Самолёт улетел и больше не возвращался. Жора перестал трястись от страха, успокоился и стал соображать. Во-первых, нужно уничтожить оружие – и он забросил автомат так далеко, как только мог, в протоку. Во-вторых, убраться от этого места подальше. Жора встал и тут обнаружил, что коленка распухла, очень сильно болит, и поэтому быстро идти он не сможет. Убедившись, что вокруг никого нет, он подошел к вещмешку. На дороге рядом были видны следы от снарядов, а в самом мешке застряли две пули. (Эти две пули Жора будет хранить потом всю жизнь). К счастью, совсем недалеко он нашел притопленную деревянную лодку. На ней и перебрался на другой берег протоки, так же густо заросший камышом. С большим трудом он выбрался на крутой берег и оказался в поле, по краю которого росли осока и ивняк. Уже стемнело настолько, что плохо стало видно и противоположный берег, и протоку. На краю поля начиналась посадка. Там росли большие акации вперемешку с другими деревьями, и в промежутке между стволами Жора заметил небольшой шалаш. Когда до шалаша осталось метров десять, оттуда вдруг с лаем выбежал щенок-дворняжка. Жора обрадовался, что рядом есть люди, но шалаш был совершенно пуст, и лишь в углу его лежала большая тряпка, под которой, очевидно, щенок и прятался. Он бросился Жоре под ноги, скулил, повизгивал и, подпрыгивая, пытался лизнуть мальчика в лицо. Жора позволил ему это, сев на тряпку. Они познакомились и сидели в обнимку. Собаки имеют удивительное влияние на самых вредных и злых детей. Бескорыстные, надёжные существа своей искренностью и преданностью не раз доказали, что могут быть лучше любых друзей. И теперь судьба свела мальчишку и собаку – эти два одиночества в старом полусгнившем и заброшенном шалаше на краю поля и, казалось, на краю света.
Луны не было, и темнота поглотила всё вокруг. Стало страшно, а после сегодняшних событий Жору просто трясло. Неожиданно его маленький друг стал принюхиваться и лапой царапать вещмешок. Пёс учуял еду, и Жора тоже почувствовал сильный голод. Он развязал мешок, достал хлеб, отломил кусок и дал щенку, который, молниеносно проглотив кусок, нетерпеливо стал лапой тормошить Жору, требуя продолжения банкета. «Друг мой! Вы тут не один, и я тоже хочу есть», – сказал Жора и вдруг ощутил прилив такого тепла и счастья оттого, что рядом была собака. Он никогда не думал, что будет разговаривать с животным, как с человеком, и это окажется так приятно. Он дал пёсику приличный кусок рыбца, и тот, несмотря на соль, принялся грызть твёрдую рыбу, как мальчишка грызёт самую лучшую в мире конфету. Перекусил и Жора. Они почти наелись и теперь должны были хорошенько отдохнуть. Завтра будет новый день и второй день их дружбы. И через несколько минут мальчик и собака спали, прижавшись друг к другу. Из-за туч выглянула луна, и в шалаше стало светло и уютно, как в доме. Но друзья крепко спали и ничего этого не видели.
Жора видел во сне, как они с папой на стадионе запускали планер. Папа сам его сделал по чертежам из журнала. Раскрашивали планер они вместе с Жорой, и поэтому окраска была местами ровненькая и красивая – там, где красил папа, а местами неровная, бугристая – где красил Жора. Они бегали по стадиону, пытаясь поднять в небо самолётик, а он не слушался. Помог внезапный порыв ветра, и упрямый планер резко взмыл в небо и застыл там, в воздушном потоке. Жора ни за что сам не удержал бы шнур, но рядом был папа. Они вместе то отпускали шнур, и планер снижался, то натягивали его, и планер поднимался выше. Жора представлял себя лётчиком, управляющим огромной машиной, парящей высоко в небе, настолько высоко, что его самолёт с земли казался маленьким планером. Он летел под самыми облаками и смотрел сверху на землю, город и стадион, видел бегающих маленьких людишек. Затем он представил себя руководителем полётов, полковником, а может, даже и генералом, который приехал из Москвы проверить достижения лётчиков. Но вдруг самолёт-планер стал пикировать прямо на генерала-Жору, и он услышал знакомое «бу-бу-бу». Пули свистели рядом, а одна из них попала прямо в генерала. Падая, Жора видел, как к нему бежали папа, мама и Шурочка. Совсем рядом залаяла собака, потом она почему-то громко завизжала и умолкла. От боли мальчик потерял сознание.
Он не знал, что ранним утром к протоке подъехали грузовики с солдатами, которые, развернувшись цепью, пошли вдоль камышей с двух сторон протоки. С помощью огнемёта они поджигали камыши, близко подступившие к дороге. Иногда раздавались выстрелы, фрицы не церемонились, стреляя во всё подозрительное. Один из них, увидев шалаш, свернул к посадке. Подойдя поближе, он хотел заглянуть туда, но неожиданно из шалаша выскочил щенок и с лаем набросился на немца. Собака защищала своего спящего друга. Немец, не задумываясь, выстрелил в собаку и, повернувшись к шалашу, выпустил туда длинную очередь. К счастью, Жора лежал в углублении под тряпкой, пули просвистели высоко над ним, но одна из них попала в доску. Большая щепка, отскочившая от доски, глубоко вонзилась в затылок мальчика. Жора, даже не успев проснуться, потерял сознание. Это его и спасло. Немец выругался, заглянул в шалаш и, не увидев ничего подозрительного, пошел догонять своих.
То ли проснувшись ото сна, то ли очнувшись после ранения, Жора в первые минуты ничего не мог понять. Он прекрасно помнил, где он, понимал, что планер, папа, мама и Шурочка были во сне. Там же, во сне, в него стреляли. Но откуда на голове кровь и сильная боль в затылке? Он ощупал себя и вытащил из головы щепку. Оторвав кусок тряпки, мальчик, как мог, замотал голову и, убедившись, что кровь больше не течёт, поднялся. Щенка рядом почему-то не было, и мальчик вышел из шалаша. Первое, что он увидел, – это лежащий рядом с шалашом шерстяной комочек: всё, что осталось от его друга. Жора понял: планер и его семья – это был сон, а лай собаки и свист пуль наяву. Маленький друг, только-только познакомившись с человеком, не задумываясь, отдал жизнь за него…
Жора не плакал. Дети того времени плакали не часто, но от этого их страдания были ещё сильнее. Мальчик нашел углубление в почве, положил туда уже остывающее тельце своего спасителя и палочкой, как мог, прикопал его. Ещё немного времени ушло на то, чтобы оторвать от тряпки верёвочку и сделать небольшой крест для могилки. Теперь Жора торопился, ведь немцы могли вернуться с собаками и найти его. За посадкой в протоку впадал довольно широкий чистый ручей, около которого уже были видны огороды. Метров через пятьсот начинался какой-то хутор, и Жора направился туда. Он шел по воде, чтобы собаки не могли выследить его по следам. Раньше здесь был небольшой пляж. Тёплый песок, большие камни, выложенные для костра, – всё говорило о том, что здесь людям было весело. Было!
Жора не стал заходить в первую хату, пропустил и вторую, а когда поднялся на мостки около третьего участка, его окликнул женский голос: «Мальчик! Что ты тут так рано делаешь? Немчура вокруг, кого-то ищут, стреляют. Заходи скорее во двор, не дай Бог, увидят, попадет и тебе, и мне!» Молодая женщина стояла возле изгороди и жестом звала Жору подойти. Они вошли в дом. Женщина, проворно достав из шкафа штанишки, майку и рубашку, скомандовала: «Быстро снимай всё с себя и одевайся. Сынок мой, такой же, как ты, из дома сбежал. Наверно, в партизаны подался. Колькой зовут. Так что вдруг придут немцы проверять – ты мой сынок Колька. Понял?» Жора переоделся и присел за стол. «Меня зовут Катя, – сказала хозяйка, присаживаясь рядом. – Ел-то ты когда в последний раз?» «Вчера вечером здесь недалеко в шалаше. Там ещё щенок был, его фашист застрелил утром», – ответил Жорка, и вдруг всё его мужество закончилось, и детские слёзы потекли из глаз. «Что собаку-то жалеть! Вон сколько людей сгубили вороги проклятые», – воскликнула Катя, обнимая дрожащие плечи Жоры. «Он меня спас от смерти, а я даже не знаю, он это или она. Ему пуля, а мне только щепка в голову попала», – сквозь слёзы рассказывал мальчик. Катя осмотрела рану, протёрла её самогонкой и не стала забинтовывать: «Ничего страшного нет. До свадьбы заживёт. А вот с бинтами будет подозрительно. Пусть лучше так».
Трое суток Жора жил у Кати. Никто к ним не заходил, практически за это время Жора увидел на улице двух женщин-соседок и старика. Он уже собирался попрощаться с радушной хозяйкой и отправиться дальше, как на хутор нагрянули фашисты. Полицейские стали сгонять жителей в центр, где стояли пустые грузовики. Катя успела сказать Жоре, чтобы он бежал через огороды в камыши и пересидел там. Мальчик выскользнул в окно и ползком добрался до ручья. И опять камыши спасли его. Полицейские знали, что Катя живёт одна, и поэтому тщательно не искали никого в доме. Только на следующий день Жора осмелился выползти из своего укрытия. Он слышал вчера шум, крики людей, плач женщин. Затем загудели машины, они уехали, и всё стихло. Жора вошел в дом, Кати там не было. Он пошел по улице к соседке. Плачущая старушка рассказала ему, что на улице остались четыре старушки и одноногий дед. Остальных увезли на станцию для отправки в Германию. Жора вернулся в дом, собрал кое-какие продукты и через огороды вернулся к протоке. Он опять шел по дороге, но теперь при появлении людей или машин сразу прятался в камыши.
Путешествие по Кубани
Через день он уже входил в станицу Старостеблиевскую. Широкая улица обсажена деревьями в два ряда. Жора шёл и озирался по сторонам, и вдруг его окликнули. «Ви! Ком!» – один из двух солдат на повозке пальцем показывал на него (позже он узнал, что это были румыны). Жора остановился, повозка подъехала к нему, и солдат, взяв Жорин мешок, стал рыться в нём, а затем вытащил оттуда главную ценность – осетровый балык. Мальчик пытался объяснить, что якобы идёт из Ейской тюрьмы (такую он себе придумал легенду), и изобразил пальцами решётку, но солдату это уже не надо было. «Гут! Гут!» – сказал он, отдавая опустевший мешок, и направился к повозке.
Сколько этот мальчик – небольшого роста, худой, как скелет, без документов – прошёл населённых пунктов, рискуя в любом из них быть арестованным или просто убитым, он не считал, но в конце концов прибыл в Краснодар. Здесь Жора узнал, что формируется поезд в Армавир. Отстоял очередь в кассе, купил билет и направился с группой стариков и женщин с детьми к поезду. На путях стояли пульмановские вагоны без крыш и лавок. Но как только люди устроились в вагоне, подошли немцы и выгнали всех. Люди толпой пошли к кассе, которая оказалась закрытой, и вся эта группа направилась вдоль железной дороги пешком к станции Васюринской. По пути на берегу водохранилища находилась бахча с гигантскими арбузами. Они были такие огромные, каких Жора в жизни никогда больше не видел. Стояла жара, и всем очень хотелось пить, поэтому получилась вынужденная остановка. Собрались продолжить путь лишь к обеду. Шли они довольно внушительной группой, а на дороге их обогнала немецкая бортовая, крытая брезентом машина, которая неожиданно остановилась. Из кабины вышел немец, молча открыл задний борт и подставил лестницу. Знаками он пригласил всех садиться. Бабы сначала испугались, но что делать, решились, и так набралась полная машина. Быстро, без остановок немец привёз людей до самого Усть-Лабинска. Перед въездом в город он, указывая на шлагбаум, объяснил, что дальше везти не может. Люди вышли, поблагодарили его, хотели заплатить, но денег немец не взял.
Так толпой они и вошли в город. Мост через Лабу был взорван. Кто-то стал пробираться по уцелевшим балкам и опорам, а остальные нашли человека с лодкой и за пятьдесят рублей стали переправляться по двое. Дело шло к вечеру, и на краю станицы Некрасовской они подошли к огромному стогу, метров тридцать или больше в длину, широкому и высокому. Вся группа решила заночевать в нём. Кое-как улеглись, и через пять минут весь стог храпел. Утром компания разделилась на несколько групп. Кто-то предлагал одну дорогу, кто-то другую, а Жора поднялся и молча пошел своим путём. Он побаивался такого большого количества людей. Слишком заметно для немцев, от которых всего можно ожидать. Но тут его догнал парень, спросил, куда идёт. Узнав, что в Армавир, решил идти с ним. Жора не возражал – вдвоём веселее.
Сейчас, по прошествии стольких лет, стоит подумать о том, какие резкие изменения происходили с людьми в то время. Вот дорогой идёт группа людей. Редко кто отрывисто что-то спросит или ответит так же коротко. И всё! Никто не пожалеет, не посочувствует. У всех беда! Этих людей немцы прогнали с родной, обжитой земли, они увидели смерть, и она каждую минуту летала над ними! И Жора, бездомный мальчишка, тоже всё это видел и был таким же, как они… Ни Жора у парня, ни парень у Жоры не спросили даже имени, а как хотелось бы сегодня встретиться с ним. Жив ли? Кем стал и где живёт? Но сколько таких безымянных попутчиков было на его пути – не сосчитать.
Весь следующий день они шли вдоль реки. Жора только запомнил, что на том берегу была большая белая скала, вся изрытая птичьими норами. Так они вышли на какой-то бугор. Рядом – глубокая балка, дорога, вдали едет немецкая машина, а по дороге человек скачет на лошади. Тишина. И вдруг это безмолвие нарушает грохот взрыва: там, внизу, машину подбросило, и из неё повалил чёрный дым. В который раз приходится менять маршрут, но без сожаления. Всё-таки бьют немцев наши! Так попутчики за день прошли станицы Темиргоевскую, Новомихайловку, а там уже и до Андрее-Дмитриевской было совсем недалеко. Но происшествий и здесь не удалось избежать.
Вечерело, ребята, усталые, брели по дороге. Увидели, что на самом краю леса, недалеко, стоит танк, такой маленький, с открытыми люками. На переднем крыле лежит металлическая коробка и в ней несколько снарядов. Посмотрели и пошли дальше в поисках ночлега, а уже на краю станицы пристроились под навесом с сеном. Но поспать долго им не удалось. Через два часа оттуда, где стоял танк, послышались шум и разговор. Рядом с танком остановились два немца на мотоцикле. Пришлось подняться и идти к ближайшим холмам, от беды подальше, но, пройдя совсем немного, они услышали выстрелы, обернулись и увидели около танка убитых немцев. Танк был весь объят пламенем. Быстрым шагом ребята устремились подальше от этого места и вскоре были в Андрее-Дмитриевке. Кое-как переночевали на огородах и утром двинулись вперёд.
Армавир был уже совсем рядом. Недалеко от первого переезда они увидели на дороге старика с бричкой и попросили подвезти. Дед согласился, и ребята, уставшие от долгого пути, с удовольствием уселись в бричку. Не успели они проехать совсем немного, как из посадки вышел мужик в длинной шинели. По всему было видно, что это советский солдат или партизан. На груди у него висел автомат ППШ. Жора такой автомат видел в первый раз. Солдат велел загнать бричку в посадку и всем зайти туда же. Сам он остался на дороге. Не прошло и двух минут, как через переезд проехали две машины ЗИС-5 с накрытыми брезентом какими-то странными установками.
Конец пути
Они здесь, рядом! Свои, советские! От счастья сердце готово было выскочить из груди. Значительно позже Жора увидел такие машины и узнал, что это были знаменитые «Катюши». Что они делали в тылу немцев и как туда попали, неизвестно, но, возможно, их перегоняли, чтобы спрятать в лесу. Мужик с автоматом сел в последнюю машину и уехал, а путники продолжили свой путь. Армавир был уже на горизонте.
Жора вошел в город со стороны колодочной фабрики. Со своим безымянным попутчиком он расстался ещё около въезда в город. Тот пошёл своим путём, а Жора добрался до мебельной фабрики, вышел на улицу Энгельса и понял, что заблудился, ведь ему было всего три годика, когда умерли все родные, и начались его скитания по детским домам. Пришлось расспрашивать прохожих, где находятся стадион и парашютная вышка. Он устал и присел на камень у входа в какой-то дом. Сидит, жуёт кусочек вяленой рыбы – челбуха, думает, куда же идти, а тут из калитки выходит женщина. Вдруг она вскрикивает и бросается к Жоре: «Гарик! Гарик! Откуда ты здесь!» Это была Екатерина Михайловна Майорова, подруга мамы – Жорин добрый и одновременно злой гений. Это по её настоянию мальчишку определили в детдом из-за того что родная тётя Зина – верующая. Ослеплённые революционными идеями люди совершали ошибки. Но ведь она хотела, как лучше. Екатерина Михайловна схватила Жору за руку, потащила во двор. Собрались соседи, и она всем объясняет, кто он, и что раньше он часто приходил в этот дом. А сама затопила печку, послала за тётей Зиной в детский садик, где та работала, сняла с Жоры всю одежду и бросила в печку, нарядила его в какой-то халат. Пришла тётя Зина, увидев племянника, сразу разрыдалась, а когда он рассказал, откуда шёл, она упала в обморок.