Обдумывая все нюансы сложившейся ситуации, Городовая подумала, что ей может понадобиться помощь кого-то из столичных коллег здесь, на месте, о чем она собиралась в ближайшее время посоветоваться со своим начальником и другом, Владимиром Анатольевичем.
Продолжая размышлять, Городовая невидящим взором смотрела на проплывающую за окном автомобиля, местность. Ничем не примечательная архитектура, бесцветная, словно посеревшая от скуки, безработицы и безысходности, иногда разбавлялась выцветшими, но все же, яркими по сравнению со всем остальным, рекламными плакатами. Весь городок казался каким-то съежившимся, трусоватым, словно ожидающим чего-то плохого… Такое же впечатление производили и попадающиеся редкие прохожие – на каждого наложила отпечаток разыгравшаяся на территории города трагедия, но сыграла свою роль и история городка. Фактически, было три небольших поселка, разделенных полями и лесом, удаленных друг от друга на расстояние на более пятнадцати километров, однако, документально, этим трем поселениям был присвоен статус единого города. На протяжении всей истории существования этого странного города, здесь был высокий процент самоубийств, о чем Городовая узнала из статьи в интернете. Однако, криминальная обстановка, до череды убийств, была довольно заурядной – небольшой процент бытовых преступлений, да несколько краж в году. Это, кстати, казалось довольно интересным, на фоне того, что изначально поселение было образовано беглыми каторжанами, осужденными, в основном, за тяжкие преступления. Как происходило образование этого специфического сообщества доподлинно неизвестно. Возможно, несколько преступников, сбежавших поодиночке и затерявшихся в этих диких, неприветливых местах, в какой-то момент объединились для того, чтобы выжить в суровых природных условиях. Несмотря на то, что сообщество тщательно скрывалось, постоянно перемещаясь по территории, в целях конспирации, оно довольно регулярно пополнялось новыми жителями из беглых каторжников, которые уже намеренно искали своих собратьев в лесах, чтобы присоединиться к ним и провести остаток дней пусть не комфорте, но на свободе, зная, что здесь их примут, не задавая лишних вопросов. Слухи о существовании сообщества, разумеется, доносились и до правоохранительных органов того времени, но никто не хотел соваться на дикую лесную территорию, где за любым деревцем мог скрываться беглый преступник, которому нечего терять, кроме свободы и к тому же чувствовавший себя в этом северном лесу, как дома.
В итоге, сообщество разрослось до такой степени, что кочевать по лесу стало попросту невозможно и беглецы осели в одной местности, однако, не высовываясь в большой мир, продолжая добывать себе пропитание охотой и рыболовством, а так же возделыванием неблагодатной почвы. Какие ценности и принципы были у основоположников этих поселений в почете, теперь не узнать, но население городка, даже по прошествии многих десятков лет, отличалось тем, что не привлекало к себе внимания. Эта местность сама по себе была ничем не примечательна: природа не привлекала красотой, почва не поражала плодородием, реки не были наполнены рыбой, а леса не привлекали охотников. Эти края не породили ни одного более-менее известного человека – ни художника, ни поэта, ни скульптора, ни психопата; здесь никогда не проводилось никаких мероприятий, даже на региональном уровне – ни выставок, ни конкурсов. В округе не было ни детских лагерей, ни санаториев, ни каких-либо источников, целебных грязей и так далее – ничего, что каким-либо образом могло привлечь туристов. Зато, судя по менее распространенной в интернете информации, здесь до сих пор терпимо относились к разного рода беглецам. Скорее, речь шла не о терпимости местного населения, а об исторически сложившемся принципе невмешательства и своеобразного уважения к тайнам и секретам каждого. Ведь их история и началась именно с того, что здесь собрались люди, кому было что скрывать и от чего скрываться. Тот, кому нужно было хорошо спрятаться, мог не беспокоиться, что его выдаст, кому бы то ни было, кто-то из местного населения, при условии, что он будет вести себя тихо и ничем не выделяться. Нескольких, довольно опасных и длительное время разыскиваемых преступников, уже в современной действительности, обнаруживали именно в этих местах, где легко было затеряться, благодаря географическому расположению города и окружающему его дремучему лесу. Не было никакой гарантии, что и в настоящее время здесь не орудовал какой-либо из подобных криминальных персон. Однако, на этот раз вряд ли он сможет заручиться молчанием местных, ведь он нарушил основной, исторически сложившийся принцип местного бытия, и привлек к себе всеобщее внимание.
Мысли Городовой сонно кружились вокруг загадочной и мрачной истории этого городка, пока машина не выехала за черту города. Увидев, что водитель сворачивает с асфальтированной трассы на проселочную дорогу, ведущую к черным, недавно взрытым тракторами, полям, и лесу, начинавшемуся сразу за ними, Городовая поняла, что они приближаются к месту происшествия, и сразу же напряглась, потому что заметила чуть поодаль большое скопление людей. Она напомнила себе, что большинство местных полицейских не так уж часто, а возможно ни разу за свою карьеру, за исключением последнего месяца, не сталкивались с подобными преступлениями и скорее всего, попросту не в курсе – как проводится осмотр места происшествия, и от этого занервничала еще больше.
Выйдя из служебного автомобиля, остановившегося непосредственно на месте происшествия, Городовая окончательно убедилась в том, что была права насчет некомпетентности местной полиции. Она не верила своим глазам – на опушке леса, на небольшом участке невспаханной земли, покрытом жухлой травой, находилось столько автомобилей и топталось столько людей, что она не сразу разглядела – где, собственно, труп: медики, полицейские, какие-то люди с фотоаппаратами, и просто откровенно любопытные горожане – кто угодно и что угодно, кроме полицейской ленты или вообще каких-либо ограждений, воздвигаемых в подобных случаях. Городовая взглядом выловила из толпы Бикетова, прибывшего несколькими минутами раньше, и теперь с важным видом расхаживающего чуть поодаль всех остальных, степенно обсуждая что-то с человеком в медицинской куртке. Она решительным шагом направилась в сторону руководителя всего этого балагана, твердо намереваясь высказать ему все, что думает о нем и вообще обо всем, что здесь происходит, и наконец, навести положенный порядок.
Проходя сквозь толпу, она разглядела тело, распростертое на земле, и резко остановилась, будто получив удар под дых. Сколько опыта не имей за плечами, а от вида трупа по прибытии на место происшествия всегда сбивается дыхание.
Это была девушка. Молодая, красивая и такая… беззащитная. В одну секунду все эмоции, обуревавшие Городовой до этого момента, испарились, оставляя лишь глубочайшую скорбь от того, что эта девушка уже никогда не поднимется, не откроет глаза, не рассмеется, не обнимет своих родных… Оксана ждала той секунды, когда к ней вернется обычная профессиональная холодность и беспристрастность, но внутренний тумблер никак не переключался. Ей вдруг захотелось немедленно укрыть мертвую девушку от окружающих, спрятать от всех этих бесцеремонных, любопытных взглядов. Давно со следователем не случалось подобного… Однако, в самом начале своей карьеры, до того, как она стала бесчувственным монстром, у нее возникало такое желание всякий раз в подобных случаях, и обычно она не отказывала себе в его немедленной реализации.
Городовая набрала побольше воздуха в легкие, оторвала взгляд от жертвы преступления, развернулась в противоположную сторону и осмотрела стоявшие неподалеку автомобили различных спецслужб. Ближе всех к ней находилась полицейская машина с проблесковыми маяками на крыше. Подойдя к ней, Городовая резко открыла дверцу со стороны водителя, не на шутку испугав полицейского своим напором, и рявкнула:
- Мне нужно воспользоваться матюгальником.
Сержант молча протянул серьезной даме с капитанскими погонами и горящими нехорошим блеском глазами, микрофон от сигнального громкоговорящего устройства, установленного в автомобиле. Городовая поднесла его к губам, резко выдохнула, и, нажав кнопку, сделала объявление:
- Прошу всех, кто находится в радиусе двадцати метров от трупа, освободить пространство вокруг места происшествия!
Она произносила слова четко и громко, делая акцент на каждом из них.
- Повторяю! Все, находящиеся в радиусе двадцати метров от трупа, разойдитесь! Вы мешаете работать!
Повторив свое объявление еще раз, Городовая с удовлетворением отметила, что была услышана – пространство вокруг места, где находилось тело девушки, начало стремительно опустошаться. С еще большим удовлетворением, скорее смахивающим на злорадство, следователь увидела, что на всех парах к ней приближается разъяренный Бикетов. Со злым любопытством и зудящим нетерпением она ожидала его приближения, не собираясь на этот раз спускать ситуацию на тормозах.
Тяжело дыша и сжав руки в кулаки, Бикетов подошел вплотную к Городовой и, с плохо скрываемой ненавистью, зашипел:
- Что это ты тут устроила?! Ты чего себе позволяешь?! – Красные щеки начальника отделения полиции тряслись от напряжения, на носу выступили капельки пота. Ему хотелось кричать и возможно, дать волю сжатым кулакам, но вокруг было слишком много наблюдателей, по просьбе Городовой сместившихся от места преступления как раз в сторону автомобилей. – Ты, я смотрю, считаешь себя тут хозяйкой?!
Городовая, твердо глядя в глаза Бикетову, приблизилась к нему еще ближе и обдав его мощной волной презрения, сквозь зубы процедила:
- А кто же здесь хозяин?! Может – ты?
Во взгляде и тоне Городовой было столько злости и угрозы, что не ожидавший от нее такой экспрессии Бикетов, опешил, и на шаг отступил от этой ненормальной - кто знает, на что она способна! А следователь, продолжая наступать на начальника, все больше оттесняла его от автомобиля, продолжая излучать мощные негативные флюиды. Она слишком долго находилась в своем коконе, будучи равнодушной ко всему окружающему, а Бикетов оказался тем самым катализатором, пробившим броню, которую не смог пробить никто другой, и теперь Городовую несло.
- Значит, ты - хозяин?! Ты здесь самый крутой, значит, да?! Нисколько не сомневалась! Только такой крутой руководитель как ты, мог позволить, чтобы тут все, на хрен, затоптали! Только благодаря твоему безупречному руководству, место происшествия заплевано и забросано окурками! Только ты мог допустить, чтобы здесь болтались совершенно посторонние люди! Раз уж ты настолько крут, то может сам сообщишь обо всем этом балагане вышестоящему начальству и объяснишь, заодно, чем ты тут занимался последние тридцать дней, вместо того чтобы работать?!
На поле воцарилась звенящая тишина. Спустя пару секунд, Городовая, продолжая сверлить взглядом притихшего от пережитого шока Бикетова, снова поднесла руку, с все еще находившимся в ней микрофоном, к губам, и не терпящим никаких возражений тоном, произнесла:
- А теперь прошу удалиться с поля всех, кто не имеет отношения к осмотру места преступления.
В полной тишине Городовая вернула микрофон водителю полицейского автомобиля, не верившего в то, что шнур, скреплявший микрофон с базой, каким-то чудом не оторвался, и направилась к единственному человеку на поле, которому было абсолютно все равно, что происходило вокруг – к трупу девушки.
Следователь не оглядываясь, медленно подходила к телу, пытаясь охватить всю картину места происшествия целиком и в то же время уловить какую-нибудь деталь, выбивающуюся из контекста. Единственным объектом, не вписывающимся в общую картину был сам труп, и Городовая сообразила, что это не место преступления, а место сброса - убили девушку совершенно в другом месте, а сюда привезли позже, но это не умаляло важности его изучения. К сожалению, восприятию и прочувствованию этого места мешали примятая многочисленными подошвами обуви, трава, какие-то обертки, свежие следы колес, окурки… Как можно было все это допустить?! Вряд ли теперь удастся вычленить какой-нибудь след, хоть что-то важное, возможно принадлежавшее человеку, поместившему сюда труп.