, и о нем раньше мало кто слышал. Олег жил с родителями. Он закончил одиннадцатый класс и поступил на первый курс факультета журналистики. Эдгар По как-то писал: мы стоим на краю пропасти, заглядываем в бездну - нами овладевает головокружение и дурнота. Постепенно головокружение, дурнота, страх сливаются в единое облако, обретающее форму. Это лишь попытка вообразить, что бы мы почувствовали... что бы мы успели почувствовать во время стремительного падения. И лишь потому, что разум настойчиво требует, чтобы мы отошли от пропасти, мы... УПРЯМО К НЕЙ ПРИБЛИЖАЕМСЯ.
Олегу было восемнадцать. Он не особо жаловал устои и диктатуру взрослых, так как сам считал себя уже достаточно взрослым, чтобы идти у кого-то на поводу. Дух противоречия сковал Олега, притупляя осознание собственного поведения. А возможно, Петров отдалялся от своей семьи, потому что его семья в свою очередь игнорировала его. В любом случае Олег сам старался не ссориться с родителями, хотя напряженка все же была. Он старался не конфликтовать, и, возможно, этот 'личностный пацифизм' и был причиной того, что виновниками случающихся размолвок всегда оказывались другие - кто угодно, только не сам Олег. Ведь отвернуться и уйти, признав себя побежденным - это слишком просто. Предрассудки как раз-таки порождаются духом противоречия, обитающего глубоко внутри каждого из нас; противоречивой беспечностью, поднимающей свою голову и играющей свои дьявольские шутки.
Олег часто запирался в своей комнате, особенно после неудачного дня или ссоры с близкими. Его, как других молодых людей, не прельщали, дискотеки, клубы, тусовки с друзьями и вообще весь шум-гам вокруг, кружащий голову молодняку. Может, Олегу не стоило относиться чересчур критично к людям его возраста с их однобокими и штампованными настроениями, ведь он собирался выучиться на журналиста, возможно в будущем, по долгу службы, отправляться в деловые командировки, посещать многие места. Сейчас же он приходил из института, закрывался в своей комнате и писал книгу. Он погружался в это занятие с головой, и ничто другое его не интересовало. Черновой вариант рукописи создавался в тетради, более менее готовые, отредактированные главы набирались на компьютере, в отдельной папке с названием 'Творчество О.П'. Название будущего шедевра еще придумано не было, да продвигалось написание оного очень медленно и сложно. У Петрова было мало творческого опыта, и Олег не стеснялся признаваться себе в этом, хоть и не был от этого в восторге.
'Счастливого финала не будет? Возможно. Может, когда ты смотришь в зеркало, тебе частенько навязывается мысль, что с тобой и со всем этим миром, в котором ты живешь, что-то не так. Но ты не можешь что-либо изменить. Никто не может... Однако все же ты не согласен с тем, что жизнь - это лишь испытание. Она еще и выбор - ты надеешься, что у тебя все получится, но ожидания не всегда оправдываются...'.
Олег сочинял повесть (или, может, роман, он не знал пока, что именно получится), прерывался, вставал из-за компьютера, открывал окно, садился на подоконник, закуривал сигарету. Он смотрел на вечернее небо и переосмысливал то, что ему сегодня позволило выплеснуть на бумагу его воображение. Возможно, потом, в будущем, он станет настоящим профессиональным писателем, хотя до этого еще далеко. Еще предстоит преодолеть барьеры разной степени сложности. Может будущие беллетристы предварительно избирают изучение журналистики, чтобы раскрыть свои творческие способности перед тем, как обучиться писательскому ремеслу. В целом Олег, как любой писатель, ожидал, что его творчество будет увлекательным - это главное, и он старался сконцентрироваться на идее повести. Хотя основная проблема как раз-таки и заключалась в том, что идея его повести пока что была сыра. И порой даже читая роман своего любимого писателя Виктора Ни под названием 'Одиночество', у Петрова не получалось вдохновиться и придумать ход развития сюжета своей рукописи. Уже два романа Ни были прочитаны Олегом. Это были истории с разными названиями, но дополняющие одно другое повествования о приключениях французского журналиста в период Первой мировой войны. По сюжету он приезжает из Франции в Россию (обе эти страны являются союзниками Антанты, выступающей против Четверного союза). Олег писал повесть с похожим сюжетом. Но в сочиняемой им книге американский журналист, неплохо говорящий по-русски, отправляется в служебную командировку в Россию. Там Джон Уильски (так зовут журналиста) поселяется в мотеле одного глухого городишки. Именно в этом мотеле с журналистом должно произойти нечто такое, что бы навсегда изменило его жизнь и, возможно, заставило бы его остаться в России. Что именно должно случиться, Олег пока еще не придумал.
***
- Опять проблемы с Костей? - Мария взглянула на дочь, у которой были красные после слез глаза. - Успокойся, милая. Успокойся и забудь...
- Не понимаю. Ведь раньше он не был таким... - девушка закрыла ладонями лицо.
Мария села рядом на диван и обняла Алену. Та прижалась к матери и спросила:
- Можно я у тебя поживу?
- Ну о чем разговор? Ты же знаешь, для тебя моя дверь открыта всегда. На работу только дольше надо будет добираться. Хотя с транспортом здесь проблем нет.
- Об этом не волнуйся.
Мария провела пальцами по черным волосам дочери, спадающим на плечи. Затем мягко коснулась щеки и, улыбнувшись, глядя в синие грустные глаза, промолвила:
- Все будет хорошо. Вот увидишь.
Девушка неопределенно кивнула и поднялась.
- Я очень устала. Можно немного отдохнуть?
- Конечно, милая.
***
Олег любил сидеть у окна и смотреть на звезды. И вот однажды так получилось, что он, думая о дальнейшей судьбе Джона Уильски, обнаружил у себя в комнате оставленную здесь подзорную трубу, которую из плавания привез его дед. Дед был моряком. Он работал на судне, перевозящем в трюмах разный груз: лес, руду, металлы. Подзорную трубу фирмы 'Barska Benchmark' деду подарили на день рождения его коллеги по работе. Олег взял трубу. Дед говорил, что она обладает качественной оптикой и водонепроницаемым корпусом, с полем зрения в тысячу метров. Снизу к корпусу крепилась подставка. Олег повертел в руках оставленный дедовский подарок, и поставил его назад, к стене. Затем взял лежащую на кресле гитару, лег на кровать и, уткнувшись взглядом в потолок, лениво коснулся струн правой рукой. Гитара мелодично отозвалась звуком аккорда. Олег вспомнил последний сочиненный им в повести абзац:
'Есть ли несчастье, возникающее само по себе, но не имеющее источником зерно желания? Это важно. Первое звено зависимого происхождения от закона жизни - это ошибочное видение. За свою долгую историю человек уяснил одно - ему удобна позиция жизни, к которой он привыкает...
Отстраненное познание действительности,
Состояние полного равнодушия,
Целая вечность для того, чтобы попробовать измениться...
Полное отсутствие терпения -
Жизнь как она есть'.
В начале мая было прохладно, шли дожди. Однако к середине месяца погода быстро нормализовалась, весенний холод сменился жарой. Чувствовалось, что лето тоже будет теплым. Запах лета уже ощущался по вечерам, особенно в домах с распахнутыми настежь окнами. По телевидению шла передача об автомобилях, где ведущий рассказывал о том, что восьмидесятые годы не отличались хорошими новостями для спортивных авто. Многие производители ленились переделывать свои машины под более жесткие требования США относительно загрязнения окружающей среды. 'Порше', к примеру, 959 был отличным автомобилем того десятилетия, но, за исключением экспертов и небольшой группы журналистов, никому не довелось поездить на этом автомобиле в США. Когда дебютировал этот автомобиль, он был наиболее продвинут в техническом плане среди всех выпускавшихся на тот момент автомобилей. Плюс 959-й участвовал в гонках в Париже, соревнования класс GT и суперскоростных гонках по автобанам. 959-й открыл дорогу новым автомобилям...
Олег выключил телевизор и положил пульт на тумбочку. Часы показывали без двадцати десять. Олег достал из пачки сигарету и хотел было, как всегда, сесть на подоконник и закурить. Он поднес к губам зажигалку. Но щелчка кнопки не последовало: кое-что там, на улице, привлекло внимание Олега. Он вытащил изо рта незажженную сигарету и положил на столик. Уперевшись руками в подоконник, Олег смотрел в окно... Ему в голову пришла мысль о подзорной трубе. Она стояла прислоненная к стене.
С противоположной стороны, метрах в трехстах, находился дом. В окне на втором этаже горел свет. На таком расстоянии было невозможно разглядеть, что там происходило. По правде говоря, Олег косился на трубу у стены, не понимая, зачем ему вообще нужно знать, что происходит в соседском доме напротив. Он вспомнил, что когда он был совсем маленьким, они с братом Лешей дружили с соседскими мальчишками Вовкой и Юркой Назаровыми из этого самого дома напротив. Семья Назаровых приобрела этот дом, когда Олега еще не было на свете. Назаровы очень гордились этой покупкой - ведь дом, по их словам, достался им за сущие копейки. Дом действительно был хорошим и уютным. Отец Леши и глава семейства соседских Назаровых тогда вместе решили заняться разведением голубей для продажи. Позже Назаровы продали дом и уехали в Германию. Но до этого, вначале 90-х Петров и Назаров занимались голубями. Это был общий бизнес, как выяснилось - прибыльный. Петров и Назаров не просто заселили птицами чердаки своих домов. Они соорудили нечто вроде прочного железного моста, соединяющего чердаки их домов между собой. На импровизированный мост они понаставили голубиных клеток и огородили сооружение железной сеткой. Со временем мост из сваренных между собой свай и арматуры зарос сорными вьющимися растениями. Издали он был незаметен на фоне растущих тут деревьев. Назаровы продали дом и уехали. Сетка и клетки были демонтированы за ненадобностью, а голуби больше не разводились. Но сам мост из сваренных между собой железных прутьев так и остался стоять. Неприметный в небольшой рощице, он и теперь объединял крыши двух домов между собой - дома Олега и дома, на который Олег сейчас смотрел.
Олег собрался было на все наплевать - закрыть окно, потушить свет и лечь спать. Но в последний момент он все же взял трубу, расправил треногу и поставил трубу на подоконник. Наблюдательный агрегат весил всего ничего - меньше килограмма. Диаметр объектива был достаточно большим - около восьмидесяти миллиметров, а минимальное расстояние фокуса составляло пять метров (об этом тоже упоминал дед). Сейчас в глазке объектива была лишь мутная пелена. Олег аккуратно покрутил кольцо просветления оптики, сконструированное вокруг глазка объектива. Постепенно расплывчатая пелена стала перетекать в четкое изображение. Картинка была настолько настоящей и живой, что Олег в удивлении приподнял бровь. Через увеличитель аппарата была видна комната соседского дома. Занавесок на окне не было - скорее всего, их сняли на стирку. Увеличение изображения по шкале от двенадцати до шестидесяти крат было настолько мощным, что прорисовывались отдельные детали интерьера чужой спальни: расправленная кровать, лежащий на тумбочке молитвенник, свадебный портрет на стене, выключенный комнатный вентилятор, стоящий в углу. Но все это перестало быть объектом внимания Олега, потому что в комнату вошла девушка.
'Она была девою редкостной красоты и столь же прелестна, сколь исполнена веселья. Ко всему на свете питала она любовь, вся - лучезарность и улыбка...'
Нет, все же у классиков дева с картины художника описывалась более жизнерадостной, чем красотка, на которую Олег смотрел через объектив подзорной трубы. Девушка из соседского дома (так мысленно окрестил ее Олег - 'Девушкой-Из-Соседского-Дома'; такой она для него теперь будет всегда) выглядела не особо жизнерадостно. И, тем не менее, она была до ужаса симпатичной. Ее губы напоминали две спелых ягоды и были прекрасны без всяких подкрашиваний. Синие глаза можно было сравнить с лучезарным небом в солнечный день. Она сидела перед трюмо и расчесывала щеткой черные волосы. Ночнушка на ней была просвечивающей. Ее груди, большие, зрелые, с розовыми сосками то и дело подергивались от ее движений...