Студент с калькулятором громко хохотнул, но тут же осёкся, заметив на себе колючий осуждающий взгляд главного врача.
Запись № 9 (возможно, дублирует более раннюю). Вспомнил. Это случилось на Земле незадолго до отлёта. Я успел разоблачить нескольких гнидогадоидов, окопавшихся в Звёздном городке. Раньше я их так называл. Они проникают в человека через пупок и завладевают его сознанием, превращая того в послушную марионетку. Но через чугун этим гадам не пролезть, поэтому я подстраховался.
Захватившие Центр подготовки космонавтов гнидогадоиды отсылали ничего не подозревающих людей в космос с целью подселения. Я предупредил персонал Центра, что в «Буране» на самом деле были люди – 8 человек и что никто из них не вернулся. Их забрали для опытов на околоземной орбитальной базе. Теперь-то я понимаю, что на самом деле гнидогадоиды – это шпионы Белой Мурены. Эх, поскорее бы убедить ИИ прекратить тянуть волынку с тестированием, наладить связь с Землёй и сообщить о Мурене!
Капрал так разволновался за судьбу галактики, что почувствовал приближение приступа. В ожидании судороги он рефлекторно схватился руками за ножки стула. Заметивший это главврач тут же подошёл к пациенту и сунул тому в рот сушёный чернослив, заготовленный на всякий случай в кармане халата.
– Вдох-выдох, Володя, вдох-выдох. – Доктор ритмично замахал руками, словно дирижёр. – Представьте, что сидите на зелёной лужайке, а вокруг вас щебечут птички.
Арфеев повернулся к студентам:
– Богатый кальцием сушёный чернослив облегчает течение приступов при эпилепсии, но уже и он дефицитом стал. Свои старые запасы пациентам скармливаю.
Зенит сидел с напряжёнными и до боли вывернутыми кистями рук. Ему вдруг вспомнились не птички на лужайке, а болезненные ощущения от наручников, когда милиционеры вели его из машины к зданию больницы. На крыльце его тогда встречал ухмыляющийся санитар № 2.
Перед глазами возникла вывеска на стене: «Довженко» и число «19». Едва начавшийся приступ тут же прекратился.
– Довженко-19! – выпалил капрал.
– Это вы к чему? – удивился доктор.
– Название нашего звездолёта – «Довженко-19». Я вспомнил.
Память постепенно возвращается. Это радует. Дискета, как её называет штурман, всё-таки загрузилась мне в мозг. Надеюсь, остальным ребятам из «Нулевого парсека» она тоже поможет.
Убедившись, что приступа удалось избежать, главврач отправился обратно на своё место.
– А чем вы, Володя, опрыскивали людей в Звёздном городке? – вернулся он к делам минувшим, запротоколированным и уложенным в папку.
– Людей! – презрительно фыркнул Зенит. – Видели бы вы, как эти «люди», в кавычках, корчились. Опрыскивал я их обычным антигнидогадоидным составом: хрен, уксус, йод. В газете «Вечерняя гласность» рецепт вычитал.
– Анти… каким? – тихо переспросил Роман.
– А самозванец «полковник» вряд ли теперь продолжит вредить человечеству. – В голосе капрала прозвучало злорадство. – Перед тем как его укусить, я этим составом рот тщательно прополоскал!
– За что ж вы его так? – Вениамин Константинович сердобольно покачал головой.
– За дело. Это беломуренское отродье захватило космическую отрасль страны с целью её развалить и дискредитировать.
Студент с часами-калькулятором долго сдерживался, но всё же расхохотался.
– Ребята, мы тут не в передаче «Аншлаг», – укоризненно заметил доктор. – Вы со своими пациентами себя так же будете вести? Хотя всё идёт к тому, что эти горе-демократы вообще скоро психбольницы позакрывают.
– А что вы имеете против демократии? – очнулся Роман, сильно выпучив свои смотрящие в разные стороны глаза. – Карательную психиатрию, между прочим, не они придумали, а коммунисты!
– Знаете, молодые люди, – Арфеев устало поморщился. – Был тут у нас один борец с режимом, регулярно свои фекалии прятал – мечтал выложить из них на крыше больницы послание американским астронавтам, чтобы те забрали его из тоталитарного ада. Где только санитары его какашки не находили. Помните, Александр?
– Ага, – откликнулся санитар № 3. – Как-то набил ими плафоны светильников на потолке. Вечером свет включаем – как-то тускловато, и запашок стоит характерный!
– Фу! – брезгливо поморщилась студентка.
– Не так давно мы его, кстати, выпустили. Согласно новому закону «О психиатрической помощи». И не только его, – продолжал доктор. – Отныне эти индивиды занимаются самовыражением на свободе, никто им не смеет мешать.
Запись № 10. А что, если ИИ ведёт себя так не из-за ошибки в программе? Уж слишком разумно всё плетёт, убедительно. А вдруг его Бестелесые подкрутили? Способен ли искусственный интеллект эволюционировать при помощи Бестелесых, если его железо спаяно на отсталых земных технологиях?
– О чём задумались, Володя? – прервал мысли капрала Арфеев. – Мы вас не сильно утомили?
– Связь с Землёй когда планируешь восстановить? – холодно поинтересовался Зенит.
– Мы над этим усердно работаем. Саша, проводите пациента в палату. И давайте следующего.
Мы! Кто это – «мы»? Известно – кто. Бортовой ИИ звездолёта «Довженко-19» и сверхинтеллект Бестелесого, вступившего в контакт. Гнусненький альянсик. Ну-ну. Потягаемся. И не в таких переделках выживали.
Капрал Зенит, преисполненный достоинства, поднялся с кушетки и в сопровождении Третьего санитара покинул приёмно-смотровое отделение.
– Вы знаете, коллеги, – обратился Арфеев к студентам, – на основании своего богатого опыта могу утверждать, что эпилептики, коим является пациент Вазенитов, страшнее маньяков. У такого всегда есть цель, к которой он прёт, как носорог. А если эта цель нарисована фантазией эпилептика – то последствия, как правило, страшны и для него, и для окружающих.
На какое-то время в смотровом отделении воцарилось молчание.
– Но всё равно я порой завидую таким, как он, эскапистам, – нарушил тишину главврач и тяжело вздохнул. – У меня в жизни что: трамвай, пять остановок, магазин с пустыми прилавками, соседи-алкаши, летом дача с картошкой. Земля же в это самое время несётся вокруг Солнца. А капрал Зенит – мчится, удаляясь от нас, в межзвёздном пространстве со скоростью света и покоряет неведомые планеты.
Санитар Александр завёл капрала в третью палату и поманил пальцем блондина:
– Твоя очередь, Лыжников!
Блондин резво спрыгнул с койки и пригладил усы:
– Наконец-то! Уж сейчас-то комиссия меня точно годным признает. Здравствуй, свобода! Прощайте, недоумки!
– Годным к чему? – поинтересовался Сергей и звучно икнул.
– К строевой службе. – Юрич приподнял обувную коробку. – Виталик, попрощайся с дядей Андрюшей, помаши ему лапкой.
– Бортовой компьютер во время тестирования будет применять самые коварные методы, – предупредил Зенит проходящего мимо Лыжникова. – Будь начеку.
– Да иди ты! – огрызнулся блондин и вышел из палаты.
Капрал быстро подошёл к парню в очках и вцепился ему в плечи:
– Штурман, докладывай. Кому ещё удалось загрузить память с анабиозного диска?
Павел виновато опустил глаза:
– Увы, капрал, никому. Я начал с себя, прижал дискету к голове. Вскоре кое-что начало проясняться. Я закрыл глаза и как бы увидел своё отражение. Но тут Андрюха оттолкнул меня, дискетка упала, и он её растоптал.
Штурман извлёк из кармана пижамы пластмассовые обломки:
– Вот. Надеюсь, комиссия его никуда не выпустит!
В мрачном расположении духа капрал сел на кровать:
– Плохо дело.
– Если информация настолько важная, то где-то должна быть резервная копия, – предположил Павел.
– Ты уверен? – В глазах Зенита блеснула надежда.
– Если мы на космическом корабле…
– Без всяких «если»! – отрезал капрал. – Привыкайте.
Обитатели третьей палаты переглянулись.
– Ага, так вот, – продолжил Штурман, поправив очки, – на космических кораблях всегда всё с двукратным, а то и троекратным запасом надёжности.
– Тогда ещё не всё потеряно! – Капрал хлопнул себя по коленям, встал и заходил между рядами кроватей. – Осталось как-то раздобыть эту самую резервную копию.
– И держать её подальше от Андрюхи. – Брюнет швырнул шарик в стену и ловко поймал его после отскока. – Куда его повели-то? Правда, что ли, на комиссию?
– Бортовой компьютер то ли сбойнул, то ли подвергся внешнему воздействию Бестелесых. – Зенит обвёл взглядом соседей – лица их выражали полное непонимание. – Потом вам объясню, когда память себе вернёте. Если вкратце, то Веня запустил процедуру тестирования экипажа, чтобы проверить – всё ли у нас с мозгами в порядке.
– Его ждёт сюрприз! – радостно воскликнул обладатель золотистых волос.
– Сектор «приз»! – присоединился к Сергею тип в шапочке, вызвав у того приступ смеха.
Капрал терпеливо дождался наступления тишины в отсеке и продолжил:
– Но тестами ИИ не ограничивается. Ведёт себя как-то странно, мои команды не выполняет. Возможно, что директива в нём какая-то секретная запустилась. В этом надо ещё разобраться. Пока же Веня нас будет проверять по одному.
– А если кто-то не пройдёт проверку? – настороженно спросил Штурман.
– Тот будет изолирован дроидами от всех остальных. В принципе, разумно. Чтобы человек с кашей в голове не наломал тут нам дров.
– А Веня – это кто? – У несчастного Штурмана количество вопросов лишь увеличивалось с каждым ответом Зенита.
– Мы так бортовой компьютер с вами меж собой называли, – пояснил капрал.
– Веня – это Вениамин Константинович! – догадался теннисист.
– А-а-а… – протянул Павел и замолчал, протерев свои очки о пижаму и погрузившись в раздумья.
Юрич уложил своего Виталика на подушку, подсел к тумбочке и принялся рисовать. В тишине раздавался скрип его фломастеров о бумагу. Сергей безмолвно хихикал, тряся своей золотистой шевелюрой. Дипер крутил рукоятки на радиоприёмнике и прислушивался, прикладывая к нему ухо. Биолог Бакровский в очередной раз облил себе ноги водой из кружки и снова замер, раскинув длинные руки в стороны. Брюнет лежал на кровати и подбрасывал рукой шарик. Тот каждый раз долетал почти до самого потолка, останавливаясь в паре сантиметров.
– Может, пока расскажешь про нас, капрал? – нарушил молчание Штурман. – У тебя-то память уже полностью восстановилась.
– Не полностью, – покачал головой Зенит. – Некоторые провалы ещё наблюдаются.
– У меня есть шикарное средство, чтобы мозги встряхнуть, – заговорщицким шёпотом сообщил Сергей и перегнулся в сторону кровати с теннисистом. – Русланчик, сходи-ка постой за дверью. Если какой шухер – шарик сюда бросай.
Смуглый брюнет неохотно встал и направился к выходу из палаты, продолжая подкидывать шарик рукой.
– С-с-с! – недовольно произнёс он, словно начал и не договорил какое-то слово. Это была ещё одна привычка Руслана наряду с вытягиванием к себе чужой руки при её пожатии.
– И не подглядывай сюда, а то санитара проспишь! – напутствовал Сергей.
– Сам проспишь! – огрызнулся теннисист и скрылся в холле.
Ещё недавно безостановочно хохотавший обладатель золотистых волос в тот же миг стал предельно серьёзен и сосредоточен. С неожиданной для него прытью он извлёк из недр своего матраса горсть разнообразных таблеток, отобрал несколько, а остальные запихал обратно. Разломав пару капсул, он высыпал их содержимое на тумбочку, туда же раскрошил другие таблетки, перемешал кучку мизинцем и заполнил полученным содержимым пустую капсулу, скрепив её половинки.
Для пущей важности он многозначительно потряс полученную капсулу с грациозностью бармена, удерживающего двумя пальцами микроскопический шейкер. После этого Сергей вручил подготовленный препарат капралу. А остатки порошка с тумбочки смахнул в ладошку и отправил себе в рот, даже не поморщившись.
Штурман подал Зениту кружку с водой, позаимствовав её с тумбочки Биолога. Отбросив сомнения, капрал запил капсулу водой и уселся на свою кровать. Несколько минут он ничего не чувствовал. Где-то краем глаза он уловил трясущееся от безмолвного хохота золотоволосое пятно. Вскоре с удивлением обнаружил, что сотрясаются все кровати вокруг, тумбочки и даже пол.
Запись № 11. Внутри моего сознания вдруг сорвало какой-то ограничитель. Мне в бешеной круговерти начали открываться миры непостижимой красоты, каких доселе не видывал человек. Одновременно настигло понимание, что миры эти существуют на самом деле. Я испытал запредельную эйфорию, нестерпимо захотелось успеть насладиться малейшей частицей каждого из этих миров. Но они хаотично сменяли друг друга со сверхсветовой скоростью…
Капрал резко вскочил с кровати, раскинув руки и задрав голову, насколько позволяла гибкость шейных позвонков. После этого его скрутило, согнуло пополам, снова выпрямило, как струну, и швырнуло на пол. Зенита била судорога, изо рта его шла пена.
– Снова припадок? – В палату из холла заглянул теннисист с сочувствующим выражением лица.
– Как бы язык себе не прикусил! – Штурман присел рядом на корточках. – Ему бы в зубы что-нибудь зажать. Ложки нет ни у кого?
– Русланчик, дуй в столовую! – крикнул Сергей и тоже присел возле Зенита. Его самого ощутимо шатало.
– Да кто меня сейчас туда пустит? До ужина ещё далеко!
– Юрич, фломастер! – догадался Павел.
Хозяин Виталика уже замахнулся, чтобы бросить фломастер Штурману, но тут капрала внезапно перестала сотрясать судорога, и он затих. Юрич подошёл, приставил Зениту к шее палец, убедился, что тот жив, и без особых усилий переложил его с пола на кровать. На обратном пути к своей кровати Юрич бросил взгляд на Биолога:
– Эй, кустик! – он слегка толкнул коленом торчащую в проходе ступню Бакровского. – У тебя что такое из кармана торчит?
В ответ на это Биолог открыл глаза и достал из кармана алюминиевую вилку, у которой были загнуты крайние зубцы:
– Это, что ли? – Бакровский запустил вилку себе в шевелюру и почесал голову. – Это культиватор.
– И где ты был, когда я ложку искал, чтобы капралу помочь? – вознегодовал Штурман.
– Но ложки-то у меня нет, – Биолог убрал вилку обратно в карман, покачал головой и тихо проворчал: – Вот так вы, люди, и леса вырубаете гектарами, по надуманному поводу.
После этого снова раскинул руки и закрыл глаза.
Усевшись на кушетку приёмно-смотрового отделения, пациент с белёсыми усами сразу принял горделивую позу и закинул ногу на ногу. На членов комиссии он поглядывал свысока и отметил про себя, что авторитетно выглядит лишь их главврач Вениамин Константинович. Остальные какие-то совсем зелёные. Особенно Андрею не понравился косоглазый, одетый, как клоун. Вот кому надо здесь сидеть и проходить комиссии, а не здоровым людям.
– Сразу хочу заявить, что я здоров и меня нужно выпустить. – Блондин пригладил усы пальцами. – Или хотя бы переведите меня от психов в отдельную камеру.
– У нас тут не камеры, а палаты, – отозвался Арфеев.
– В общей палате они своим бредом кого хочешь дураком сделают, – пожаловался пациент. – Теперь вот выдумали, что мы сидим в ракете и летим в космосе. И верят же некоторые в подобный бред!
– А вы так не считаете? – Доктор сложил руки замком и улыбнулся.
– Я что, по-вашему, идиот? Мы в психушке торчим, а мне домой надо поскорее!
– Неужели не хотите у нас хорошенько отдохнуть, привести нервы в порядок? – Главврач огляделся на рядом сидящих студентов. – Я бы и сам не отказался.
– Мне здесь не удаётся отдохнуть. Я скоро вообще с голоду помру. – Блондин поджал ноги под кушетку, вцепившись в неё руками, и перешёл на шёпот. – Мне кажется, что вся здешняя еда отравлена!
Арфеев перестал улыбаться, вздохнул и открыл новую папку:
– Лыжников Андрей. Биполярное расстройство. В одной фазе – балагур, повеса, готов питаться за троих, не даёт прохода ни одной даме, – Вениамин Константинович по-озорному глянул на стоящего у выхода санитара. – Серьёзный соперник нашему Александру.
При своём упоминании санитар № 3 покраснел и заёрзал у стены.
– Вторая фаза – депрессивная, – продолжил доктор. – Ярый женоненавистник, отказывается от нормальной еды вплоть до употребления в пищу всевозможной гадости.