Конечно, телеграф - дело новое. До конца его значение и перспективы тогда мало кто понимал, что признавали и в МИДе. И поэтому делали неожиданное заключение: если уж и продавать, то оговорить свое право на выкуп. Скажем, раз в 50 лет.
- Это кто у Вас рассудительный такой? - император показал бумагу Горчакову.
- Остен-Сакен. Но не тот, который по европейским делам, а из азиатского департамента. Барон Федор Романович. В последней экспедиции Путятина в Китай принимал участие, очень интересные наблюдения только что опубликовал по линии Русского географического общества. Хорошо знает азиатов. Эта идея с выкупом, думаю, именно из азиатских практик и пришла.
- И что полагаете?
Горчаков практически ни минуты не колебался. Общего построения решения данного вопроса идея возможного выкупа нисколько не нарушала, но позволяла достаточно изящно преодолеть очевидную неловкость, которая как будто витала в атмосфере кабинета. Да, уступаем, но сами, не под влиянием чужого давления и угрозы военной силой, и к тому же добрым друзьям, почти союзникам, да еще и оговаривая право получить обратно. Американцы вряд ли будут всерьез возражать против такого условия. В конце концов, можно будет и в цене чуть уступить, они там у себя каждый доллар считают. По своему основному опыту и складу ума он был, конечно, в первую очередь европейским политиком. Да и вообще, какая там может быть политика на далеких берегах севера Тихого океана? А с этой клаузой все присутствующие достойно выйдут из неловкой ситуации.
- Можно было бы согласиться и обговорить это условие лично с президентом САСШ. А чтобы не пугать его и не создавать ему проблемы с общественным мнением - у них и так там многие считают, что земли они уже отхватили больше, чем достаточно, можно было бы предложить сделать статью договора о выкупе тайной. Как события сложатся через 50 лет - знать пока никто не может, но свободу действий своим преемникам мы оставим.
Императору особенно понравился именно последний пассаж. Сам он вступил на трон как раз в условиях, когда надо было принимать одно за другим вынужденные и к тому же тяжелые решения: надо было завершать проигранную Крымскую войну и решать крестьянский вопрос. И это уже не говоря о модернизации, в которой нуждалась вся общественная жизнь страны. Наследникам подобного оставлять не хотелось бы.
Остальные участники совещания молчали. Всерьез обсуждаемую оговорку никто не принимал. Более того, многих более чем устраивало, что вместо обсуждения сути вопроса: продавать или не продавать, император погрузился в размышления о каком-то возможном через полвека выкупе. И Император, и канцлер очень удивились бы, узнав, каким замысловатым способом оказалась у него именно сверху других бумаг записка Остен-Сакена, которую очень умелые в аппаратных играх люди решили использовать как дополнительную гарантию принятия на этом совещании правильного решения.
Император думал недолго:
- Быть по сему. Договаривайтесь с американцами. И не тяните. Деньги нужны.
Глава первая.
- Потом расскажешь. Именно тебе бы не стоило иронизировать на этот счет. А этот документ - точнее, секретная статья договора о продаже Аляски - все эти годы хранится у нас в подвале. Хочешь, покажу?
Предположить, что после таких слов жены Германов спокойно ляжет в постель и проспит до утра, мог только тот, кто совсем не знал этого человека. Ольга позднее много раз со смехом вспоминала, как среди ночи они с мужем в собственном доме тихонько крались со второго этажа, где находилась их спальня, в подвал, замирая на каждом шагу в страхе разбудить кого-нибудь из своих многочисленных гостей. Проходя по коридору мимо кухни они с удивлением обнаружили там Петрова, которому то ли не спалось, то ли его мысли требовали небольшой порции допинга. Так что он коротал время с бутылкой знаменитого Ольгиного "латгальского коньяка", краюхой черного хлеба и парой антоновских яблок. Увидев вдруг в дверном проеме хозяев дома в халатах и с фонариком в руках, Петров помотал головой, с удивлением посмотрел на почти полную бутылку и открыл было рот, чтобы поинтересоваться, не желают ли они составить ему компанию, но Ольга строго нахмурила брови, отрицательно покачала головой и приложила палец к губам. Так они и прошли мимо. Петров по-быстрому хлопнул рюмку и стал ждать дальнейшего развития событий.
Зная мужа, Ольга понимала, что уж если она в нарушение всех зароков, которые много раз давала себе, все же проговорилась о своей семейной тайне, то сначала надо действительно дать ему саму бумагу, документ, а уже потом рассказывать об обстоятельствах этого загадочного дела. Так что в подвале она показала Германову, как надо немного нажать вбок, а затем сдвинуть две доски потолка. Открылась небольшая щель, в которую она запустила руку и затем вынула откуда-то сбоку завернутый в мешковину круглый металлический футляр с притертой крышкой.
- Давай лучше возьмем его с собой и посмотрим наверху, - Ольга понимала, что Германова обуревает азарт, но разворачивать действительно исторический документ на крышке бочки с квашеной капустой или солеными огурцами ей не казалось правильным. А других поверхностей в подвале, который использовался исключительно по назначению, в общем-то и не было.
Так что Германов поставил доски на место, предварительно убедившись, что в тайнике над потолком подвала есть еще какие-то таинственные свертки. Он вопросительно посмотрел на жену. За годы совместной жизни они научились понимать друг друга без слов.
- Кое-что из огнестрельного. От прошлого осталось, - Ольга изобразила в дополнение к этим словам самое невинное выражение лица из всех возможных.
- Тебе мало того, что есть в доме? - Германов был искренне удивлен. Он уже не раз заговаривал с Ольгой о том, что, имея в сыновьях такого любознательного подростка, как их сын, было бы неплохо немного сократить количество огнестрельного железа в доме.
- Там ручной пулемет и немного гранат, - это прозвучало почти так же невинно как признание, что от прошлогоднего урожая у них осталось несколько банок с солеными помидорами, - ну и пара пистолетов со спиленными номерами. На всякий случай. И еще сверточек Петрова. Я и не знаю даже, что там. - Ольга поняла, что уж если пришла пора каяться, то останавливаться не стоит.
В другой момент Германов бы несколько иначе отнесся к таким признаниям - все же хотя в отношении оружия в НКР существовал уведомительный порядок регистрации, но гранаты и пулеметы частным гражданам не полагалось иметь ни под каким предлогом, но сейчас все его мысли занимал таинственный футляр.
Они так же на цыпочках прокрались мимо продолжавшего свои философские бдения на кухне Петрова и смогли выдохнуть, только закрыв за собой дверь супружеской спальни.
В комнате Германов оглянулся по сторонам - ему были нужны две вещи: ровная поверхность и хороший свет. Выбора особого не было. Он подошел к туалетному столику Ольги и бесцеремонно сдвинул в сторону многочисленные флакончики, пузырьки, коробочки и прочую женскую дребедень, вольготно разложенную на его поверхности, и зажег конструкторскую лампу, которую Ольга приспособила для своих косметических дел. В другое время столь бесцеремонное обращение с крайне важными и ценными предметами женского обихода явно не осталось бы безнаказанным, но сейчас даже это сошло ему с рук. Аккуратно вытащив притертую крышку, Германов достал из футляра свиток каких-то старых бумаг, упакованных в темный шелковый мешочек. Теперь он стал крайне аккуратен. Бумаг касался только кончиками пальцев, раскатал свиток на столике и прижал края флаконами с женской косметикой.
- Сначала идут копия русского альтерната, - Германов вчитался в текст, - видишь надпись в правом верхнем углу. Дальше закладками обозначены два других - на английском и французском. Смотрим пока русскую, а те отложим. Копия очень старая. Похоже, времен подписания. Все рукописное. Тогда копии так и снимались. Полное название: "Конвенция об уступке Северо-Американским Соединенным Штатам Российских Северо-Американских Колоний". Так, все семь статей и ратификация императором от 3 мая 1867 года. Смотри, заверено Горчаковым! Это уже раритет! Но для чего он это сделал?
Под последним листом договора, однако, обнаружился еще один. Опять, как в начале договора, "шапка" - титулы сторон - и текст: "Дополнительно согласились о праве Российской империи через каждые 50 лет возвращать себе уступленные земли с выплатой Северо-Американским Соединенным Штатам всей суммы, за которую они были уступлены первоначально, а также иных расходов, понесенных оными в целях управления и устройства означенных земель". И подписи: Эдуард Стекль за Российскую Империю и Вильям Сюард за САСШ. И ратификационные записи. Подлинник!
Ольга впервые увидела, как у ее мужа дрожат руки. Он явно боялся даже прикасаться к этому последнему листу, вдруг отбросил в сторону прижимавшие его к столу пузырьки и, бормоча под нос: "Еще протечет!" заменил их на пудреницу, щетку для волос, косметический кошелек и щипцы для завивки волос. Только затем он глубоко вздохнул и изменившимся голосом спросил у жены:
- Ты где это взяла?
Ольге хотелось максимально оттянуть ответ на этот вполне очевидный вопрос, и она сказала:
- Это очень долгая история. Давай я сейчас сделаю и принесу нам чая. Да и по рюмке не помешает. А то на тебя смотреть больно.
И не дав Германову даже открыть рот, она выскользнула из комнаты.
Петров как раз собирался убрать бутылку в буфет, когда на кухне появилась Ольга. Разжигать дровяную плиту или ставить самовар ей не хотелось, поэтому она зажгла керосинку и поставила на нее чайник. Чай на керосинке - это, конечно, ни в какие ворота не лезло, но затягивать процесс до бесконечности она побоялась, понимая, что если терпение мужа лопнет, то он сам заявится сюда и разбудит весь дом. Так что она быстро молча заварила чай, поставила на поднос стакан для мужа, чашку для себя, пару рюмок, заварочный чайник, достала из буфета бутылку коньяку и отправилась наверх.
Петров только вздохнул и решил, что ложиться спать пока еще рано. Жизнь продолжалась.
Когда Ольга вошла в спальню, Германов сидел у ее туалетного столика, обхватив голову руками. На всякий случай Ольга поставила поднос на кровать, подальше от разложенных на столике листов. Она увидела, что Германов без нее успел просмотреть и два других альтерната договора - на английском и французском языках. Она молча налила чай, пока не стала трогать коньяк и подала стакан мужу.
Тот благодарно, но как-то обреченно кивнул головой, и первый открыл рот.
- Знаешь, я даже не знаю, о чем тебя спрашивать. Конечно, очень интересно, где ты все это взяла. Но этот вопрос сейчас, здесь и сегодня, носит скорее академический характер. Любопытно, почему ты молчала все эти годы. Мне казалось, что уж с тобой-то у нас нет друг от друга секретов. Но самое главное - что с этим всем теперь делать?! Ты же не думаешь всерьез, что я могу вот просто так убрать все это к твоим пулеметам и гранатам и жить дальше так, как будто ничего не произошло? Я просто даже не могу себе представить, что будет со страной, с миром, со всеми нами, если мы вдруг вытащим эту бомбу. По сравнению с ней все эти ваши с Петровым гранаты - детские елочные игрушки! И ведь самое страшное состоит в том, что, если я все это обнародую, и не обязательно я, и ты, как моя жена, то нам, безусловно, поверят! Немедленно всплывет прошлая история с секретным протоколом к Версальскому договору и такое начнется! А уж сколько желающих появится избавиться от нас с тобой раз и навсегда, чтобы, не дай Бог, еще чего-нибудь не раскопали! А что будет с недавней историей? Ты хотя бы понимаешь, что в свете всего этого история октябрьского переворота 17 года выглядит совершенно иначе? Какие там немцы! Ну, дали они что-то большевикам и прочим, выступавшим против продолжения войны политическим партиям. Но много ли у них было? Ты же помнишь, что к концу войны творилось в Германии? Все эти рассказы про страшный голод, детей, рождавшихся без ногтей и прочее. А теперь получается, что чуть ли не больше, чем германцы, в коллапсе России к 16-му году были заинтересованы американцы! А у них-то с деньгами все было в порядке! И в Лондоне - этом проклятом союзнике, с которым, как говорится, если он есть, то и враги не нужны, - у американцев были уже к тому моменту очень неслабые позиции. Как же, кузены! Так ради чего нас вообще в эту войну втянули, обескровили, а потом еще и путем переворота чуть на грань гибели не поставили? И кому нужен был раскол России и весь это бред с "возрождением великой Киевской Руси"? Получается, американцам. И зачем? А только чтобы и в голову никому не могло прийти даже вспомнить об Аляске! А главный государственник у нас теперь - этот козел хохляцкий! Господи, что же делать!
Почувствовав, что муж хотя бы отчасти иссяк, Ольга налила в свою чашку коньяк и протянула ему. Рюмкам здесь делать было нечего.
Германов автоматически выпил сначала коньяк, затем свой чай из стакана и так и остался сидеть с чашкой в одной руке, а стаканом в другой. Помолчали. Но Ольга была, все же, слишком опытной женой, чтобы предоставить событиям развиваться самопроизвольно.
- Я пока не знаю, что тебе на все это сказать. У меня эта заноза сидела в голове с самого нашего знакомства, и я думаю, что совсем неслучайно и разговор сегодня возник, и меня вдруг так прорвало. Давай я тебе расскажу, откуда это все взялось, а потом будем уже дальше думать.