«Мы должны были спрятать их. Мы не могли появиться богатыми в одночасье, не так ли? В течение шести месяцев после тех убийств о любом странном долларе, упавшем в преступном мире, собирались доложить людям, которые управляют мафией. . "
Я почти забыл ту ложь, которую сказал Мусу, о том, что я профессиональный киллер, которого послали заботиться о Шейле Брант. Я сказал: «Я просто выполнял контракт. Я не в мафии».
«Мы нарушили два закона мафии. Мы украли часть их денег и убили заслуженного капо. Они ищут нас сильнее, чем копы. И девушку тоже. Мы думали, что у нас есть девушка и деньги спрятаны в надежном месте, но она исчезла ".
Разговор давал мне драгоценное время, и я старался его продлить. «Я хотел бы знать, как тебе удалось найти девушку. Я думал, что у меня там есть внутренний след».
Сид подошел ко мне. На самом деле он ударил меня ногой по ребрам. «Хватит стараться. Тебе не сбежать, приятель». Он достал револьвер и установил на него глушитель. «Лось всегда дает мне работу, которая ему не интересна. Он получает девушку, а я - тебя».
Я понял, что он пришел в комнату, чтобы убить меня. Полагая, что я работал на мафию, они не собирались оставлять меня в живых, чтобы рассказать моим боссам то, что я узнал. Я извивалась по полу к человеку с пистолетом, решив выйти, сопротивляясь. Он только попятился, презирая мои тщетные попытки добраться до него. Я видел, как дуло револьвера поднялось и нацелилось на меня, как холодный и смертельный глаз. Падая на бок, я перекатился к стрелявшему, пытаясь вывести его из равновесия. Он снова попятился, револьвер не дрогнул. Потом он застрелил меня.
Я услышал хлопок оружия с глушителем и почувствовал, как пуля вонзилась мне в грудь, как раскаленная заклепка. Он снова выстрелил в меня. Я упал
Укол боли, когда вторая пуля попала мне в шею, но теперь мне показалось, что я был участником сна. Выстрел был похож на укус пчелы, не более.
Лежа на боку, моя рубашка была залита кровью, я смотрела, как Сид двигается в мою сторону, почти беззвучно ступая на своих подкрадывающихся ногах. Мое видение было нечетким. К тому времени, когда он подошел ко мне, он выглядел не более чем нечеткой формой.
Он уперся ногой в меня и толкнул меня на спину. Я беспомощно смотрел на него. Он снова направил револьвер. Я думал, что он совершит последний переворот, пуля между глаз, но он опустил оружие. Он решил дать мне истечь кровью до смерти.
Мои глаза смотрели в потолок. Меня парализовала слабость. Сид наклонился и расстегнул мою куртку, чтобы посмотреть на рану на груди. Он казался довольным. Он ушел.
Теперь я почти не видел потолка. Тьма ползла в уголках моего разума. Я подумал о Хоуке и о том, как он отреагирует, когда узнает, что потерял Killmasterа. Я предполагал, что он положил посмертное похвальное письмо в мое дело, прежде чем закрыл его навсегда - эпитафия для агента, убитого при исполнении служебных обязанностей.
Я подумал о Пэте Стиле, рыжем, пожелавшем мне удачи. Она могла долго узнавать, что я последовал за N1 и N2 и Дэвидом Кирби в ряды тех, кому не повезло. Я подумал о Кирби и Шейле Брант и сказал себе, что подведу их, убив себя ....
Но потом, как пловец, поднимающийся за воздухом, я вырвался из окутавшей меня черноты. Я не мог этого объяснить, но я был еще жив. Мои глаза остановились на потолке и сфокусировались на нем. Я не имел представления о времени, не имел представления, как долго я был без сознания.
В доме царила мрачная тишина. Слабый свет вошел в комнату, как будто за окном наступил рассвет. Убийцы ушли, я думал, что я один.
Я слышал машину. По звуку мотора я понял, что он остановился возле дома. Дверь машины захлопнулась. Я лежал и прислушивался, надеясь. Открылась входная дверь. Я услышал шаги в гостиной. Они двинулись к кухне.
Я поработал ртом, но не издал ни звука. Я был слишком слаб. Когда я попытался пошевелиться, потолок, казалось, провалился, и я чуть не потерял сознание.
Снова шаги, твердые и тяжелые. В дверях появился мужчина и заглянул ко мне. На нем были полосатый костюм и шляпа. Я издал звук, напряженное ворчание.
Он меня слышал. Он вошел в комнату и посмотрел на меня сверху вниз. Я увидел холодные серые глаза на невыразительном, рябом лице. Наконец он встал рядом со мной на колени. Он вынул нож, разрезал мне рубашку спереди и осмотрел рану. Я не мог сказать, был ли он заинтересован в помощи мне или просто интересовался тем, сколько мне осталось жить.
"Кто ты?" - сказал он наконец. У него был слабый сицилийский акцент.
Мой рот сформировал слово. «Харпер».
Он встал, пошел в ванную и вернулся с домашней аптечкой. Он кое-что знал об огнестрельных ранениях. Он быстро остановил мое кровотечение, затем разрезал простыню и начал наматывать полоски вокруг моей груди, как повязку. Он не обратил внимания на мою рану на шее, поэтому я решил, что это всего лишь ссадина и не настолько серьезная, чтобы вызывать беспокойство.
"Кто стрелял в тебя, Харпер?"
Я покачал головой, показывая, что не знаю. Я был не в состоянии говорить о том, что произошло.
Он изучал меня минуту, как будто решая, что со мной делать, затем разрезал полоски ткани, связывающие мои запястья и лодыжки. Это его рябое лицо было смутно знакомо, но я не мог определить его.
Поднявшись, он еще раз оглядел комнату, затем вышел из дома, больше не разговаривая со мной. Я слышал, как его машина завелась и уехала.
Это имя внезапно пришло мне в голову. Валанте. Марко Валанте. Я видел его фотографию в газетах во время расследования организованной преступности Министерством юстиции. По имеющимся данным, он был одним из людей наверху.
Когда я вспомнил, что он провел несколько минут на кухне, прежде чем нашел меня, я поднялся на четвереньки. Ползание потребовало больших усилий. Я медленно шел к двери, когда моя рука коснулась адресной книги. Мои пальцы сомкнулись вокруг него.
Мне все равно пришлось отдыхать. Я лег на бок, борясь с головокружением, и стал изучать книгу. Должно быть, он выпал из кармана одного из злоумышленников, когда мы боролись. Вспомнив, как я порвал пальто Лося, я решил, что книга принадлежит ему. Сунув его в карман, я снова пополз. Мне пришлось сделать паузу и отдохнуть три раза, прежде чем я наконец добрался до кухни.
Растянувшись в дверном проеме, я поднял голову и посмотрел на Шейлу, которая неподвижно лежала возле стула, к которому она была привязана. Полоски ткани, которые связывали ее, все еще болтались на ручках стула и на нижних перекладинах.
Я обрел свой голос. "Шейла?"
То, что она не двигалась и не ответила, меня не удивило. Но я снова прохрипел ее имя голосом, полным боли и ярости. Потом я подполз к ней. Хрупкое лицо было в синяках и крови. Бандиты жестоко избили ее.
Я коснулся протянутого запястья девушки. Было холодно. Я закрыл глаза на минуту, принося
держа эмоции под контролем. Затем я подтянулся к телу.
Я видел, что она была убита таким сильным ударом, что сломала ей шею. Единственным, кто мог нанести такой удар, был Лось. «Сукин сын», - подумал я.
Я чувствовал себя виноватым, потому что вернул ее и не смог защитить. Я был еще жив, а она умерла. Но самой сильной эмоцией, которая охватила меня, наполнила меня решимостью, была ярость. Я выйду из этого и получу Муса и его друзей, я думал, что сделаю это не только для Дэйва Кирби, но и для Шейлы.
Где-то я обнаружил больше силы, чем я думал. Я протянул руку, схватился за край кухонного стола и поднялся на ноги. Покачиваясь, я огляделась и поплелась к окну. Я сорвал шторы и накрыл ими обнаженное тело девушки. Я рухнул на стул, пока не набрался достаточно сил, чтобы пробраться в гостиную и совершить невероятно медленное путешествие к телефону. Я снял трубку с крючка и набрал номер оператора.
В моих каркающих словах не было особого смысла, но мне удалось передать, что мне нужна помощь. Когда один из двух полицейских Бонэма прибыл в дом, я был без сознания на полу, трубка была зажата в моей руке так крепко, что ему было трудно ее высвободить.
* * *
Я был новинкой для персонала больницы в округе недалеко от Бонэма. Они лечили несколько огнестрельных ранений, за исключением сезона охоты, когда переутомленным спортсменам обычно удавалось подстрелить одного или двух других охотников, и меня дополнительно привлекало то, что я был самым счастливым человеком, которого они когда-либо встречали.
«Одна пуля разорвала только еожу на твоей шее. Тебе может стать хуже, играя в сенсорный футбол», - сказал доктор. «Но тебе очень повезло с тем, что попало тебе в грудь». Он поднял наплечную кобуру, которую я носил. "Это замедлило движение пули и отклонило ее от ваших жизненно важных органов. Пуля прошла через кожаную оснастку и отклонилась от траектории. Вы истекли кровью достаточно, чтобы заставить стрелка поверить в то, что он убил вас.Вам повезло, мистер Харпер ".
«Ага», - сказал я. Мне повезло, но Шейла умерла.
«Твой добрый самаритянин тоже помог. Он великолепно перевязал тебя. Интересно, имел ли он какое-то медицинское образование».
Я усмехнулся, когда услышал, что мафиози Марко Валанте называют Добрым самаритянином.
Полтора дня, которые я провел в больнице, вернули меня в норму. Я все еще был слаб, но чувствовал себя близко к номиналу. Доктор сказал, что я могу передвигаться по своей комнате, и, если все пойдет хорошо, я могу выписаться из больницы в течение недели. Он этого не знал, но я планировал неофициально проверить это через тридцать минут.
Я подошел к окну и посмотрел на больничную стоянку. Там и ждал потрепанный «Форд» с форсированным двигателем. Утром я его привез из Бонэма. Лось и его товарищи были от меня почти на два дня. Я не собирался позволять их следу становиться холоднее.
«Прошло много времени с тех пор, как я видел мужчину в вашем физическом состоянии», - сказал доктор. Избиение, которое ты получил, заставило бы меня оставить вас на несколько дней. Но не давите на себя слишком рано. Вы можете обнаружить, что вы не так сильны, как думаете ».
«Я буду осторожен, Док». Я даже не думал о том, что говорю. Я думал о Лосе.
После того, как доктор вышел из палаты, я снял больничный халат и надела уличную одежду. Я пристегнул израненное от пули наплечное приспособление, свой талисман на удачу, и проверил «Люгер».
Мои планы не были согласованы с Хоуком. Пока у нас не было возможности подробно обсудить события в Бонэме. Однажды мы разговаривали по телефону с тех пор, как полиция доставила меня в больницу, что было необходимо, потому что мое присутствие в доме с убитой девушкой потребовало некоторых объяснений.
На самом деле полиция Бонэма угрожала арестовать меня. Они очень расстроились из-за того, что в день моего приезда в их городе произошла волна смертельных случаев. Но Хоук дернул за некоторые ниточки, и внезапно больше не было ни вопросов, ни давления. В газетах тоже не было статей.
Я вышел из больницы по черной лестнице. Я быстро шел по стоянке, когда длинная машина свернула с шоссе и остановилась рядом со мной. Дверь распахнулась, и Хоук сказал: «Ник, я рад, что ты встал».
Надеясь, что я не похож на школьника, пойманного на крючке, я послушался его сигнала и сел в лимузин.
«Я полагаю, вы планировали позвонить мне. Конечно, вы бы не покинули больницу и снова не занялись бы погоней, не сообщив мне об этом».
«Конечно, нет», - сказал я.
«Вы не боялись, что я наложу вето на эту идею и скажу, что вы не в состоянии преследовать стаю убийц?»