– Саня, ты гений. С такой картой мы в городе лучше коренных жителей ориентироваться будем.
Вот так двое длинноволосых странных типа заковыляли по городу. Смешно шагая впереди, уткнувшись носом в карту, – Саша. Он изредка задавал направление. «Туда!» – он тыкал своим длинным пальцем, оказавшись у очередной развилки или перекрёстка.
– Капитан, вы хорошо помните, где наш клад зарыли? – я попробовал подтрунить над моим армянским приятелем.
– Ага. Я бы вот поел бы где-нибудь.
– А где?
– Да вот на карте найдём, где поближе.
Наш выбор пал на пиццерию. И, надо сказать, пал удачно.
После наивкуснейшей пиццы мы продолжили наше путешествие.
Дело в том, что Саша на одном из музыкальных форумов познакомился с Виталием из Кохтла-Ярве. Виталий тоже, в свою очередь, сегодня приехал на фестиваль. Он со своей девушкой Анной, которая жила в общежитии и училась в Тартуском университете, должны были встретиться с нами где-нибудь в центре города.
Мы без труда нашли друг друга.
Виталий оказался флегматичным умиротворённым парнем. Анна – полненькая брюнетка. Судя по глазам, умная и проницательная.
Виталий утверждал, что ему известно в общих чертах, где будет проводиться рок-фестиваль, но, несмотря на это, мы пошли сначала в совершенно противоположном направлении. Ну и пусть. Зато посмотрели город. Нам повезло. Мы попали на что-то вроде средневековых дней в ухоженном маленьком историческом центре Старого Города. Люди, одетые в костюмы, торговали всякой всячиной. Некоторые из них играли на народных инструментах.
Но мы стали долго задерживаться на узких улочках средневекового Тарту – и так потеряли много времени, пройдя несколько километров в неправильном направлении. Хотя говорят, что настоящие герои всегда идут в обход.
Выйдя из Старого Города, мы решили укрыться от летней жары в одном из баров. Тогда, сидя вместе с новыми знакомыми в пока ещё полупустом баре для любителей рок-музыки, я не имел ни малейшего понятия, какой путь мне предстояло пройти уже через год. Но в тот летний день, когда солнце нам улыбалось всеми тридцатью двумя зубами, я думал о другом, о совершенно другом.
Мы проторчали до самого вечера, сидя на зелёной мягкой траве перед сценой. Иногда прогуливаясь в окрестностях с банкой джина-тоника.
«Моно» выступали последними, и до них мы увидели различные местные рок-банды, был также кто-то из Швеции и Финляндии.
Народ к вечеру начал прибывать, а шашлыки и сардельки, продаваемые для изголодавшихся меломанов, запиваемые эстонским пивом, начали усиленно поедаться. Затем они переваривались, превращаясь в энергию. А энергия была нужна: вечер обещал быть долгим.
Сначала четыре маленьких японца – трое мужчин и одна женщина – появились на сцене, чтобы настроить и привести в положение боевой готовности свои инструменты и главную особенность их необычного звучания – десятки всевозможных педалей с эффектами для их электрогитар.
Саша, воспользовавшись моментом, подошёл к сцене с дисками и пластинками их альбомов в руках. Заполучив все четыре автографа, он с типичным для Страны Солнечного Корня поклоном поблагодарил по-японски иностранных музыкантов. После чего довольный, с сияющими глазами вернулся к нашему кружку.
Я ему завидовал: понимал, что если я себе позволю купить их диск, а иначе где им мне оставлять автографы, то мне может не хватить денег на обратную дорогу.
Японцы начали играть под лучами заходящего солнца. Звук гитар, преображённый через множество педалей, становился сказочным. С первых нот мы попали под их волшебство. Их песни, хотя пели только гитары, как правило, начинаются медленно, мелодично, расслабляюще. Звуки инструментов обволакивают разум, побуждая его создавать образы чего-то красивого и вечного. Композиции длятся не менее 8—10 минут. Так, если ты достаточно открыт и чувствителен, ты входишь в своего рода транс или медитацию. Но есть треки, в кульминации которых слушателя ждёт сюрприз, не передаваемое словами ощущение. Музыка превращается в ураган, настоящий шторм, который уносит твоё сознание. С помощью усилителей и специальных примочек гитарист усиливает и искажает дисторшн (то есть искажает само искажение). Стена звука сбивает с ног, как вьюга, как дикий ветер. Шторм продолжается несколько минут, и в этот момент можно увидеть слушателей с закрытыми глазами, выполняющих странные движения, порой похожие на конвульсии. Но эта музыка не имеет побочных эффектов экстази и тому подобного. Их музыка очищает и умиротворяет. После их концерта я ещё несколько дней ходил, разговаривал как человек, вышедший из длительной медитации, как человек, который провёл несколько дней в молитвах, искренних, идущих из самых сокровенных уголков сердца; как человек, который научился слушать тишину.
Вот наконец после нескольких композиций зазвучал их самый известный, всеми любимый трек «Lost Snow» – «Потерянный Снег». Воображение, не дожидаясь указаний, начало рисовать кистью фантазии зимний пейзаж. Сначала снежинки были редкими. Одинокими хлопьями, танцуя в воздухе, они опускались на июльскую траву. Но постепенно снегопад начал набирать силу. Ветер начал нарастать.
Я покачивался в такт мелодии у самой сцены с закрытыми глазами. Через несколько минут пребывания в таком состоянии я открыл глаза и увидел, как по сцене ползёт жук. У меня появилось странное ощущение, будто в тот момент там больше, кроме нас двоих, никто не находился. Был только я и этот жучок, неловко уворачивающийся от снежных хлопьев. Сложилось впечатление, что я прикоснулся к Богу, и этот жучок оказался посредником между нами.
Наваждение прошло, когда моё сердце сжалось в предвкушении кульминации песни. Напряжение натянулось струной уже до предела, и я предвкушал, как сейчас наступит момент экстаза. Вот ещё один проигрыш, и гитаристов затрясёт в такт музыке, а на нас обрушится вызванная ими снежная вьюга. Бешеный снегопад. Но после он успокоится. И затем снова наступит затишье. Мелодичное затишье редких последних снежинок этого снегопада в летнем Тарту.
Когда они сыграли последнюю композицию, ночное небо было уже испещрено серебряным бисером. У большинства музыкальных коллективов принято, уходя со сцены, оставлять про запас ещё одну песню. Фанаты должны криками и аплодисментами вызвать исполнителей из закулисья. Но как громко и долго мы ни звали, они, к сожалению, на сцену не вернулись. Правда, было видно, что они и так отдались по полной: пот стекал ручьями с лиц, а музыканты больше были не в силах стоять на ногах.
Через некоторое время ожидания у сцены остались только я, Саша, молодой эстонец и две девушки.
– Как жаль. Я был уверен, что они оставили напоследок свой последний хит «Yearning», – я обратился к девушкам.
– Да, именно. Мы тоже его ждали.
– А вы откуда?
– Мы на «Моно» из Питера приехали.
– Ах, вот оно как? Мы не из такого далека, как вы. Мы таллинцы. А вы где-то на ночь остановились?
– Да, конечно, в гостинице.
– Понятно, – тут я вспомнил, что мы с Сашей собирались провести эту ночь под открытым небом. Нужно было продержаться до шести часов утра – первого поезда обратно в Таллин.
Я попрощался с девушками, и мы с Сашей направились к выходу с территории, где проходил фестиваль.
Откуда-то со стороны к нам подошли Виталий с Анной. Проходя вместе с другими группами молодёжи через ночной Тарту, мы начали обмениваться впечатлениями. Разумеется, появилось желание перекусить. Но единственное открытое в тот момент заведение уже было битком набито теми, кто приехал на фестиваль, вперемешку с выступившими музыкантами. Простояв около часа в очереди, мы решили изменить планы. За решением все обратились к Анне: как оказалось, город она знала лучше всех четверых.
– Так, в четыре часа должно открыться одно местечко, но скажу сразу: это бар скинхедов.
–Э, нет. Завтракать со скинхедами особого желания у меня нет, – высказал я свой протест.
– Ну, если нет, тогда пойдём к МакДрайву – он открыт 24 часа в сутки.
На том и порешили.
Проходя дальше вглубь города, перед самым «Макдоналдсом» на лужайке перед заправкой на траве кучей разбросанных кукол расположилась группа подростков – видимо, не только мы не озаботились гостиницей.
Перед единственным окошком МакДрайва было уже пять-шесть человек. Когда пришла наша очередь, наших денег хватило на гамбургер самых Big Size для каждого, на немного картошки фри и кока-колы.
Мы расположились на первой попавшейся скамейке и принялись уничтожать горячий ужин.
– М-м-м, «Макдоналдс», – промычал я песенку из всем известной рекламы. Все остальные молчаливо чавкали.
– М-м-м, я испачкался. – Я завертелся в поисках салфетки. Послышался смешок Анны – лишь она поняла мой юмор.
– М-м-м, картошечку недосолили. – Это я расправился с «Биг Маком» и добрался до картошки фри.
Закончив трапезничать, мы прижались друг к другу на скамейке: июль, но ночью было прохладно. Мы ещё немного поболтали, после чего Виталий с Анной решили отправиться в её общежитие.
Мы их проводили.
Оказавшись под дверьми общаги, я попытался уговорить их взять нас с собой, утверждая, что мне удобно спится и на голом полу, но потом я сдался, и мы попрощались. Мы с Сашей оказались наедине с ночью.
– Блин. Чего делать-то будем? – я поинтересовался мнением моего товарища по несчастью.
– Чего делать? Пойдём на вокзал.
Мы пошли в заранее указанном нам Анной направлении. Нам предстояло познакомиться с менее приятной частью города. Есть такие районы в городе, состоящие сплошь из деревянных домов, многие из которых заброшены. В ночных сумерках выглядели они достаточно угрожающе.
К счастью, мы не заблудились и уже вскоре вышли к зданию вокзала. Здание как таковое на вокзале города Тарту на тот момент было нерабочее. Деревянное строение, требующее полной реставрации, имело заколоченные окна и двери. Так что ни горячего кофе, ни обслуживающего персонала, ни крыши над головой. Мы сели на скамейке на перроне и, оглядев этот дом призраков, вспомнили с тоской вокзал в Таллине. Да уж, придётся мёрзнуть.
Моя джинсовая куртка меня не спасала. Пиджак Саши тоже не приносил много пользы, но у него оказалось секретное оружие, козырь, запрятанный в рукаве. Какой? Карта города Тарту! Он развернул её и накрылся как одеялом. Я от нечего делать собрал из мусора и деревяшек маленький костёр. И прямо на перроне поджёг его. Несмотря на многочисленную ругань и недовольство Александра, костёр занялся. Но не прошло и десяти минут, как из ниоткуда появился коротко остриженный мужчина и попросил меня потушить пламя.
– Вот до этой линии, – говорит, – моя территория, а по другую сторону рельсов делай, что хочешь.
Я не стал спорить и перенёс костёр. Чуть ли не под самые Сашины ботинки.
– Хватит фигнёй страдать! – продолжал он злиться, не вылезая из-под карты.
Но я на его возгласы не обращал внимания: мне нужно было чем-то заняться, чтобы не заснуть. Но уже через час на вокзале появилось движение, и костёр я решил потушить. Саша уже дремал, сидя, накрывшись картой. Я лёг на соседнюю скамейку и тоже попытался задремать. Но полноценно уснуть не получалось: постоянно приходилось просыпаться от холода, просачивающегося через одежду к плечам и спине.
Так мы проторчали на вокзале под открытым небом до шести часов утра.
12
Моё сердце остановилось. Отдышалось немного, пока синяя сумка скрылась в пасти огромного ящика-сканера, и снова пошло.
Я уже был в аэропорту. Ночью в отель позвонил Вадим. За мной пришли и мне объявили, что меня на reception ждёт телефон. На проводе был мой так называемый брат.
– Торопись, у тебя через полчаса самолёт. Такси уже ждёт тебя.
Помню, как я вылетел бегом из отеля и такси, сорвавшись с места, понеслось по ночной трассе.
Я попеременно впивался взглядом в циферблат на экране мобильника. Таксист выжимал из машины последнее, но при этом старался не преувеличивать: боялся всё-таки быть оштрафованным. И вот я уже снимаю ботинки и ремень, проходя таможенный контроль. Рядом стоит служащий аэропорта, тот, который провёл меня без очереди и проводил чуть ли не до самого трапа. И правильно сделал, иначе я бы не успел на рейс.
Рейс Баку – Вена длился около 6—8 часов. Точно я уже не помню. Помню, что мне не удалось заснуть. Сколько я ни старался найти подходящее положение, ту ночь в итоге я провёл без сна.
Когда я оказался в Вене и прошёл всевозможные проверки документов…
«Когда окажешься в Европе, забудь про паспорт – пользуйся только ИД-картой» – вспомнились мне наставления Вадима после того, как мужеподобная немка, вдоволь посмеявшись над моим паспортом, вернула его законному владельцу. Ну, уж не знаю, что её там так рассмешило. Мне было всё равно. После бессонной ночи перед глазами всё плыло.
До рейса в Болонью мне нужно было ждать около 9-ти часов. Зашибись! Да, именно зашибись, потому что нужно было как-то провести это время. У меня были две проблемы, мешавшие убить эти 9 часов более-менее с удовольствием. Во-первых, туман перед глазами от недосыпа. Во-вторых, тот факт, что я перед вылетом из Баку не успел поменять мои манаты на евро. Это означает, что я остался без гроша в кармане. Громкое искреннее возмущение вырвалось у меня как-то само собой, когда уже у третьего обменного пункта (а их в огромном аэропорту было несколько) я осознал, что ношу в кошельке около 90 евро и не могу ими воспользоваться. Выругавшись как следует по-английски, рассмешил группу американок – опять непонятно, что здесь смешного?! Создавалось впечатление, что весь мир в тот момент глумился надо мной.
Времени у меня было хоть отбавляй. Тогда я и решил добраться до ближайшего банка, но, увы, безуспешно. В двух шагах от аэропорта небоскрёбом гостеприимства расположилась гостиница, обойдя которую, я нашёл банк. Закрыто. Ну, разумеется, было около шести часов утра – какие там банки?
Денег заплатить за такси или электричку до города у меня не было. Тогда я, отчаявшись, решил пойти пешком. Проковыляв около сотни метров в канаве вдоль дороги, ведущей в направлении столицы Австрии, я в определённый момент понял, что совсем выжил из ума, и повернул назад.
Остальное я помню смутно. Помню, как звонил из гостиницы Вадиму, прося его выслать мне хоть немного денег на еду. Помню, как шатался по аэропорту словно зомби, периодически бросая голодный взгляд на людей в кафе и ресторанчиках. И чем больше времени проходило, тем больше я осознавал, что денег мне до вылета не видать. Сколько я ни вертелся у конторы «Вестерн Юнион», сообщение с заветным кодом продолжало избегать мой телефон.
Но давайте посмотрим на положительную сторону происходящего. У меня, например, оказалось вдоволь времени, чтобы ознакомиться с одним из крупнейших, если не с самым крупным, аэропортом в Европе. Я почти выучил его наизусть, умудрившись подремать на каждой его скамейке, в каждом его кресле. Хотя кому это надо?
Когда я понял, что через несколько сантиметров моя голова окажется на плече у какой-то бабушки, очутившейся в тот момент рядом со мной, я встрепенулся как полудохлый петух. После чего вспомнил, что опять, несмотря на предостережения Вадима (да пошёл он к чёрту со своими предостережениями), я всё-таки повёз с собой немного эстонских денег. Выдворив из кармана те немногие родные эстонские кроны, умудрился их разменять на евро. Этих денег мне с трудом хватило на бутылку питьевой воды.
Наконец после долгих и мучительных ожиданий подошёл момент посадки на мой самолёт. На улице лил дождь. Автобус подвёз небольшую группу пассажиров к маленькому самолётику с пропеллером. После недолгих приготовлений «кукурузник», омываемый небесными водами, поднялся в воздух.
По дороге нас, к моему огромному счастью, покормили.
Когда мы оказались на приличной высоте, из окна открылся чудеснейший вид. Это был небесный мир со своими реками, полями, хижинами и пасущимися барашками. Всё было белым, и лишь блики солнца придавали белому разные оттенки. От золотого до розового и фиолетового. Я представил или, может, действительно увидел этот сказочный край. Моё воображение мне подсказало, что осадки на земле происходят, когда небесные жители стригут шерсть с облачных пушистых овец. Любуясь надземным миром, я не заметил, как уснул.