– Скажи, все живы? Никто, кроме Равиля не пострадал? Нет? – Тогда положи меня и рассказывай все по порядку.
Когда Женя снова заснула, Андрей вышел на освещенную солнцем террасу. Начался новый день, снова солнечный, теплый и спокойный с утра. Каким то он будет дальше?
Андрей позвонил в больницу, где его успокоили, сообщив, что пострадавший Равиль сейчас спит и что дней через пять-шесть его уже, возможно, выпишут. Затем он набрал номер Кирилла, который бодрым и веселым голосом стал рассказывать про текущие дела. Народ был явно ещё не в курсе ночных событий, поскольку с Лешим никто, естественно, не общался, а Иван, видимо, ещё не пришел. Но он ошибался, поскольку Иван уже был в Лаборатории и в этот момент участвовал в оживленном обсуждении проблемы платных услуг, доля которых в образовательном пространстве страны низменно росла все последние годы.
– Я сейчас буду, – сказал Андрей, и отключился.
Женя спокойно спала и Андрей, ликвидировав последствия своего пребывания в столовой и оставив записку жене, вышел на улицу. Бессонная ночь кажется совсем не сказалась на его состоянии. Мысли бежали в сознании в строгом порядке, своевременно вспыхивая, либо отходя на второй план. Бодрый и немного возбужденный после быстрой прогулки он появился в «Лабе», где был немедленно атакован сообщением о том, что пока он спал, трудившиеся не покладая рук сотрудники решили одну из ключевых проблем современности. Речь шла о том, что поскольку истинная образовательная, а значит культурно-формирующая деятельность по сути своей есть проявление любви старшего к младшему, то платная образовательная услуга есть ни что иное как любовь за деньги, а значит в более или менее культурном сообществе она не приемлема. Отсюда вывод: в сфере общего образования не должно быть платных услуг!
– Это единственный велосипед, который удалось за сегодня изобрести? А как отнестись, например, к платному репетиторству, ещё не решили? И как быть с зарплатой в воспитательном госучреждении, её получать не аморально?
– Мы принципиальную позицию сегодня отрабатывали, а вы сразу все приземляете. Это как основы нравственности, которые все знают, но соблюдают лишь в той мере, в которой могут. Не случайно же в каждое историческое время существовала мораль, как особая реальная форма этой нравственности!» Настя со вздернутым подбородком и эффектно рассыпанными прядями волос, бросила взгляд на замершего с приоткрытым ртом Платона и добавила: «Обсуждает же дума, как говорят в народе, поправки к закону «Не укради!». Кто-то захихикал, вспомнив популярный в свое время анекдот. Платон закрыл рот и переведя взгляд на Андрея, громко и как всегда отчетливо озвучил вопрос, обращаясь ко всем:
– Мы по последнему семинару итоги будем подводить или проблема любви уже не актуальна?
Вопрос был явно адресован руководителю лаборатории и, судя по реакции остальных сотрудников, уже обсуждался до его прихода. Все находившиеся в помещении дружно развернулись, ожидая ответа. Андрею в этот момент показалось, что Иван, стоявший неподалеку с двумя девушками-архитекторами, спрятал лукавую улыбку, мелькнувшую и тут же погасшую на его лице; а может и не погасшую вовсе, а просто искусно укрытую в его белой бороде. Все специальное освещение в лаборатории было сейчас выключено за ненадобностью, а потому пространство было наполнено живописными тенями, создававшими в отдаленных от окон местах атмосферу некой таинственности. Там, в тени прятались любопытные, иногда смешливые, а порой и ехидные взгляды творческих личностей, требующих безусловно как грубой, так и тонкой обработки, но близких и одинаково дорогих Андрею.
– В пятницу будем делать выводы и задачи определим. А сейчас нужно подготовить резюме по предыдущему семинару и к завтрашнему утру разослать всем в обычном формате, слышишь Шура? Поработай сегодня и покажи мне. Платон, подключись пожалуйста тоже. Договорились?
Теперь о главном на сегодня событии. У нас новый замечательный сотрудник Иван Айдарович Корнышев, большинству из вас известный как Алон.
Иван поклонился в ответ на представление, а Андрей кратко рассказал о его деятельности и достижениях, особо подчеркнув удивительную близость его интересов и исследований содержанию их проекта. После чего, обращаясь уже к Ивану, пригласил его участвовать в семинаре в пятницу. Народ, конечно, давно был в курсе пополнения их рядов, но все же радостно зашумел в ответ на сообщение Андрея.
Дослушав руководителя, сотрудники «Лабы» разошлись по рабочим местам, по одиночке или группами, вернувшись к обсуждению темы семинара. Андрей, тем временем, побеседовал с Кириллом по поводу экономических мероприятий, в которых категорически не хотел участвовать. Решили, что в Питер слетает сам Кирилл, а потом сделает короткое сообщение об этом «сборище», как назвал форум Андрей.
Добравшись до своего рабочего стола, он испытал чувство удовлетворения, будто достиг, наконец, цели, к которой активно и долго стремился. «Боже мой, как же я за эти несколько дней соскучился по работе с карандашом и компьютером, когда можно просто думать и рисовать, и писать, и снова рисовать!», – думал Андрей, устраиваясь в рабочем кресле.
Загрузился ноутбук, глянув на него привычным уральским пейзажем. Тихо звучала какая-то джазовая композиция. Большой блокнот в толстом картонном переплете манил и в то же время немного пугал ослепительно белым, нетронутым листом. В голове замелькали архитектурные образы вперемешку с мыслями и схемами. На передний план начала выдвигаться идея образовательного ядра жилого дома, то в образе домашнего театра из усадьбы позапрошлого века, то в виде универсального легко трансформируемого пространства, насыщенного особыми фамильными смыслами.
Размышления о жилом пространстве, вдруг породили картину встречи с Иваном в их гостиной. Нужно было позвонить домой. Разговор с Женей по телефону занял не больше минуты, поскольку она была занята на кухне и пообещала перезвонить, как только освободится. А с Алоном или, вернее, с Иваном она с удовольствием сегодня познакомится и даже сможет угостить чем-то не совсем обычным.
Андрей вернулся к своим размышлениям о структуре жилища, когда громко и беспардонно зазвучал телефон, требуя к себе немедленного внимания. Андрей тяжело вздохнул и ответил.
– Да, конечно, сейчас буду» – сказал он без обычного энтузиазма.
Леший крайне редко требовал Андрея к себе, не спросив как дела и не поинтересовавшись, как он сейчас занят. Видимо, это был один из таких случаев.
– Что же там опять стряслось? Ведь с Равилем все в порядке, бандиты арестованы и похищенное возвращено!
Вместе с мыслями о произошедших вчера событиях появилось чувство усталости.
– Не волнуйся, ничего не случилось, – словно услышав мысленный вопрос Андрея, произнес вместо приветствия Леший, – просто к нам срочно выезжает делегация из федерального министерства с какими-то неясными мне функциями. Нужно готовиться, хоть пока и не понятно к чему. В любом случае следует оформить промежуточные результаты по основным направлениям исследований, подобрать и привести в порядок графические материалы, которые могут служить репрезентативными.
Почти наверняка приедет народ, как бы это сказать, не слишком подготовленный, но с жесткими установками, так что это обстоятельство следует учесть.
Отложи, по возможности, все прочие дела и всей лабораторией сосредоточьтесь на подготовке ясного материала, оставляющего мало места для вопросов. Умных, я имею в виду, вопросов. Смежников я тоже озадачу, чтобы из-за них заминок не было.
Да! И подключи к работе Ивана.
– Все понял – сказал Андрей и, попрощавшись, быстро покинул кабинет директора.
Поразмышляв над ситуацией по пути в лабораторию, он пришел к выводу, что случившийся аврал очень даже кстати именно сейчас, когда нужно максимально четко расставить точки над «и» везде, где это возможно, чтобы серьёзно скорректировать план работы на ближайший период.
Вернувшись и объявив о надвигающейся проверке, Андрей подошёл к Ивану, который сидел в окружении нескольких сотрудников. Молодые архитекторы, рассевшиеся на столах и подоконнике, и художница Марина в платье, напоминающем букет анютиных глазок или может васильков, наперебой задавали ему вопросы, внимательно выслушивая неизменно спокойные и содержательные ответы. Кажется, речь шла о пространстве взросления малыша.
– А если рассматривать пространство открытых игровых площадок? Какие особенности здесь можно выделить в связи с разновозрастным характером участников…
Не закончив фразы Марина умолкла, увидев подошедшего Андрея.
– Я понял ваш вопрос, Марина, и готов поделиться кое-какими соображениями, хотя едва ли смогу предложить профессионально архитектурное или дизайнерское решение.
Иван тоже умолк, вопросительно глядя на Андрея.
– Извините, что невольно помешал, – проговорил тот немного смущенно и, обращаясь уже к Ивану, попросил, – как освободитесь, дайте мне знать, пожалуйста. Нужно обсудить один важный вопрос.
Привычный шум в лаборатории постепенно стихал, и вскоре стали слышны доносившиеся из-за окна негромкие пока ещё звуки медленно уходящего лета. Обреченно шумели деревья, отряхивая с себя красивые, но лишенные питательного сока и жизнеутверждающей зеленой окраски листья. Временами птицы совсем умолкали, будто прислушиваясь к особым знакам природы, которые доступны лишь тем, кто может воспарять над миром. Иногда они дружно срывались с мест, словно репетируя скорый отлет в более теплые края, и покружив в вышине снова возвращались под окна лаборатории. Здесь они устраивались некоторое время на веточках, шумно выясняя отношения, чтобы снова вдруг замереть, подчиняясь неведомому людям закону, а потом взмыть шумным облачком ввысь и умчаться вдаль, возможно уже до весны.
Закончив разговор с архитекторами, Иван ещё некоторое время беседовал с Мариной. С лица его не сходила улыбка. Открытая и приятная, она нравилась девушке и немного смущала её, привыкшую смотреть в глаза собеседнику. В конце концов, на лице Марины, почти по детски свежем и практически лишенном косметики, появилось выражение некоторой растерянности. Это явно не соответствовало успешному завершению содержательного разговора, но не ускользнуло от внимательного взгляда проницательной Насти.
Иван подошёл к столу Андрея, который тут же поднялся, предложив выйти на несколько минут на улицу. Свежий воздух был уже наполнен приятными и немного печальными запахами уходящего лета и казался влажным.
– Иван, во-первых, мы с Женей ждём вас сегодня вечером у себя. Она обещает порадовать чем-то не совсем обычным, но, наверняка, вкусным. Если у вас нет других планов, будем рады провести сегодняшний вечер вместе.
– Спасибо, Андрей! Конечно я буду.
– А во-вторых, мне очень хочется услышать ваше впечатление от общения с ребятами в привычной для них обстановке.
– Знаете, после стольких лет фактического одиночества, я ощущаю себя удивительно хорошо в вашей лаборатории. Прежде всего, благодаря вашим ребятам. Они славные. Талантливые и при этом благожелательные. Уверен, что работать с ними будет очень интересно.
Рабочий день прошел в сосредоточенной работе над будущим отчетом. Андрей подходил поочередно к разным группам разработчиков, выслушивал соображения, давал советы. Временами приходилось что-то доказывать, иногда начинались споры и только один раз, к концу дня, разгорелась настоящая дискуссия, к участию в которой постепенно подтянулись все обитатели «Лабы» и даже некоторые из соседей.
Началось всё с вопроса Марины об устройстве открытой площадки для детей разного возраста, который она адресовала Шурке, а затем и Ивану. Тот высказал свои соображения внимательно слушавшей его Марине, после чего перешёл к группе архитекторов, занятых проектированием дидактического пространства.
Тем времена, Марина ушла в свою мастерскую и больше часа сидела, уткнувшись в монитор компьютера. Серега, несколько раз пытался отвлечь девушку от сосредоточенных размышлений, но так и не смог затеять привычного для мастерской веселого спора на какую-либо дизайнерскую тему. Марина отсутствовала, улетев мысленно так далеко, что даже ехидные замечания коллеги про лежавший на столе шоколадный батончик, не достигали её сознания и оставались без ответа. И только когда день за окном стал угасать, а вспыхивающие прощально красноватые лучи солнца переползли по стенам на потолок и постепенно растворились в мягком вечернем полумраке, Марина вдруг оживилась, схватила батончик и быстро вышла из мастерской. Лаборатория архитекторов была рядом и открыв дверь в большое помещение, где уже горел яркий электрический свет, она направилась прямо к сидящему у окна Ивану, который что-то писал в своём блокноте. Было почти тихо и голос Марины привлек внимание сидевших рядом.
– Иван, у меня к вам ещё один вопрос. С разновозрастным детским коллективом более или менее понятно, а как быть с разновозрастными отношениями между супругами? Здесь возрастной разрыв тоже способствует развитию? А в каких художественных формах такое отношение может и должно по-вашему воплощаться при формировании пространства жилища?
Иван, который был сосредоточен на чем-то своём, не сразу отреагировал на вопрос Марины. Но спустя несколько секунд, он поднял голову и улыбнувшись как обычно, сказал: «Вопрос немного неожиданный и мне нужно подумать. Впрочем, мы можем и вместе порассуждать. Вы не против?».
– Я не против, – сказала Марина, – только можно вы начнете?
– Извольте. Как я понимаю, любые, в том числе возрастные, различия между супругами добавляют разнообразия этому человеческому союзу, что увеличивает его культурный потенциал. Конечно, разница в жизненном опыте, а значит и в представлениях о мире зависит не столько от возраста, сколько от личной истории каждого. В любой новой семье встречаются, а порой и сталкиваются разные семейные формы культуры. Нередко супруги представляют разные религии и этносы. Поэтому важно, чтобы у них были не только общие базовые культурные ценности и интересы в разных областях жизни, но основание и готовность служить образцом для партнера. Совместная жизнь должна быть непрекращающимся процессом взаимного познания и взаимного формирования.
Особенно интересно, на мой взгляд, когда родители исповедующие разные религии, но по-настоящему любящие друг друга, рождают ребенка, который как высшая для них теперь ценность становится реальным решением и проблемы веры. Помните, как в эпоху Возрождения высшей ценностью стала живая творческая личность? Например Леонардо!
А разница в возрасте, по-моему не должна превышать тринадцать-пятнадцать лет. Хотя я и не готов настаивать на этих цифрах.
Что же касается пространства, то здесь я вижу проблему архитектурного воплощения не просто женского и мужского начала, что само по себе необходимо, но форм культуры двух родителей в том причудливом их сплетении, которое является отражением общего духовного мира семейной пары. Такое пространство должно быть самой питательной средой формирования сознания ребёнка на начальном этапе его развития. Но что особенно интересно и важно, это архитектурно-художественное воплощение развивающегося духовного мира самого ребёнка. К сожалению, я не могу себе представить, а значит и описать соответствующие пространства на вашем профессиональном языке. Увы!
На лице Ивана появилась мягкая, будто извиняющаяся улыбка.
– Мне остается лишь уповать на помощь, ожидая творческих откровений архитекторов и дизайнеров.
Работники лаборатории, собравшие вокруг, привычно зашумели, высказывая и тут же оспаривая различные мнения, предлагая различные версии решений. Коллективная интеллектуальная машина, проработав минут пятнадцать, наконец сбавила обороты и вскоре совсем успокоилась. Взгляды обратились на Марину, которая по праву уже несколько раз пыталась продолжить свой диалог с Иваном.
– Да, красиво и понятно. И мне… очень нравится, – сказала Марина, принимая эстафету в разговоре, – но если мы создадим в структуре жилого дома соответствующие пространства и даже сумеем воплотить в интерьерах все, о чем вы сейчас говорили, мы не может ограничить жизнь ребёнка стенами, как бы выразительны и прекрасны они ни были! А что делать за их пределами? Вы не думаете, что влияние на ребёнка пространства с другим смысловым наполнением может оказаться более сильным и, возможно, губительным для тех духовных ростков, которые лелеют в своем чаде мама с папой?