Открыв календарь на телефоне, считаю дни. Если только туда и обратно, то я укладываюсь в сроки.
К бабуле мы едем вдвоем с дочерью. Я не смогла оставить ее в Москве, хоть и было с кем и где, для нас обеих это чужой город. Понимала, что Ева ещё мала для таких длительных поездок из одного самолета в другой, но выбора не было.
ГЛАВА 8
Дом по нужному мне адресу оказался довольно старым, серым, неприметным. Пятиэтажный, с маленькими балконами. Пару минут стою и разглядываю его, где-то в глубине души понимая, что моя мать не стала бы жить в подобном месте, даже если бы не встретила отца.
Доча тянет меня за руку, требуя внимания.
–
Мамиська, мне хоядно,– требовательно глядит на меня снизу вверх.
–
Прости, солнышко, мама задумалась, – говорю дочери, беря ее на руки.
Подъезд, что удивительно для нашего времени, открыт, и мы спокойно заходим. Поднявшись до третьего этажа, нахожу нужную мне квартиру.
«Я только должна сказать ей о маме, только сказать, и все»,– настраиваю я себя перед встречей с незнакомым мне человеком, который странным образом является моей бабушкой.
Тыкаю пальцем в кнопку, что приделана слева от двери. Из-за двери доносится слабый "голос" звонка. И это единственные звуки, кроме лопотания Евы, что я слышу. Звоню ещё раз, и снова тишина.
– Мамиська, патем гулять,– тянется к моему лицу дочь. Смотрю на нее, затем на дверь, думая, что делать дальше.
Разворачиваюсь и осматриваю площадку. Три квартиры на этаже. Ничего не остаётся, кроме как постучаться к хозяевам. Если здесь никто не откроет или никто ничего не знает о жильцах из двадцать четвертой, пойду по подъезду. Должна же была моя бабка с кем-то дружить, молодежь обсуждать.
Стучусь в ближнюю. А звонка нет, или в гости никто не ходит, или наоборот, хозяев уже достали своим вниманием. Никто не отвечает. Иду к третьей двери. Малышка уже капризничать начинает. Устала, бедная. Достаю из сумки ее любимую игрушку и на время отвлекаю. Успокаиваю.
Без промедления звоню в дверь. Не дождавшись ответа, разворачиваюсь и делаю шаг по лестнице вверх, на четвертый этаж. Замираю, потому что за моей спиной раздается щелчок открывающегося замка.
Это, конечно, еще не значит, что мне не придется-таки обходить других соседей, ведь, в конце концов, люди могли сюда въехать недавно или просто снимать квартиру, и бабку мою просто не знать.
Повернувшись, ступаю обратно и смотрю на человека, что стоит на пороге квартиры.
Лопотание Евы превращается в глухой фон, у меня вообще слух искажается от шума крови. Передо мной ОН, собственной персоной, из плоти и крови, до боли знакомый, до отчаяния желанный, но недоступный, чужой. АЛАН. Дочь, видимо, чувствует, что с мамой что-то не так, и начинает шлёпать мне по лицу ладошкой. Перехватываю ее на правую руку, и прижимаю к себе крепче.
– Извините за беспокойство,– начинаю я шатким голосом,– вы не знаете, где ваши соседи из двадцать четвертой?
Про себя молюсь, чтобы он не узнал меня, не хочу. При ребенке вряд ли что-то сделает, но все равно боюсь.
–
Вам зачем? Вы кто им будете?– резко и отрывисто, разглядывая меня внимательно.
–
Родственники,– не смотрю в его сторону, склонив голову к дочери,– дальние, у нее дочь в Москве в реанимации сейчас, вот, хотела увидеть, поговорить.
–
В Москве, говорите?– я прям чувствую, как мне левый бок прожигает от его взгляда.
–
Да, понимаем, что далеко для пожилого человека, но и не зайти, не передать такую просьбу тоже не могли.
–
Так вы передайте своим москвичам, что нет больше бабки у них. Полгода как схоронили ее. Всем подъездом провожали.
Резко вскидываю на него взгляд, укладывая в голове то, что он произнес. "Полгода назад бабушка умерла". Не в состоянии больше стоять с дочерью на руках, я оседаю прямо на ступеньку лестницы. Поставив дочку на ножки, говорю ей:
–
Солнышко, постой немного, мама отдохнёт чуть-чуть.
В глубине души я хотела встретиться с этой женщиной, увидеть ее. Узнать, что она за человек. Ведь не каждая мать сможет отпустить (во всех смыслах) своего ребенка. А моя мать со своей родительницей не общались, по крайней мере, в доме никогда не было слышно разговоров по телефону, или чтобы слово «мама» звучало. И мать одна никуда не ездила. Либо с отцом, либо с нами. Значит, они не контактировали вообще.
–
Вам плохо?– грубый голос проходится по моим нервам наждачкой.– Воды?
–
Нет, спасибо. Мы пойдем,– медленно поднимаюсь.
–
Ключи от квартиры заберите,– тормозит меня этот чужой, но такой близкий мужчина.
Скрывается в глубине своего жилища, прежде чем я успеваю ответить.
–
Вот, заберите, нет никакого желания отвечать за чужую собственность,– выговаривает мне Алан.
И впихивает мне в руки ключи от бабушкиной квартиры. Опустив глаза, вижу на ладони один большой ключ. С колечком. Игнорируя прикосновение его руки к моей, смотрю на этот предмет и думаю: "Сейчас или потом?"
Дочь бросает игрушку и пытается выбраться из моих рук, ей хочется двигаться. Я понимаю, только нам с ней ещё предстоит обратный путь.
–
Милая, потерпи, сейчас мы пойдем,– говорю я дочери, устраивая ее удобнее на руках.
–
Держи,– раздается голос рядом. Это Руслан протягивает дочери игрушку, которую поднял с пола, чем привлекает ее внимание.
Я забываю на время такую функцию и потребность организма как дыхание. Отец и дочь смотрят друг на друга, даже не догадываясь о своем близком родстве. Хотя Ева ─ копия Руслана, мне ли не знать, я видела этот метеор четыре года. Мы освоили уже все спортивные направления, которые возраст позволяет.
Руслан хмурится, а доча начинает широко улыбаться, что редко делает. Она у меня принцесса, только избранным разрешается находиться в ее окружении.
Перехватываю игрушку, чтобы она потом не оказалась облизанной ею.
А Еве та и не нужна, она, ничуть не смущаясь, протягивает Руслану ручку. У меня уже сердце стучит где-то в горле. Он неуверенно принимает ее ладошку в приветствии, пожимает. А меня слезы душат. Прячу лицо у макушки ребенка. Мне от насилия мужа не было так больно, как в этот момент. Я когда-нибудь осмелюсь признаться этому сильному мужчине, что у него есть дочь?
Вдохнув глубже, поправляю бейсболку.
– Извините, мы пойдем, ребенку спать пора,– охрипшим от эмоций голосом прощаюсь я с ним, хотелось бы думать, что уверенно.
– Прощайте,– кивает мне, как-то странно глядя на нас.
Из подъезда вышла чисто на автопилоте. И уже на улице опустила дочь на ножки. Проведя руками по лицу, закрываю глаза и дышу, глубоко, пока голова не начинает кружиться.
Мозг проясняется, достаю телефон и ищу приличное кафе или ресторан. Нам необходимо покушать. А уже на месте подумаю, что делать дальше.
ГЛАВА 9
Пока Ева кушает, я, помешивая кофе, сижу и раскладываю все по полочкам.
Бабушки нет, осталась квартира. Я здесь жить не собираюсь, меня работа ждет и налаженный быт заграницей, значит, нужно продавать недвижимость. А этого за два дня не сделаешь. Пока все бумаги соберу, а мне же еще и родство подтверждать предстоит.
Или оставить все как есть? Зачем мне лишние проблемы, которые могут обернуться лично для меня катастрофой? Рискую потеряю работу с хорошим для эмигранта заработком!
А остаться ─ это значит…Руслан. Сердце до сих пор скачет, как после забега. Что это вообще было?!!!!!!!! Провидение? Как, черт возьми, они оказались соседями?! Ну, так же не бывает! С размаху угодить в прошлое. Думаю, и десять лет пройдет, я этой сцены на лестничной площадке не забуду. Дико страшно, ужас накатывает от мысли, что если мне придется провести здесь хотя бы неделю, он вспомнит. И в то же время сердце не поддается никаким увещеваниям. Оно вновь обрело хозяина. Оно зовет, тянет к нему.
Нет никого, кто бы помешал нам с Аланом быть вместе, кого бы следовало бояться, кто мог бы угрожать мне или Еве. Только прошлое. Наше прошлое, которое гигантской пропастью легло между нами. Ни перелететь, ни, тем более, перешагнуть. А перепрыгивая, можно не суметь ухватиться за противоположную сторону и тогда…вдребезги, усеивая своими осколками дно пропасти. Остается лишь жить как можно дальше друг от друга, чтобы раны не ныли, а душа не рвалась на части.
Так и не придумав, как поступить с квартирой, я решаю вернуться туда и осмотреть ее. Твержу про себя, что хочу лишь узнать бабушку ближе, посмотреть, как она жила. Я игнорировала подспудное желание еще раз встретить Руслана. И так понятно, что пока я в этом городе, оно меня будет преследовать.
Жутко трусила, когда мы с дочерью возвращались. Пока заходили в подъезд, пока поднимались, каждую секунду ждала, что сейчас появится ОН. Но нет, не встретился. Спокойно зашли в квартиру. Запах стоял, конечно, не из приятных. Немедленно открываю форточки на деревянных окнах, чтобы немного проветрить помещение.
– Ева, солнышко, ты сейчас посидишь на кухне, а я комнаты посмотрю, хорошо?– говорю, опустившись на корточки перед дочерью.
– Хорошо, мамаська,– отвечает мне, прижимая к себе игрушку.
– Я быстро,– целую в кончик носа.
Усадив ее на маленький диванчик в кухне, иду осматривать жилище. И словно попадаю в другую реальность. Нигде и никогда не видела такой обстановки. Комнаты небольшие, одна из них, видимо, спальней была: там кровать стоит с приличной такой периной. Но что больше всего позабавило, это пирамидка подушек на самой кровати. Там же стоял темного цвета шкаф, довольно низенький, по сравнению с современными. На стене у кровати еще и ковер развешен. Я сначала решила, что это какая-то картина, а когда уже зашла в комнату и, всмотревшись, поняла, ЧТО передо мной, зависла. Зачем на стену вешать ковер?
Забавно еще и то, что во второй комнате аналогичное чудо также висело, правда, уже другой расцветки. Но больше всего мое внимание привлек шкаф, за стеклом которого стояли фотографии. Пока рассматривала, пытаясь понять, где на них моя мать и есть ли она там вообще, сбоку раздался голос дочери:
– Ма-а-ам, я устала,– обиженным тоном выдает мое чадо, глядя на меня снизу вверх, поджав при этом губы. До жути напоминая молодого человека, что стал, возможно, нашим временным соседом.
– Зайчик, прости, мама задумалась. Пойдем баиньки, да?– опускаюсь перед ней на колени.
– Патем,– отвечает мне с зевком.
Уложить дочь спать и уже все основательно обдумать ─ это отлично, только куда ее здесь укладывать?
И я иду осматривать все шкафы. У бабули ведь много постельного белья должно быть. Не знаю, откуда такие мысли, но мне кажется, бабушки ─ это те еще «хомяки». В спальне нахожу то, что мне надо: новенький комплект постельного белья! Аллилуйя!
Застелив диван в зале, укладываю ребенка, заменив одеяло пододеяльником, сложенным вдвое. Благо, квартира теплая. Дождавшись, когда Ева уснет, иду на кухню. Набираю номер своего босса в онлайн, объясняю ему суть своей проблемы, как можно четче расставляя акценты. Прекрасно понимаю, что меня могут уже прямо сейчас уволить, но все же надеюсь, что заслужила хоть немного привилегий и начальник не захочет терять исполнительного, честного и ответственного сотрудника.
Чудо, но мне идут навстречу: разрешают взять дополнительно три недели, но ни днем больше. Подозреваю, мой реальный отпуск после этой поездки нескоро наступит.
Теперь осталось разобраться с вещами. Они у нас остались в гостинице. Посмотрев по карте, где здесь есть салоны сотовой связи, я нахожу ближайший по адресу. Пока дочь спит, составляю себе список дел, с которыми необходимо справиться в первую очередь. Мой котенок сильно вымотался, поэтому проснулся уже ближе к вечеру. Накормив дочь тем, что пришлось взять в кафе «на вынос», я в который раз терзаюсь чувством вины. Да, раз уж ввязалась в эту канитель с недвижимостью, так надо срочно организоваться с кухней. В Англии мы с ней разве что в кондитерские ходим, в основном же мой ребенок кушает только то, что готовлю я сама.
Наш поход по списку дел начинается с посещения салона связи. Взяв местную симку, штудирую информацию о местных нотариальных конторах. С чего-то же надо начинать. А еще связываюсь с отелем, в котором мы с Евой поселились, чтобы нам выслали наши вещи ближайшим рейсом. Да, ситуация несколько нестандартная, но учитывая, что оплаченными у меня были несколько ночей, а мы там провели лишь одну, то отель точно не в накладе. Мне же здесь надо что-то думать, если себя я еще могу переодеть в вещи бабушки, то дочу мне переодеть не во что. Техникой в квартире пользоваться не стала, на вид она вся довольно старая, и я просто испугалась, что не справлюсь с ней. Да, побоялась облажаться, к сожалению, бабуля жила не на первом этаже.
Благо, что нам пока еще бежать никуда не надо было, а вещи должны скоро к нам прибыть. И мы, точнее я, решила не тратить время впустую и занялась освоением азбуки. Канцтовары нашлись, и мы засели с Евой за буквы.
На ужин пришлось также сходить в кафе, плита у бабули оказалась газовая. Что с ней делать, я не знала. Не идти же мне к соседу за консультацией. Его еще, как назло, слышно было, когда мы вышли на площадку. Вернее, голоса доносились из-за двери квартиры, в которой жил Руслан. Один из голосов был явно женский.
Поужинав, мы с Евой заходим в супермаркет и покупаем себе фрукты и минеральную воду на завтрак, а также умывальные принадлежности.
Когда возвращаемся, мне уши режут звуки секса из квартиры Руслана. Не понимая, кажется мне или я это на самом деле слышу, не только останавливаюсь, а даже подхожу к двери. С неверием глядя на нее, прислушиваюсь. Зачем? Чтобы убедиться, что у мужика нормальная, полноценная жизнь? Но стоит только уловить из-за двери реальный стон, меня буквально откидывает от этой преграды. Шокировано глядя на нее, я оборачиваюсь.
– Мамоська, а посему мы тут стоим?– интересуется мое чадо, нахмурив лобик.
– Солнышко, маме показалось, что кто-то звал на помощь. Все, уже идем чистить зубки,– радостно вещаю, открывая дверь бабушкиной квартиры.
Приготовившись ко сну, с трудом расправляю диван и застилаю тем же комплектом. Вдвоем мы точно не замерзнем, так что поисками одеяла не заморачиваюсь. Наконец-то раздев ребенка до трусиков, укладываю ее спать. Сама же снова иду на кухню, подумать.
Сев на подоконник, смотрю в темноту улицы, откинувшись головой на стену, прикрываю глаза. «Теряю контроль! Теряю!!! Как только на горизонте появляется Алан, я перестаю соображать, мной начинают руководить эмоции и чувства. А что самое паршивое ─ захлестывает ревность. И зависть к той, что получала сейчас любовь и ласку человека, которого я любила. Любила и считала себя недостойной его. Если хочу продержаться инкогнито, надо уметь держать себя в руках. Да, больше трех лет свободы расслабили меня, жила, ни на кого не оглядываясь. Но я же справлюсь? Обязана!»
Новый день нашего пребывания в Перми у нас начался с позднего подъема. В аэропорт за вещами нужно было ехать после обеда, поэтому я дала нам с Евой отдохнуть.
Вновь оглядев плиту, иду к соседям, к которым в прошлый раз не достучалась, если не повезет, подожду до вечера. В этот раз мне открыла довольно пожилая женщина. Не знала, то ли радоваться, то ли ужасаться, сможет ли она мне вообще что-то объяснить.
Представившись, излагаю суть проблемы и уже через десять минут стою на кухне своей бабушки и «пытаю» ее плиту. Получилось, как ни странно.
Время позволяло сходить в магазин, чем я и решила заняться. Накормив ребенка, одеваю нас обеих. Идем закупаться самым необходимым, на первом месте списка ─ каша.
Да, сказать, что испытывала легкое чувство брезгливости, наверное, будет явным преуменьшением. Я старалась вообще не думать, надевая одежду, в которой приехала сюда. Выбора же нет. Ребенок вот нисколько не переживает, ей главное ─ Багзи рядом, заяц ее плюшевый.