Им нравилось все, что они видели. И залив, сложной геометрической фигурой врезавшийся в каменистый берег, и бездонное небо, исцарапанное криками чаек, и люди с мужественными лицами, привыкшими смотреть вдаль, но больше всего – сам город Ровинь. Город, который много раз описал их соотечественник Александр Грин, хотя никогда здесь и не бывал.
Дома поднимались прямо из моря, и не какие-нибудь маломерки – солидные, многоэтажные строения добротной средневековой кладки, позеленевшие у основания, что придавало им сходство с пустившими корни мощными деревьями. С достоинством раздвигая волны, величественной поступью поднимались они на скалу, увенчанную церковью и статуей святой.
Лена смеялась шуткам Игоря и супила брови, если он был серьезен. Слушала его с интересом и вниманием. Ей нравилось, как он рассуждает о вечном, не пропуская мелочей. Игорь стал ей любопытен. Такой новый и отличающийся от всех, с кем ей приходилось общаться, – а ей уже двадцать девять… Сперва робкая интересность подвинулась, уступая место доверчивости, но вот и доверчивость, ставшая слишком малым, не вмещающим в себя Игоря чувством, отступила на второй план, освобождая пространство согласию. Ей захотелось внимательней присмотреться к Игорю, взглянуть на него всего как бы издали, в полный рост, а заодно и на себя саму рядом с ним. Как будто спрашивая себя и окружающих: а как мы с ним смотримся? Подходим ли мы друг другу? И она пришла к выводу, что да, сейчас они весьма похожи на одну из парочек под пальмами, которые вечером покалывали ее сердце завистью, когда она шла к себе в гостиницу с мамой и сыном. Вчера она залюбовалась, как вкусно эти люди сидят за столиками и беседуют. Или нет, не беседуют, а говорят друг другу слова любви… Или нет, не слова любви, а просто теплые сердечные слова. А потом, тогда подумала Лена, эти люди лягут на широкие постели в комнатах с открытыми настежь окнами и развевающимися занавесками, и будет этим людям хорошо…
Сейчас рядом с Игорем Лена почувствовала себя такой же, как те вчерашние люди, и подумала, что и ей тоже сегодня будет хорошо.
Официант подлил вина.
– А знаешь (они успели перейти на «ты»), – сказала Лена, – давай выпьем за то, чтобы всё было хорошо.
– Что ж, подходяще, – одобрил Игорь.
Ночью действительно всё было хорошо. Всё по согласию и обоюдному желанию. Они наслаждались друг другом. Их ласки становились открытием и доставляли радость. Ей было все равно, женат он или нет, сколько ему лет и есть ли у него деньги. Она даровала ему свое тело, а он ей – свою силу. Оба они были чистыми и горячими. За ночь им пришлось дважды освежаться вместе под прохладным душем. Когда Игорь целовал Лену в мокрое лицо, никто не думал о слезах. Если когда-либо наступала гармония, то это именно тогда и именно между этим мужчиной и этой женщиной.
Завтракали они в полдень. Виноградный сок имел привкус последнего свидания. Запах кофе носился над террасой словно стая бабочек. Сверху им было видно, как в порту причаливает паром с острова, на котором ночевали ее мама и сын.
– Сегодня я улетаю в Москву, Лена.
Почему-то она уже знала об этом.
2
Размашистый город Москва жил по гигантским песочным часам. Только вместо мелкого, чистого, текущего тонкой струйкой песочка в них ворочался комковатый, сырой, затыкающий отверстие между колбами, тяжелый и твердый. Жить по таким часам было нестерпимо. Но, может быть, кроме него, Игоря, никто и не заметил такого свойства московского времени?
Москва шумела и чадила на перекрестах, гудела в пробках и толкалась в метро. По возвращении Игоря она, бросив короткий взгляд на его свежую загорелую физиономию, хмыкнула: отгулял и забудь, встань в строй, не вспоминай до следующего лета.
А забыть-то Игорь и не сумел. В строй встал, в ряды влился, погрузился в повседневные заботы, а забыть не забыл, не получилось у него. Почему? Да потому что зачем забывать-то? Разве Лена не красива? Разве у нее не серые глаза? Разве не была она в ту ночь нежна и откровенна? Разве не было Игорю с ней хорошо? Вот поэтому и не смог он забыть Лену, а ждал ее возвращения в Москву.
На восьмой день, в день ее приезда, Игорь поспешил в аэропорт, встречать. В Ровне он опрометчиво, считая историю законченной, не попросил номера телефона и теперь клял и корил себя во все корки.
Самолет из Хорватии должен был сесть в 14:20. Игорь подъехал в 14:59 и увидел, как в зал прилета стали поступать прибывшие рейсом из Пулы первые пассажиры. Вскоре появилась и Лена. Вместе с нею вышел хрупкий мальчик с вьющимися волосами и интеллигентного вида женщина с пытливым взглядом. Мама Лены и ее сын, догадался Игорь и собрался шагнуть навстречу, но… Но, опережая его, к ним уже устремился высоколобый господин в галстуке, несмотря на летнюю жару. Он склонился и поцеловал Лену в щеку, потрепал мальчугана по волосам и взял из рук матери сумку.
– Эге, – Игорю ничего не оставалось, кроме как с грустью произнести это многозначительное слово и остаться на месте. Он стоял в двух шагах от них, смотрел, как женщину с серыми глазами встречает мужчина в галстуке, и ему было несладко.
Лена Игоря заметила, и, когда Вадим склонился над мальчиком, чтобы повнимательнее рассмотреть, как у того облезает нос, чуть кивнула. При этом взгляд ее не нес большой радости или восторга, скорее в нем было замешательство, впрочем, совсем легкое. Казалось, она не знает, как ей отнестись к появлению Игоря. Игорь сделал вид, что высматривает кого-то в потоке прилетевших, но не сдвинулся с места.
– Светлана Николаевна, Вика! – с неподходящими ситуации оживлением Лена вдруг позвала двух вышедших за ними женщин с чемоданами на колесах. – Я хочу оставить свой домашний телефон. Позвоните обязательно, когда опять будете в Москве, вспомним, как хорошо нам отдыхалось вместе в Хорватии.
Женщины, издавая междометия и вводные слова, достали ручки и приготовились записывать на посадочных талонах.
– Четыре, четыре, четыре, семьдесят один, сорок два. Успели? – спросила Лена и посмотрела на Игоря. Игорь кивнул.
– Сейчас я отвезу вас домой, – говорил Вадим, – и сразу уеду. У меня вечером самолет в Мюнхен, командировка. Вернусь через неделю, четырнадцатого рано утром.
Лена шла рядом и слушала молча. Игорь тоже слышал.
– И четырнадцатого же вечером, – продолжал мужчина, – мы приглашены на прием в Малайзийское посольство, в честь дня их независимости.
– Мы? – переспросила Лена. Мужчина, Игорю показалось, замялся.
– Приглашение на два лица. Культурная программа и ужин. Вместе и пойдем.
Возвращаясь домой по окружной, Игорь не был уверен, что позвонит Лене. Там, на море, она стала для него наслаждением и подарком, легкой и необязательной добычей, приятной и чрезвычайно вкусной. Здесь же он, а возможно и она вламывались в жизни друг друга. В какие ни есть, но устоявшиеся и сложившиеся судьбы. Надо ли это? Она, как сейчас выяснилось, связана с мужчиной, и сам он женат, хотя…
Игорь не любил свою жену. Нет, не в опасном, зловещем смысле этого слова, а просто Игорь никогда, ни одной минуты не был влюблен в свою жену Инну. Что поделать, не посетило его с нею это блаженное чувство! Так получилось… С другими посещало, а с этой женщиной – нет. С Инной ему бывало интересно, весело, удобно, комфортно, продуктивно, но никогда – трепетно, обворожительно, взволнованно и сладко. И она, Инна, об этом знала.
А сама-то она любила Игоря? Да, несомненно. Сильно, цепко и настойчиво. Целеустремленно как-то любила. В свое время. У женщин хоть и похожие, но в целом весьма отличные от мужчин мотивации сохранения любви. «Его нельзя отпускать, ведь столько в него вложено сил, средств и, главное, времени». Время – самый невосполнимый бабий ресурс.
Инна забеременела, сыграли свадьбу, зажили вместе. Игорь не поддержал Инну в ее чувстве, и любовь прошла. Так уж устроена женщина. Долгая безответная любовь в женской среде редкость. Но и Игорю, в общем-то, не нужна была ее любовь, ведь невзаимная любовь к тебе – весьма утомительное дело.
Но они не разошлись. Жизнь продолжалась. Можно сказать, не самая плохая жизнь. Ведь семья состоит не только из отношений супругов. У нее масса составляющих. Дети, достаток, отдых, комфорт… Игорь и Инна купили квартиру, автомобиль, завели собаку, построили дачу. У них подрастала дочь, нервный и ранимый ребенок, которого не хотелось мучить мутными отношениями между папой и мамой. В общем-то, они не мешали друг другу. Игорь никогда не отказывал себе в удовольствии встреч на стороне, наверное и Инна тоже, но у мужчины всегда возможностей больше… Да, а еще они затеяли бизнес. Не ахти что, не «Лукойл» конечно, но жить можно. Пришлось по первости здорово упираться – все хотели стать богатыми, – а потом устоялось. Богатыми не стали, но и не бедняки теперь. Не стыдно людям в глаза смотреть, есть что делить. Но не делили. Пока… Инна жила все больше за городом, на работе и дома появлялась редко, а летом, когда дочери не нужно в школу, не появлялась совсем.
Игорь позвонил Лене, почти неожиданно для себя. Резко перестроился в правый ряд и остановил машину, в полукилометре от своего дома. Лена взяла трубку сразу. Голос ее был полон новых, незнакомых ноток. Договорились встретиться завтра, в субботу.
Назавтра ее серые глаза показались ему еще глубже, а волнение от них – сильнее, чем у Адриатического моря.
Домой они не вернулись. Жена Игоря в тот день, как обычно, ночевала на даче. Лена коротко поставила в известность свою маму, чтобы сегодня не ждала, и они поехали в гостиницу. Гостиница располагалась за городом. Река и тяжелый лес над головой.
У Лены было легко на душе. За ужином она чуть захмелела и теперь смотрела на Игоря с прищуром и улыбкой.
– Это хорошо, – сказала Лена, когда они остались вдвоем.
– Что именно? – пришлось уточнить Игорю.
– Что ты догадался приехать в аэропорт.
– А ты бы, разумеется, не приехала? – И мы потеряли бы друг друга навсегда… – ответила Лена и придвинулась к Игорю.
И опять Лене было хорошо, возможно даже лучше, чем на море. Слаще, что ли… или роднее? Даже близость имеет степени. Ближе. Еще ближе. Наиближайший. Это была чистая рафинированная страсть, без примеси резонов и причин. Честная и всё оправдывающая. Они встретились под солнечными часами на набережной Ровня, заключили друг друга в объятья и не пожелали раскрыть их в Москве. В той хорватской ночи была капелька обиды на Вадима. Сегодня же Лена не наказывала Вадима Игорем, а только радовала, если угодно баловала себя. Она давно устала от медлительности и нерешительности Вадима и, может быть, уже сомневалась в нем. Она еще не стала его женой, а уже изменяет ему. И стало Лене чуть-чуть неуютно на душе.
А Игорь улыбался. Лежал на спине и улыбался счастливой улыбкой. Надо же, в его цельной, стабильной, прямолинейной и устоявшейся жизни – такой романтический поворот! На море Лена была случайным приключением, легко забываемым и мимолетным. А здесь она стремительно заполняла собой его жадно открывшуюся душу. «А я, похоже, влюбился», – подумал Игорь. Он повернулся к Лене и хотел тут же сообщить ей эту радостную весть. Лена как раз смотрела на него. Он уже открыл было рот, но остановился. Игорю показалось, что Лене сейчас не очень уютно на душе, самую малость, чуть-чуть. И он решил отложить свою последнюю новость для другого более подходящего раза. А пока обнял свою новую любовь покрепче, поцеловал в макушку, и они уснули.
3
Следующие дни Лена и Игорь были двумя стрелками на циферблате, только такими, что не догоняют, а двигаются навстречу друг другу и встречаются в самых неожиданных местах. Каждый день, а иногда и по несколько раз. И им всегда было хорошо. Хорошо сидеть рядом. Хорошо ехать в машине. Хорошо входить вместе в спальню…
«А почему бы и нет, – думала Лена. – Почему я должна себе в этом отказать? Потому что у меня есть Вадим? Или потому, что я есть у Вадима? Потому что он выбрал меня, или я выбрала его? Каждый раз мне приходится угадывать, в каком он в данный момент статусе: женатый недосягаемый господин или мой, и ничей больше. Почему, звоня ему по телефону, я должна проявлять безошибочное женское чутье и определять, дома он, в кругу семьи или свободен как ветер? Со мною он или нет, наконец?
– Хочешь, проснемся завтра, а за окном будет вода? – спросил Игорь, встретив Лену после работы.
– Мне лететь никуда нельзя! Мне утром к девяти в…
– Мы будем спать на корабле…
Они сняли каюту на корабле, который тихо стоял у причала и думал о своем. А у Игоря и Лены земля ушла из-под ног.
Мимо текли две реки. Река из густой воды и река из жаркого времени. И они плыли по ним. Чтобы не утонуть, нужно было двигаться. Движения Игоря были настойчивы до беспощадности. Бывает ли беспощадность нежной? Сладкие тонкие ниточки у них внутри собирались в один на двоих, плотный, готовый взорваться на тысячи клочков клубок…
Утреннее солнце отразилось в плавных волнах реки и отыскало потолок их каюты.
– У тебя есть мраморные слоники на счастье? – Игорь смотрел, почти касаясь ресницами, в глаза Лены.
– Ни одного. А у тебя?…
– У меня есть. Купил в аэропорту города Дели прошлой зимой, когда из отпуска летел.
– Ну и как? Было тебе счастье? – Лена не шевелилась.
– Я встретил тебя…
– Это счастье?
– А для тебя нет?
– Я еще не знаю…
Она действительно не знала. Нет, разумеется, так, в объятьях, лучше, чем в удушливой постели одиночества… Лучше, чем быть Вадимовой женой выходного дня. Но… вдруг опять та же перспектива? Дважды «жена выходного дня». Не слишком ли?.. Но сейчас думать об этом не хотелось.
– Прислать тебе слоника? – Игорь теснее приник к Лене. Их тела высохли после любви и вот-вот собирались начать зябнуть. Можно было, конечно, укрыться сбившимся одеялом, но это означало, что придется подняться, отделиться друг от дружки и растерять те остатки тепла, если угодно жара, которые они еще хранили в местах прикосновений.
– Зачем? – почти бесшумно отозвалась Лена.
– Для пользы дела… – объяснил Игорь.
– Какого дела? Мы тут по делам? – Лене было приятно поддержать этот лукавый, ничего не значащий разговор после любви. Другие мужики умолкали, отдалялись как-то, а этот…
– Самого неотложного… Ты возьмешь слоника, он запомнит дорогу к тебе и… приведет остальных.
– Целое стадо? – Всех до единого. И каждый с поклажей.
– Счастья? – А чего же еще? – казалось, искренне удивился Игорь.
– Счастье… поклажа… – Лена вдруг умолкла.
Как его упаковывают? Во что? Да и что есть счастье? Ну, то которое принесут мраморные слоники на своем горбу? То, за которое не нужно бороться, ждать, страдать, а которое нужно только принять и расписаться в получении. Открыть ворота, впустить в свой дом, достать шариковую ручку, насупить для солидности брови: «Где вам тут расписаться? Время прибытия проставлять, или сами?..» Слоники разгрузятся, постоят и отправятся назад, бережно придерживая хоботом расписку о точно в срок доставленном по месту назначения грузе бесценного счастья. Простого, человеческого, долгожданного счастья. И останется Лена с ним один на один…
– Зачем ты тогда заговорил со мной? – Игорь не заметил горечи в ее вопросе.
– А зачем ты молодая, соблазнительная женщина? – продолжал дурачиться он.
«Вот именно: зачем? Просто так? По стечению обстоятельств? По привычке?» – думала Лена.
– Я не соблазняла тебя. И Вадима Лена никогда не соблазняла. Тоже стечение обстоятельств. На даче у друзей позапрошлым, нет, поза-позапрошлым летом собралась шумная компания. Было весело, легко. А тут и этот Вадим. Приехал в Москву, в командировку, из Лондона. Лощеный, обаятельный, светский. Потом – неделя ресторанов, приемов, подарков… И ночи, длинные страстные ночи. «Я без тебя не смогу, это ясно. Вернусь, разведусь, и мы поженимся». Улетел. Вернулся через год с семьей, жена и дочь. Раздобрел, начал лысеть. Встречались часто. Любила ли Лена Вадима? Да! Четкое, несомненное ДА, крупное, как Ш и Б на таблице проверки зрения. Но… на этой таблице есть и другие буквы, правда не такого размера, но тоже достаточно четкие и различимые. Это во-первых, а во-вторых… Где это сказано, что любовь к одному человеку означает нелюбовь к другому? Если, разумеется, ты не влюблена самой дурацкой формой любви – слепой. Влюблена Лена была зряче. А Игорь? И тут придется ответить утвердительно, этаким взволнованным, трепетным да, с придыханием. Мужчины влюбчивей, чем женщины, ведь им поручена инициатива, хотя… – Еще как соблазняли, матушка. – Теперь Игорь привстал на локте и, не скрывая удовольствия, разглядывал Лену. – Вот этим соблазняли, и вот этим тоже. Он как будто инспектировал, составлял опись своих владений.