Мясник Белграда. Шесть кровавых летних дней (ЛП) - Картер Ник 14 стр.


   «Урсула, встаньте с кровати, встаньте спиной к окну и поднимите его». Я сказал.

   У нее хватило ума. По моему тону голоса она знала, что не следует терять время зря. Я слышал, как ее босые ноги ударились о пол.

   Я лежал на животе и рассматривал камеру с близкого расстояния. Если бы я был прав, я рисковал получить выстрел прямо в лицо, но с этим ничего не поделать.

   «Я не вижу никакого устройства отсчета времени и не слышу тиканья, но я думаю, что внутри есть взрывное устройство».

   "Этот человек оставил его нарочно?" - сказала Урсула. Теперь она была у окна.

   «Узнав, кто ты, почему Ганс Рихтер должен оставлять тебя в живых? Предполагается, что этот отсек станет нашей могилой, детка».

   Я слышал тяжелое дыхание Урсулы. Она хваталась за окно, дергая его.

   "Г-н Веселый посмотрел на свои часы перед тем, как уйти от нас. Я должен предположить, что он активировал таймер, нажав на рычаг на камере. Я могу выключить его, если возьму камеру, но я рискну ".

   Я повернулся к камере спиной и схватил ее обеими руками. Я вспотел. Я не сказал Урсуле, но я подумал, что если взрывчатка сработает, когда я перемещаю камеру, по крайней мере, мое тело защитит часть взрыва и, возможно, спасет ее жизнь.

   «Отойди от окна», - сказал я ей.

   Она произнесла мое имя мягким голосом, затем двинулась, и я встал.

   Никакого взрыва.

   Я прыгнул к окну поезда. Я не хотел рисковать, катаясь по полу. Я повернулся спиной к окну, прислонился к нему и перекинул камеру связанными руками.

   Поезд тронулся вперед, и я посмотрел на Урсулу, и мы улыбнулись друг другу, и это показалось нашим облегчением.

   Затем мы услышали взрыв вдоль рельсов. Это было похоже на взрывы ручной гранаты на другой стороне холма.

   «Я рада, что вы увидели эту камеру и поняли что это такое», - сказала Урсула.

   «Да, еще несколько минут, и мы бы взорвались».

   «Мне очень жаль, Ник. Из-за меня твоя жизнь в опасности. Рихтер сейчас попытается убить нас обоих».

   Урсула видела только верхушку айсберга. Ганс Рихтер и его лейтенант мистер Веселый составляли меньшинство среди убийц, ехавших в этом поезде.

   Седьмая глава

   К тому времени, как Восточный экспресс остановился в Венеции, мне удалось освободить руки Урсулы. Она избавилась от веревок вокруг лодыжек и надела пару основных предметов одежды, прежде чем развязать меня.

   «Не стесняйся», - поддразнила я ее. «К настоящему времени я знаю о тебе все».

   «Нет, Ник. Ты знаешь только, как я выгляжу. Мужчина никогда не знает о женщине всего».

   Мы вышли из купе и смешались с выходящей из поезда толпой. Урсула бросилась за бутербродами, а я занял пост, который позволял мне следить за лицами, которые что-то значили для нас двоих.

   Я не видел Ханса Рихтера и его напарника, и я не заметил Шэн Цзы, агента китайских коммунистов. Я мельком увидел Еву Шмидт. Как и Урсула, она набирала бутерброды.

   «Ева», - позвала я, когда она прошла мимо меня и направилась обратно к поезду с пакетом еды в руке.

   Она остановилась. "Ты дала мне время до сегодняшнего вечера, помнишь?"

   «Просто проверяю, вот и все».

   "Я свяжусь с Хорстом и передам ваше сообщение об интересе к монитору. Но я не вступлю в этот контакт, пока не буду уверен, что момент подходящий. Другими словами, я не собираюсь раскрывать его личность вам или кому-либо еще, кто может наблюдать за мной ".

   Затем она ушла вместе с толпой, и я обратил свое внимание на Урсулу, которая подошла ко мне сзади с нашими бутербродами.

   «Я думала, что ты пытаешься найти другого товарища по играм, - сказала она, - пока не услышала отрывок из твоего разговора. Кто такой Хорст?»

   «Просто человек, которого я хочу встретить. Помни о Рихтере, детка».

   Вскоре Восточный экспресс выезжал со станции в том направлении, в котором пришел. Чтобы снова отправиться на восток, поезд должен был вернуться на материк через дамбу. Стемнело, когда «Экспресс» несся по двухмильной дороге, и мы увидели позади себя ослепительное отображение желтых огней вдоль береговой линии: виды Венеции, поднимающиеся из морской черноты.

   После быстрой еды Урсула сказала, что хочет еще раз нанести удар по Гансу Рихтеру. «Давайте попробуем его купе. Если он там, я арестую его. Если нет, мы обыщем его вещи и выясним, что он задумал».

   Рихтера не было, и я не удивился.

   «К настоящему времени он знает, что они нас не убили. Должен был произойти взрыв, которого не было».

   «Ник, ты думаешь, я его потеряла?»

   «Он не выходил из поезда в Милане», - заметил я.

   Я взломал замок, и мы вошли в купе Мясника.

   Я включил верхний свет. Багажа было два, и оба лежали на полу, а не на стеллажах. Я взял один чемодан, а Урсула потянулась за другим. После того, как мы вскрыли замки на чемоданах, мы их осторожно открыли.

   В сумке, которую я обыскал, не было ничего значительного, но там был носовой платок, который определенно не принадлежал человеку, у которого было радио. У него был легкий запах духов, который мне показался смутно знакомым. Я закрыл сумку и помог Урсуле просмотреть другую. Мгновение спустя она подняла лист бумаги.

   «Посмотри на это, - сказала она. «Он планирует выйти в Белграде». Это был его билет на поезд.

   Я хмыкнул. «Это не дает вам много времени».

   Я заглянул в угол ящика под какие-то рубашки и нашел пару пачек европейских сигарет. Они казались специальной смесью. «Дорогой вкус», - отметила я, показывая Урсуле одну из упаковок.

   Она взяла у меня сигареты и посмотрела на пачку. «Ганс Рихтер курил особую марку бельгийских сигарет. Это та марка».

   «Вам придется попытаться схватить его в Белграде, когда он выйдет из поезда».

   «Югославские власти обещали помочь привлечь Рихтера к ответственности. Я попрошу их встретить нас на вокзале с парой полицейских в штатском».

   "Разве вы не предпочтете произвести арест в одиночку?" Я спросил.

   «Он должен быть схвачен живым», - сказала она. «Если я схвачу одна эту нацистскую свинью, я боюсь, что вышибу ему мозги».

   Сложили все как было и вышли из купе. Урсула пошла в свое купе, чтобы протянуть время, пока я ходил по грохочущему поезду.

   Мы остановились в Триесте сразу после Венеции. В девять тридцать мы должны были быть в Поджореале-дель-Корса на югославской границе. Я решил, что если бы Ева Шмидт не связалась со мной к тому времени, я бы начал ее искать.

   Я вернулся в свое купе в надежде, что Ева свяжется со мной там. Я дал ей его номер, когда она пообещала сказать Хорсту Блюхеру, что я хочу участвовать в торгах за спутниковый монитор.

   Компания ждала меня, но это была не Ева Шмидт или ее дружок. Иван Лубянка, чекист, откинулся на моей койке, подперев левой рукой голову. В правой руке он держал револьвер Webley .455 Mark IV с глушителем.

   «Войдите», - сказал он.

   Я закрыл за собой дверь, думая, что мне следовало быть более осторожным.

   Лубянка села на койку. «Так ты Ник Картер. Ты не выглядишь таким крутым».

   «Кто тебе сказал, что я крутой? Я киса».

   «Если бы я знал, что ты едешь со мной в поезде, Картер, я бы зашел повидаться с тобой раньше».

   Я хмыкнул. «Если бы вы делали уроки, вы бы узнали меня, когда увидели бы меня в вагоне-ресторане. Я узнал вас».

   Он смотрел на меня раздраженно. «Вы, конечно, знаете, что я должен убить вас».

Назад Дальше