- Клопов, может, и нет, а мышей полно и пауков тоже, все углы в паутине. И вообще запах ужасный. Ты что, в углу мочишься и не выносишь?
- А ты как думал? я одна посреди ночи и на улицу? ты рехнулся, честное слово.
В то время фонариков еще не было. Были переносные ночные керосинки, но они были в дефиците, как хорошая колбаса. И то, эти лампы, не советское изобретение, советское государство сосредоточилось на ракетах и самолетах, чтоб покончить с империализмом.
Женя поднялся, и, не снимая верхней одежды, вышел на улицу, нашел щепу в дроварне несколько сухих поленьев и растопил плиту. Лицо Зои засияло от счастья. Она нашла кусок сала, что подарила ей свекровь, муж почистил картошку, пожарил ее на сковородке и оба голяка устроили скромный пир без спиртного.
Зоя все прощала в ожидании пылких объятий, по которым она не только тосковала, но и страдала, как всякая молодая женщина в разлуке с мужем. На селе, как бы ты ни страдал, телесные утехи очень пикантны, очень скользки и опасны: все село немедленно узнает, пойдут пересуды, с прибавлениями, основанными на зависти и осуждении. А бабы выдумают такое, выльют на тебя столько грязи, всю жизнь не отмоешься. Поэтому Зоя не осмелилась пойти на новые знакомства...с колхозным бригадиром, либо сторожем, а учителя...у всех были семьи и жены берегли своих мужей, как иголку в сене, чтоб она не потерялась...навсегда.
В теплой комнате стало комфортно, Женя едва прилег, пристроившись к бочку молодой дородной супруги, и тут же заснул как убитый. Бесполезно было елозить ниже пупка, целовать в едва раскрытые губы, оттуда из губ исходил слабый храп и сопение.
- Его можно резать и он не проснется, - произнесла Зоя, повернулась к нему спиной и тихо заплакала.
Ее тоска, ее обида была погашена только на следующий день. Зоя была счастлива, как никогда. И муж как будто был доволен, что приехал. Наконец они заживут самостоятельно. Не будет тестя, старого, злобного бульдога с тупым бычьим выражением лица, и Лизе не на кого будет опереться и гнуть свою линию. Если приложить максимум усилий, может удастся приобщить ее к кухне, а там, глядишь, и помощницей станет в домашних делах. Если в селе жить, без хозяйственных работ, пусть самых мелких, не обойтись. А потом, эти аристократические пальчики, это пренебрежение к элементарному труду, да откуда это у нее взялось. Ее родители вовсе не аристократы. Они - советские мещане, жалкие рабы своих бредовых идей. А Никандр - бывший головорез, малограмотный, но амбициозный чиновник, мильтоха. И дочь воспитали в таком же духе. Брр. Надо попытаться переломить ее дурной нрав.
Женя осторожно, но настойчиво взялся за воспитание своей молодой супруги.
Дрова, напиленные и наколотые ребятами, подходили к концу и для того, чтоб не мерзнуть зимой, надо было достать пилу с двумя ручками, пилить бревна длиной 25-30 сантиметров, колоть их на поленья и топить. Пилить такой пилой можно только вдвоем, одному - никак. Одному только ножовкой орудовать.
- Солнышко, ты мне поможешь?
- Помогу. А что надо делать?
- Держаться за ручку и тянуть на себя. А когда я буду тянуть на себя, тебе надо слегка толкать от себя, на выпуская ручку из рук, идет?
Когда было готово бревно, пила, Зоя взялась за ручку, Женя потянул на себя, Зоя качнулась, как бревно и упала на бревно.
- Ну вот: бревно упало на бревно, - сказал муж и расхохотался. Ты же на ногах стоишь или на палках, клуша.
- Сам ты клуш. Я аристократка, а ты лесоруб, ты больше ничего не умеешь, как только дрова пилить. Ну и пили их сам. Я матери напишу, пусть приезжает, забирает меня отсюда.
- Ну не злись. Докажи, что ты можешь преодолеть хоть маленькую трудность.
Но Зоя вернулась в хибарку, долго строчила, сидя за столиком, ушла на почту и вернулась бухая под вечер.
- Ты на работе была?
- Твое какое дело?
- Прямое. Мы одна семья. В Водице меня все знают. Как мне появиться там?
- Как хочешь. А я вообще хочу к матери, к отцу. А то ты меня лесорубом замыслил сделать.
- Ну, хорошо, я не буду тебя заставлять пилить со мной дрова. Придется нанимать.
13
- Я отныне буду питаться в интернате. Это то, что мне нужно. По крайней мере, не придется стоять у этой проклятой плиты.
- А я где буду кушать?
- Будешь сам себе готовить, голубчик. Я тебе не кухарка. Дочь полковника и кухарка, эти два понятия никак не сочетаются.
- А кто будет заниматься стиркой? Ты же обещала учиться всему этому, - сказал муж, - или ты забыла? Простынь у тебя уже год не стирана. Вшей нет?
- Может и есть, бес их знает. Миленький, а ты знаешь, что обещанного три года ждут? Я - аристократка, у меня кожа на пальчиках нежная, я не могу пользоваться хозяйственным мылом. А когда стираешь, то, кажется, хозяйственным мылом пользуются, так ведь? Давай, стирай ты, а я буду подметать нашу комнату. У нас ведь равноправие, не так ли?
- А готовить, кто будет?
- Готовить? Да ты что, рехнулся? Привези мне газовую плиту, обеспечь топливом, чтоб я могла подогреть воду, вскипятить курицу, например, тогда я, может быть, приготовлю какую-нибудь баланду. А мыть посуду будешь сам.
- Ты мне уже готовила курицу однажды, больше не хочу. А где я тебе возьму газовую плиту? - спрашивал ее Женя.
- Это не мое дело. Ты муж и этим все сказано. Вон мой папа, приносит тысячи и отдает матери, она забот не знает. А я, бедная, несчастная, сижу в этой проклятой глуши, да еще у плиты мне стоять?! Ни за что в жизни. Не надейся даже.
- Придется, а что делать?
- Какой ты противный, просто ужас! Вместо того, чтобы заключить свою любимую супругу в объятия, у него все мысли о наполнении желудка. Какая проза!
Зоя бросилась на кровать, всплакнула, потом поднялась, достала ведро с картошкой и начала чистить ее.
- Вот, молодец. Так и надо делать. Только поменьше сдирай кожуру, чтобы что-то осталось.
- Ах, тебе не нравится, тогда сам чисти свою картошку.
- Тогда подтапливай плиту.
- Не буду, я не знаю, что с ней делать. Будь проклята такая жизнь. Лучше бы я вышла замуж за дипломата. Не послушалась папу, а теперь локти кусаю.
- Я вернусь в университет, а ты как хочешь, - сказал Женя.
- Извини, - вдруг сказала она. - Я исправлюсь. Это все от тоски. Тут так скучно, в особенности одной. Теперь, когда ты приехал, жизнь пойдет по-другому. Я обещаю. Я буду учиться. Только ты будь моим учителем, но не очень строгим, хорошо?
Размолвка кончилась миром. После ужина. Молодые часто ссорятся и тут же мирятся. И если путь от мира до ссоры становится все короче, то временный мир становится чем-то в виде надколотого хрусталя и достаточно малейшей неосторожности и хрусталь рассыпается на мелкие кусочки и склеиванию уже не подлежит.
В начале приезда Женя растворялся в ее ласках, как сахар в воде, забывал все обиды, прощал ей дурные выходки, как результат скверного характера. Он мыл полы, посуду, стирал, добывал пищу, и даже пытался в одиночку пилить дрова ручной пилой, а потом ему бросилась в глаза ее неряшливость интимного характера. Это был мощный удар по их отношениям, как мужчины и женщины. Все чаще Женя стал жаловаться на усталость и искать случая поехать и заночевать у матери.
Зоя не пыталась выяснить причину охлаждения мужа, а стала подозревать его в слабости, изношенности, а себя выставлять в качестве носителя неистощимой энергии, свойственной только молодости. Сама по себе возникла у нее тоска по городу. Только в городе, если постараться, можно найти еще друга, а то и не одного и никто об этом не узнает. И муж в первую очередь. Зоя начала поговаривать о возможности вернуться в город к папочке и мамочке. Не может быть, чтобы папа с погонами полковника, не пристроил ее, а потом и Женю, куда-нибудь в теплое местечко.
- А что тут делать в этой грязи? Да я даже не знаю, как с ней бороться. А потом ее так много, так много...просто невероятно. В городе машины убирают дороги, а тут никто не убирает. А грязь с улицы мы заносим в дом, вот почему у нас такой беспорядок.
- Да, да, ты права, моя кисочка. В городе машины заходят даже в квартиры, моют полы, убирают паутину в углах, протирают посуду - миски, тарелки, вилки и ложки, а тут этого ничего нет, - говорил ей Женя в ответ.- Надо было раньше воспользоваться папиной возможностью и устроиться в городе, ну хотя бы машинисткой, а я мог бы вернуться в паспортный стол. Неужели начальник паспортного стола города не может устроить своего зятя в паспортный стол какого-нибудь района, а их около тридцати в городе. Тем более, мне предлагали. Мы могли вообще остаться в городе. Но твой папа колун, тупой, как сибирский валенок. Какое у него образование - два класса, или вовсе ничего нет? Сколько живу, таких придурков не встречал.
- Как ты смеешь, плебей? Да ты знаешь, кто мой папа?
- Знаю. Дурак. Тупица и...порядочная свинья.
- Если бы ты был дипломатом и у тебя был бы за плечами МИМО, он бы тебя поставил начальником паспортного стола одного из отделений милиции, он мне говорил об этом, - сказала Зоя, величественно приподнимая голову.
- Ты еще женщина ого-го. Если очень постараешься - дипломат у тебя в руках, пусть самый захудалый. А развод я тебе дам, что поделать, раз все твое счастье заключено в дипломате. А теперь, пойдем, поможешь мне распилить бревно, одному никак не справиться, а я полы тебе вымою.
- Иди ты на ... - ответила Зоя, как ни в чем не бывало. У Вити зашевелились уши. Ему казалось, что они у него начали гореть...от стыда и от обиды.
- Ах, ты ... ленивая, сука! А задницу греть хочешь! Ну-ка, надевай телогрейку и сапоги, и выходи! Проветришься, а то от тебя зале жалостью несет, плесенью скоро покроешься.
- Не шуми. Спокойнее, я того, я ничего, я сейчас подойду.
Зоя подошла без задержки, схватилась за ручку ручной пилы, потянула на себя несколько раз и все разы ручка ударяла в живот, она начала стонать, материться.
- Видишь, что у меня ничего не получается, какого х... зовешь. Я дочь полковника, вышла замуж за лесоруба, дура. Катись ты к ...матери со своими дровами, - сочно выругалась она и с ненавистью бросила ручку пилы.
- Ну, хоть одно полено в дом прихвати.
- А зачем оно мне?
- Как зачем? Печку надо топить, обед готовить.
- Я не умею печку топить, и никогда не умела. Да и не хочется. У нас дома газ. Взял спичку - чирк и готово. В город хочу, в Ленинград хочу.
- А в Рио-Дэжанейро не хочешь?
- И туда не мешало бы.
- А этого не хочешь? - Женя показал ей дулю.
- И этого хочу, только уже не с тобой, надоел ты мне.
- А ты мне еще больше надоела.
- Ну и катись от меня, куда глаза глядят.
- Это ты катись, толстушка.
14
Женя тоже устроился на работу, но они сразу влезли в долги. Зоя не знала, что такое получка и как ее надо распределять, чтобы сводить концы с концами.