Со свадьбой пока не спешили, поэтому Черников удалился по своим делам в Петербург, а затем в родной город, а Ирину пригласили на отдых в Крым. Все время пребывания у моря Ирину что-то тревожило, словно груз лежал на сердце. Она гнала от себя все страшные мысли, но ей чудилось, что история повторится, и от этого она не могла спать ночами, ее бросало в жар, в озноб, она маялась и не могла ничего с этим сделать. Предполагалось, что пребывание у моря пойдет ей на пользу, приведет ее в порядок перед главным событием в ее жизни. Однако вернулась она более худой, поблекшей и нервной. Она теребила изящные пальцы после игры на фортепьяно в ожидании его, курила через тонкий мундштук. И как только задвижка щелкнула, сердце ее упало. Она подорвалась, было, схватилась за кремового цвета подол, но сразу же пришла в себя: выпрямилась, приняла гордую позу и вернулась к Бетховену. Войдя, он подошел к ней и поцеловал в макушку. Ирина встала и распорядилась насчет обеда.
Усевшись на пуф около дивана, где сидел Черников, она положила голову ему на колени, а он что-то рассказывал, гладя ее голову.
– Тебе стоит поехать к Катерине, – заключил он.
Она подняла голову и непонимающе взглянула на него.
– Я думала, что остаток лета мы проведем вместе.
– У меня срочные дела.
– Но ты только приехал…
– Я закончу и приеду к тебе. Обещаю, – он поцеловал ее руки, они отобедали, а затем распрощались.
На следующий день Ирина написала сестре и сообщила о скором своем прибытии. Ближе к полудню она выехала на дачу. Там она, безусловно, находила себе занятие, но чувствовала себя, как в ссылке, словно он отправил ее подальше с определенной целью. Писем от него не приходило, но однажды он все же написал… В этот самый знойный июльский день Катерина с Николаем и детьми ушли на прогулку и навестить хороших знакомых. Ирина связывала букеты лаванды, когда слуга принес письмо. Она невыносимо ждала вестей от любви всей своей жизни. Основная мысль, содержащаяся в письме, известна читателю.
Ирочка! Родная моя Ирочка! Драгоценная моя!
Как же ты мне дорога… Как же я хочу сгореть в аду за то, что сейчас сделаю! Мне невыносимо от той мысли, какую боль я причиняю тебе… вновь… Но я более не могу тебя обманывать, это выше моих сил. Я не могу так обращаться с тобой, с кем угодно, но не с тобой. Я люблю ее… Я все еще ее люблю… Я встретился с ней, она приехала в Москву. Ей нужна была помощь, и я ее оказал. Но все это неважно… Ты самое светлое, что было в моей жизни, но я не заслуживаю света. За формальности не переживай, я все улажу, ты можешь распоряжаться квартирой, как пожелаешь. Я больше не потревожу тебя, клянусь. Ты святое, а я демон, я не могу прикасаться к святыне. Мне следует исчезнуть, пока я снова не сломал твою жизнь.
Навеки проклятый,
Черников
Это письмо Ирина сжимала в руках после прочтения, его она сожгла в камине вместе со своими воспоминаниями. Не мудрено, что ее мучала невыносимая боль, сжигающая все внутри, словно миллионы кинжалов вонзились в ее тело, словно в нее выпустили тысячи пуль разом. Боль не отступала и ночью, все внутри горело – горело и желание жить.
Она очнулась и пришла в себя, когда за окном замелькала Москва. И вот, экипаж Ирины подъехал к подъезду ее самой близкой подруги, и ей на мгновение стало легче.
III
Татьяна вылетела в парадную навстречу любимой подруге. Это была привлекательная молодая девушка, одетая в темное, что контрастировало с ее белесой кожей; очаровательный ротик улыбался и ласково произносил слова утешения, а большие зеленые глаза были полны сочувствия. Тонкой фигуркой она прижимала подругу, словно пытаясь отгородить ее от всех бед.
– Будь он проклят! Чудовище! Он будет гореть в аду не единожды, помяни мое слово! – Она говорила громко, сопровождая свою речь активной жестикуляцией. – Ну же, проходи, милая, проходи! Твоя спальня готова, я обо всем позаботилась.
Они присели в гостиной, куда подали чай и десерты.
– Танечка, я так благодарна тебе… – Ирина взяла руку подруги и нежно потрясла ее.
– Что ты такое говоришь, бессовестная! Мой дом – это твой дом, ты же знаешь! Оставайся, сколько пожелаешь. Александра практически никогда нет, и я обычно ужасно загружаю себя хлопотами, но наконец-то мне будет отрадно! Потому что ты будешь со мной! Столько мы всего придумаем…
– Я не могу вернуться в ту проклятую квартиру. Там же все мои вещи, Господи…
– Мы отправим слугу, дорогая. Это пустяковина! Сущая пустяковина. Однако же эта квартира так тебе нравилась
– Я бы сожгла ее, а заодно и свою память.
– Как же он посмел… – Татьяна не могла сдержать накопившуюся злость. – Все, что ты для него сделала, все, что ты ему прощала не стоит того, чтобы сознаться, глядя тебе в глаза?
– Я знала, что так будет, Татачка.
– Но ничего же не предвещало беды, так?
– Так. За исключением того случая, когда он не женился на мне в прошлый раз. Я должна была это предвидеть. Он уже уничтожал меня. Это ритуал, – последовал нервный смешок; она сидела спокойно, говорила ровно, затем закурила. – Ничего? Меня, разумеется, не успокаивает курение, просто дым туманит голову, и я на несколько минут могу не думать о той яме, в которой нахожусь.
– Все! Нам совершенно точно нужно развлечение! Но для начала ты отдохнешь, примешь ванную, далее мы поедем обедать в какое-нибудь модное место. Не переживай насчет документов, формальностей, которые нужно будет уладить. Этим займется Александр Федорович. Он у меня любит подобную дурь… Так, вперед, вперед!
– Мне необходимо будет уведомить семью… Катерину я просила ни о чем не сообщать родителям. Поеду сегодня же. Нужно сделать все, что необходимо, чтобы стереть его. Снова.
Было решено, как можно раньше уладить формальности. Поскольку супруг Татьяны был связан с юридической деятельностью, он непременно предложит свои услуги, чтобы решить проблемы, возникшие с квартирой и прочими нюансами.
После того как Ирина привела себя в порядок, подруги отправились на прогулку и отобедать. Заняв столик на веранде, они обсуждали что-то неважное, Татьяна пыталась отвлекать Ирину от мрачных дум, и тут ее осенило:
– Ира! Как же я могла забыть! В пятницу Пронские дают бал! Ты же знаешь, я люблю балы только за возможность разузнать последние новости. Однако же лучшего способа отвлечься – не придумаешь. Я уверена, его там не будет. Еще никто не знает о случившемся. Конечно, тебя могут одолеть расспросами… Но, в конце концов, плевать на пустоголовых псевдоинтеллигентов.
– Даже не знаю, Тата… Я подумаю.
После обеда Ирина отправилась в родительский дом. Входила она в него с небывалой тяжестью на сердце. Лакей обратился к ней, как к хозяйке, она попросила доложить матери о ее прибытии. В гостиную вошла экономка и пригласила Ирину пройти в спальню матери. Та сидела на кушетке в домашнем халате с книгой. Ирина поцеловала мать и справилась о ее самочувствии.
– Катерина ничего не писала о случившемся, – ответила Анна Ивановна после рассказа дочери. – Даже от этого человека я не ожидала подобной низости. Хотя от него ее и стоило ожидать.
– Отец дома?
– Он уехал в Петербург по каким-то делам. Необходимо оповестить поверенного, чтобы тот уладил все проблемы, которые могут возникнуть в связи со сложившейся ситуацией.
– Да, нужно, – глухо ответила Ирина. – Ты слышала о предстоящем бале у Пронских?
Анна Ивановна метнула в сторону дочери непонимающий взгляд.
– Неужели ты собираешься его посетить?
– Тебя это удивляет?
– Да, если учитывать нынешние обстоятельства.
– Позволь, а что же столь особенного в нынешних обстоятельствах? – Язвительно передернула Ирина, подойдя к столу, на котором стоял кувшин с вином. – Эти обстоятельства перестали быть особенными после того раза, когда мою помолвку разорвали впервые, – она налила себе бокал и выпила разом все до капли.
– Ты не здорова, Ириша. Тебе нужен отдых. Тебе нужно свыкнуться с тем, что стряслось, – она подошла к дочери и положила руку ей на плечо. – К тому же, не сегодня-завтра общество узнает о случившемся и…
– И что? Ну? Все и так узнают об унижении, о позоре, в которые он меня вверг. Так чего же тянуть, матушка?
– Ирина…
– В общем, – она обняла мать. – Я просто зашла поздороваться и поделиться с тобой чудными новостями, – она иронически и пугающе улыбалась. – Я не сомневалась, что ты начнешь осуждать меня и предостерегать. Словом, я остановилась у Татьяны. В скором времени я решу вопрос с квартирой и сообщу вам итог всего.
– Милая, повторяю, тебе не здоровится. Зачем же оставаться у Татьяны, если здесь твой дом?
– Там мне будет лучше. Если ты соберешься посетить бал, не примени уведомить меня.
И она удалилась с улыбкой на лице и болью в глазах оттого, что осталась непонятой.
***
Вернувшись в дом Татьяны, она застала ее супруга, Александра, который вернулся со службы. Они ждали Ирину к ужину.
– Наконец-то! Все прошло удачно? – В нетерпении обратилась к ней Татьяна.
– Да, более чем.
Александр встал, чтобы поздороваться с Ириной. Это был высокий светловолосый мужчина с уверенным взглядом и сдержанными манерами.
Когда они сели ужинать он обратился к Ирине:
– Будь спокойна, мы уладим все, что необходимо уладить. Если ты желаешь сдать эту квартиру, нужно будет поставить несколько подписей. Также ты сможешь обменять ее на новые апартаменты. Как пожелаешь. Насчет сплетен стоит переживать в последнюю очередь.
– Благодарю, Саша, мне не хотелось бы тебя обременять…
– Брось глупить. Как ты могла подумать, что мы оставим тебя в такой ситуации без поддержки?
Ирина была тронута.
– Я решила пойти на бал, – внезапно заявила она.
– О, неужели! Чудесно, моя дорогая!
– И распорядилась насчет вещей. Часть привезут завтра же.
Далее они обсуждали планы на грядущее время и делились новостями.
– Господи, я же чуть не забыла! Завтра приезжает Сергей! – Татьяна словила негодующий взгляд Ирины и принялась объяснять. – Мой брат приезжает из Петербурга. Помнишь, я рассказывала? Он служит на морском флоте.
– А, как же… – Безразлично ответила Ирина.
– Как чудесно, что вы наконец познакомитесь! Я рассказывала ему о тебе.
– Вот как…
– Именно так! Он потрясающий молодой человек! Лучший из всех, кого я знаю. Не обижайся, Санечка, но не будь он моим родственником, я непременно вышла бы за него. Не задумываясь!
– Ну, разумеется, – саркастично ответил Александр.
Вечером подруги еще долго беседовали о предстоящем событии. Татьяна убеждала Ирину, что той нечего бояться, и что Михаила точно нет в Москве. Подробности женского разговора мы опустим, дабы не утомлять читателя. В этом разговоре Ирина делилась своими чувствами, говорила об опустошенности и смерти души. О чем еще может говорить женщина, чье сердце в очередной растоптали? Причем растоптал один тот же человек? Она ничего не чувствовала, в сущности, лишь звенящую пустоту, которая колкими ударами разносилась по ее телу и сознанию. Будет ли она когда-нибудь счастлива? Сможет ли полюбить? Эти вопросы оставались для нее без ответа, ведь сейчас сама мысль о любви приносила ей нескончаемую боль, которая лишала всех чувств, убивала все мечты и надежды, лишала возможности дышать так, как дышалось раньше.
IV
Просторная зала, наполненная светом и вальсирующими парами, все более сужалась от наплыва гостей. Столики с угощениями были придвинуты чуть ли не вплотную к портьерам рубинового цвета, лакеи передвигались подобно прытким муравьям, удерживая при этом огромные подносы с канапе и бокалами шампанского. Вторая зала, менее просторная, предназначавшаяся для отдыха и фуршета, была занята несколькими пожилыми дамами, их компаньонками и еще парой-тройкой людей. Хозяйка принимала гостей в передней, которая была выдержана в классическом стиле, ничего не выбивалось из общей картины: античные статуи средних размеров, медные канделябры, позолоченные люстры, портреты на стенах, выкрашенных в холодный голубой оттенок.
Татьяна и Ирина уже прибыли на бал около часа назад. Они не особо охотливо с кем-либо говорили. Однако откуда ни возьмись нарисовался давний знакомый Татьяны, которому непременно понадобилось ее общество.
– Ох, поверь, дорогая, лучше поговорить с ним, чем весь вечер отгонять его от нас, – отпрашивалась она у подруги, не желая оставлять ее одну.
– Да, разумеется. Может, я сделаю открытие, но ты смело можешь общаться с кем-либо помимо меня, – съязвила Ирина.
– А я не желаю! Я вернусь очень скоро! – Сказала она тихо, целуя подругу в щеку. Развлекайся!
Ирина взяла бокал шампанского и, обернувшись, увидела свое отражение в высоком зеркале с резьбой, вмещенном в стену. Статная, изящная, бледная, но оттого еще более прекрасная; и без того тонкая талия под корсетом казалась тоньше некуда, атласные слои юбки черного платья походили на лепестки розы, бриллианты украшали ее очаровательную шею, высоко уложенные кудри делали лицо более худым, а на нем словно очерченные скульптором скулы, сомкнутые губы, глаза, полные горечи. Она еще раз окинула себя взглядом, приняла самый горделивый вид, и двинулась по направлению к лицу, которое ей было приятно видеть, попутно отвешивая реверансы и даря улыбки и приветствия знакомым.
– Оля! – Обратилась она к светловолосой миниатюрной девушке в розовом платье, которая больше походила на фарфоровую куколку, чем на живую девушку.
– Ира! – Ее большие глаза оживились.
Они долго обнимались, обменивались бессвязными комплиментами и радостными восклицаниями.
– Я слышала новости, – вдруг произнесла Ольга, еле слышно.
– Все в порядке. Оля, прошу, не смотри на меня как на побитую собаку, пол залы смотрит на меня так.
– Они еще не загрызли тебя? – Оглядела она окружающую их публику.
– Чтобы загрызть меня нужны клыки поострее, – шепотом произнесла она, и подмигнув, взяла еще один бокал, а затем удалилась.
Внезапно она увидела знакомую фигуру. Это была беременная супруга ее брата.
– Маша! Здравствуй.
Та явно смутилась, показательно поцеловала золовку и справилась о новостях.
– Не уж то ты не знаешь подробностей? – Разгоряченная шампанским, отвечала Ирина. – Мне казалось, тебе все известно.
– Я не вникала в подробности, – с равнодушием, картавя при этом, ответила невестка.
К слову, впечатление она создавала неприятное. Ирина никогда ее не любила, но терпела ради брата и пыталась оставаться с ней любезной, несмотря на постоянное желание указать ей на отсутствие в ней и грамма интеллекта.
– Мне так жаль, Ирина, – она взяла золовку за локоть, та с презрением глянула. – Тебе через многое пришлось пройти… Нужно оставаться сильной.
Ирина улыбалась и кивала.
– Тебе стоит отнестись к этому серьезно. – Марию явно обидела такая реакция.
– Андрей в городе?
– Он уехал… Ира, он поехал говорить с ним. Он узнал об этом раньше, чем письмо дошло до тебя. Михаил ему сообщил.
– О! Ха-ха! Отлично. Значит, вы оба знали о его решении?
– Было бы неправильно, если бы мы вмешались, – она боялась смотреть в огненные глаза Ирины.
– Ты, конечно, не могла не знать. Вы же с ней подруги… И что ж она? Надеется на что-то?
– Он собирается жениться на ней, – произнесла она твердо.
Еще одна пуля. Нет, десять. Полсотни. Сотня. Внутри словно что-то лопнула, но Ирина лишь улыбалась. Она была до невозможности красива и уверена в себе в эту секунду.
– Как чудесно! Передавайте мои поздравления! – Она демонстративно подняла бокал. – Здоровье молодых! – Осушила его.
– Андрей пытался… Он поехал, чтобы образумить его, чтобы повлиять. Он даже хотел стреляться…
Ирина рассмеялась.
– О, Господь милостивый, помилуй его душу! Ну кого же он пытается насмешить?
– Он отстаивал твою честь! – Мария явно была оскорблена неуважением к мужу.
– Смею напомнить: моя честь покоится мирно в могиле, вырытой вам подобным, – она стала говорить тише. – Стреляться… – Она ухмылялась. – Да у него кишка тонка! Поди раструбил по всем окрестностям, по всей Москве, чтоб знали, какой он герой, поехал убить того, кто опозорил его семью! Слава герою! – Она снова подняла бокал, который взяла с подноса. – Только вот стоит вспомнить, что Михаил – его покровитель и старинный друг, что он сделал его карьеру, что все заслуги Андрея – заслуги Михаила. Он скорее пустит пулю мне в лоб, чем упрекнет того в чем-то. Ему никогда не хватило бы смелости – я стою меньше, чем место в обществе. Вся эта напускная любовь хуже ваших умалчиваний.