– Кстати, самый последний экзамен, по научному коммунизму, принимала у него лично я, – скромно сказала она.
– Неужели выдержал? – Ехидно поинтересовалась Натали.
– А ты как думаешь? – серьезно сказала я. И мы дружно рассмеялись.
– Между прочим, Юрик тоже все экзамены сдал, – сообщила Натали. – Вчера звонил и обещал явиться – жаждет со всеми увидеться.
– Ну, правильно, – заметила я, – его уже недели три не было.
– Учится человек, занимается, не то, что некоторые, – поучительно сказала Натали. – После зимних каникул примется корпеть над дипломом.
Тут в дверь снова позвонили, и перед нами – лёгок на помине – предстал Юрик собственной персоной. Тоже в снегу с головы до пят, однако оживленный и радостный. Обозрев очередного «снеговика» и возмущенно фыркнув, Натали в прихожую его не пустила, а выдала веник и заставила отряхиваться в коридоре. Само собой, дверь напротив тотчас приоткрылась, и показалась любопытствующая соседка.
– С наступающим, тетя Нюра! – С сарказмом поздравила ее Натали.
– И вас также! – Отозвалась тетя Нюра, ничуть не смутившись. – Чо, гулять будете?
– Обязательно, – подтвердила Натали, за рукав втащила Юрика в квартиру и захлопнула дверь. – Вот ведь чертова баба! – произнесла в сердцах. – Ну, неужели ей нечем заняться?!
Вопрос явно был риторическим и повис в воздухе. Юрик втиснул пальто на вешалку и вслед за нами прошел в комнату.
– Хотел раньше подъехать – весь транспорт стал намертво. От площади Ленина пришлось пешком топать, – сказал Юрик. – По дороге в гастрономе советское шампанское взял. Очередь аж на улице начиналась!..
– Да-а… погодка… настоящий буран, – подтвердила Таша. – Я тоже пешком шла. Сержик обещал подъехать к девяти, а уже почти десять. Надо же еще старый год успеть проводить!
Пребывая в ожидании своего избранника, Таша, как всегда, сильно нервничала, и когда внезапно заверещал дверной звонок, вздрогнула и опрометью бросилась открывать. Наконец-то он, ее любимый мужчина!.. И сразу следом – Миша и Николай. Миша появился в нашей компании сравнительно недавно. Как-то раз его привел с собой Юрик, за которым водилась дурная привычка завязывать знакомства на улице, и потом тащить нового друга к кому-нибудь в гости. По случаю, Миша оказался неглупым молодым человеком со стремлением к просвещению и в нашей компании задержался. Высшего образования у него не было. После детдома окончил техникум и сразу угодил в армию. Служил на подводной лодке и очень интересно и красочно рассказывал о походах, в которых принимал участие – именно тогда ему удалось побывать с дружеским визитом в нескольких зарубежных странах. Большим плюсом было то, что он неплохо бренчал на гитаре и приятным баритоном исполнял душевные песни из военного и городского фольклора. Натали относилась к нему немного покровительственно. Ему же явно импонировало, что он общается с такой образованной и воспитанной дамой, которая дает ему интересные книги и ненавязчиво обучает хорошим манерам. Был он моложе нас лет на пять, но уже обзавелся любимой девушкой (из того же детского дома), на которой впоследствии счастливо женился.
Старый год таял на глазах – и надо было проводить его с почестями. Девушки накрыли на стол, и все расселись, кто как сумел: из сидячих мест в комнате имелись только софа, два кресла и табуретки из кухни. Ничего, в тесноте да не в обиде! Настроение было приподнятое. Наступления следующего года всегда ожидаешь с радостным энтузиазмом – кажется, будто именно в этом году с тобой произойдет нечто неожиданное и обязательно хорошее. Так уж мы, люди, устроены. В качестве хозяйки дома Натали провозгласила первый тост «за год уходящий, который, в общем-то, был снисходителен к нам» – нежно звякнули хрустальные бокалы – и понеслось.
Пьяненькие и веселые, приветствовали Новый год выстрелами пробок шампанского и громкими воплями. Погасили свет, зажгли бенгальские огни и с наслаждением глотали холодное шипучее вино, радостно чокаясь, смеясь, перешучиваясь. Конечно же, наступивший год непременно будет для всех счастливым и удачным – а как иначе? Допили шампанское, отведали наготовленных яств, разлили по бокалам вино и водку и по требованию трудящихся снова выпили и закусили оливье, селедочкой с луком и шпротами. Праздничная атмосфера продуцировала собственную реальность: привычное время перестало существовать, то ли вовсе остановилось, то ли ускорилось настолько, что не догнать; всё вокруг стронулось с места, закружилось, взвихрилось и превратилось в один мажорный красочный калейдоскоп.
Накопленная энергия требовала выхода. Сначала отплясывали шейк, потом поставили русскую плясовую. Миша вприсядку пошел по кругу, к нему тотчас присоединилась Таша и поплыла, поплыла плавно, помахивая платочком, выступая, будто пава. Оба заслужили аплодисменты. Немного отдышавшись, Миша взял в руки гитару; я попросила его сыграть цыганочку с выходом. Накинула на плечи яркий павлово-посадский платок и для начала мягким скользящим шагом прошлась по комнате, сначала медленно и плавно, затем все быстрее и быстрее, вслед за ускорявшейся заводной мелодией. Невольно подпав под зажигательный ритм цыганочки, Николай не удержался, хлопнул себя по колену и подлетел ко мне. Остальные образовали круг и дружно хлопали в ладоши. На сумасшедшем темпе, измотав нас окончательно, гитара издала последний стонущий аккорд – и мелодия оборвалась. Разгоряченная, я без сил упала на софу. Аплодисментов и восторженных криков «браво» нам с Николаем тоже перепало с лихвой. Пока мы пытались отдышаться, Натали поставила на проигрыватель аргентинское танго. Сержик подхватил Ташу, Юрик – Натали, и они разыграли настоящее танцевальное шоу с роковыми страстями. В конце концов, Сержик переусердствовал с пантомимой, не удержал Ташу, и она шлепнулась на ковер. К счастью, не ушиблась. Хохотали все, в том числе сама Таша.
Скоро общий порядок расстроился окончательно. Кто-то продолжал самозабвенно танцевать, другие общались между собой, пили вино, сок, коктейли, выходили на кухню покурить. Я откинулась в кресле, потягивала сухое вино и созерцала происходящее, словно со стороны. Юрик нашел пластинку с медленным вальсом, завел ее и церемонно пригласил меня на тур танца. Николай танцевал всех дам по очереди, да и остальные постоянно менялись партнерами и партнершами – Новый год!..
Мой бой-френд Гена на праздники уехал к жене в Рязань, я была совершенно свободна и чувствовала себя прекрасно. Человек он, без сомнения, интересный и неординарный, не говоря уже о том, что любовник роскошный. Единственный недостаток – прирожденный Казанова, если, конечно, для мужчины с такими природными данными это недостаток. И все же чего-то мне в нем не хватало, возможно, той доли сумасшедшинки, без которой человек кажется пресным и, в конце концов, надоедает.
Щеки у меня горели, можно спички зажигать, и я вышла освежиться на кухню. Форточка была широко распахнута, морозный воздух туманом опускался на пол, неся прохладу – ах, как хорошо… Немного остыв, закурила сигарету. Скоро забежала Таша и тоже закурила, однако, сделав несколько затяжек, загасила сигарету в пепельнице и снова поспешила в комнату. Весь вечер она не отходила от своего Сержика ни на шаг и глядела на него глазами преданной сторожевой собаки, дескать – моё! – попробуй, тронь! Впрочем, на нас с Натали ее ревность пока не распространялась, да мы вроде бы и повода не давали.
А ведь, пожалуй, зря Таша с нами расслабилась, подумала я, проводив ее взглядом. В последнее время Сержик подозрительно сблизился с Натали: заезжал к ней гости распить бутылочку-другую, потом звонил своей боевой подруге – она тотчас бросала все дела и приезжала. И хотя это выглядело достаточно естественно: друзья и все такое прочее, мне представлялись подозрительными столь тесные дружеские узы. Натали женщина обаятельная, и Сержик, уверена, посещал ее не просто так, а с задней мыслью когда-нибудь залезть к ней в постель. Возможно, он даже не задумывался об этом, однако мужское подсознание настаивало: если в ареал твоего обитания попала интересная женщина, она должна принадлежать тебе. Похоже, в Ташину голову подобный расклад не приходил, а просвещать ее на этот счет я не собиралась: себе дороже, только подругу потеряешь. Но самым неприятным было то, что Сержик и мне делал определенные реверансы. И хотя для меня, как для Ташиной подруги, это было совершенно неприемлемо с моральной точки зрения, для меня, обычной земной женщины, это выглядело весьма привлекательно: мощной мужской энергии Сержика трудно было противостоять.
Много лет подряд у нас существовал негласный ритуал, который никогда не обговаривался и, тем не менее, исполнялся неукоснительно. В новогоднюю ночь, невзирая на любые погодные катаклизмы, нужно было непременно побывать на улице. Под восторженные женские крики торжественно раскупоривалось шампанское, зажигались бенгальские огни и хором призывался Дед Мороз, который почему-то никак не желал являться; разве что под всеобщий хохот, невесть откуда, возникал забавный пьяненький Морозушко со сдвинутой набок бороденкой и получал свою пенную чашу. Тот год не стал исключением; часа в три ночи, когда праздничный запал немного выдохся, Натали предложила идти в парк кататься с ледяных гор. Идея была принята с энтузиазмом: в парк, в парк, конечно, в парк – и сейчас же!! Благо находился он в десяти минутах ходьбы. Шумной гурьбой скатились по лестнице (лифт почему-то не работал) и высыпали на улицу. Легкий морозец – всего-то градусов десять! – бодрил. Буран как по заказу прекратился, и сделалось удивительно тихо. Полной грудью вдохнув живительный морозный воздух, я огляделась: рождественская сказка, да и только!
В парке кипела ночная жизнь. Проходя мимо фонаря, я подняла голову, да так и застыла в немом восторге. Замедленно, как в кино, кружась и планируя, словно крохотные геликоптеры, опускались с неба изумительной красоты снежинки, идеальные в своей кристаллической законченности; ложась на мягкие снежные перины, они переливались в свете фонарей драгоценными самоцветами. Ко мне подошел Юрик, тоже посмотрел вверх и замер, зачарованный. Остальные, не столь впечатленные изысканной красотой падающего снега, фееричностью этого события не прониклись и с шутками и прибаутками направились к ледяной горке. Сугробы в парке намело порядочные, так что вкусить удовольствие от толкания девиц в сугробы, их визга и возмущенных воплей нашим парням довелось в полной мере. Насладившись созерцанием ледяного совершенства снежинок – похоже, Снежная Королева приберегла их на новогоднюю ночь специально – я потянула Юрика за рукав. Он очнулся от транса, и мы поспешили вслед удалявшейся компанией.
Катание с ледяных гор – стародавняя излюбленная забава сибиряков. Вокруг каждой горки настоящее столпотворение. Все катаются взапуски, словно в детстве, пихаясь и веселясь от души. В Новый год взрослые ненадолго становятся детьми, позволяя рождественскому волшебству разбудить в себе ребенка, способного искренне восхищаться мигающими огоньками гирлянд, спрятанных в еловых ветках, вкусом снятых с ёлки конфет и мандаринок; иными словами, в полной мере ощутить радость бытия – качество, которое с возрастом люди постепенно утрачивают. Наши парни подобрали поблизости несколько заледеневших картонок, на которых днем катались ребятишки, и мы в порядке очереди (все взрослые и дети стремились прокатиться), гуськом поднимались наверх, и с криками и смехом скатывались вниз по одному, по двое, всем гуртом, выбирались из кучи малой и снова лезли наверх. Горка была довольно высокой, ледяная дорожка длинной и хорошо залитой, так что скользить по ней сверху, набирая скорость, было отчаянно приятно. Главное, не потерять шапку, потом в этой толчее концов не сыщешь – запросто сопрут.
Вдоволь накатавшись и слегка охрипнув от собственных восторженных криков, мы, наконец, собрались под старой елью, ветви которой прогибались под тяжестью снега, и открыли шампанское. Не принимавшая участие в наших снежных забавах Таша все это время терпеливо носила за нами сумку с бутылкой и пластиковыми стаканчиками, так как не сообразила одеться должным образом. Пить шипучее вино на десятиградусном морозе под елкой – это что-то. Разумеется, кто-то из парней не удержался, дернул за ветку – и на нас обрушился целый сугроб снега. Девушки возмущенно заверещали, парни бесконечно радовались своей дурацкой выходке. Отряхнувшись от снега и высказав все, что мы про них думаем, отправились к аттракционам. Удивительно – посреди ночи аттракционы работали. Конечно, не все, только карусели и чертово колесо. Волшебство Новогодней ночи!.. Возле каруселей играла музыка, на них мигали цветные огни, люди толпились, чтобы только купить билет и оказаться в этой веселой круговерти. Возникла дилемма: карусель или чертово колесо? Большинством голосов выбрали колесо.
Я оказалась в одной кабинке с Юриком, Натали с Колей, Таша с Сержиком, Мишу подсадили к какому-то парню. Высота меня не нисколько не страшит, скорее, тонизирует, так что я в полной мере наслаждалась подъемом и ощущением полета. Кабинку колеса обозрения с помощью руля можно было вращать вокруг собственной оси, и я тихонько крутила его, озирая окрестности. Как хорошо-то!.. Медленно вознося тебя вверх, колесо с высоты птичьего полета позволяло увидеть сверкающий праздничными огнями город. Только Юрику, кажется, было не до красот. Я не сразу обратила внимание, что он сильно побледнел и сидит, вцепившись в поручни и не двигаясь. Боишься высоты? Спросила я. Нет, ответил он, – немного. Бедняга, подумала я, боится ужасно, но мужественно преодолевает страх. Это вызывало уважение. Почему-то меня высота никогда не пугала, гордиться тут нечем – врожденное качество.
Опустившись на землю, еще немного погуляли в парке и вернулись домой. Снова сели за стол, выпили, пытаясь поднять тонус, но, ни есть, ни пить, ни танцевать уже не хотелось – усталость давала о себе знать. Часов в пять стали расходиться. Сержик с Ташей проводили меня до дома и отправились дальше. Юрик маршевым шагом устремился к вокзалу, оттуда можно было первой электричкой уехать на другой берег Оби. Коля и Миша тоже распрощались и двинулись в сторону центра. Наступило первое января нового года.
Новогодние праздники всегда пролетали на удивление быстро; в восьмидесятые годы им отводилось только первое января, второго уже выходили на работу. Официально праздник заканчивался, неофициально – только начинался. Потому что 7 января по новому стилю мы отмечали православное Рождество, далее следовали святки, Старый Новый год 13 января и, наконец, Крещение.
Святки это совершенно особая страница женской жизни. Почти все молодые незамужние женщины в эти дни непременно гадали, да и теперь точно также гадают на женихов, используя карты, расплавленный воск, сооружая возле кровати колодец из веточек и произнося заговор, чтобы, значит, суженый пришел во сне к колодцу испить водицы. Не забыто и старинное гадание на зеркалах, которые ставятся друг против друга, а по обеим сторонам зажигаются восковые церковные свечи. В зеркале возникает бесконечный освещенный коридор, в который надо всматриваться не мигая, и если вдалеке появится нечто и начнет приближаться (это может быть суженый, какая-нибудь страшная рожа, или даже гроб), постараться рассмотреть видение и быстро опрокинуть зеркало, чтобы оно не вылезло в наш мир. А то ведь и придушить может. Гадать необходимо в полночь и в полном одиночестве. Я однажды попробовала, но едва в светящемся зеркальном коридоре наметилось какое-то движение – до смерти перепугалась и тотчас опустила зеркало. Страшно стало просто до жути. С тех пор я предпочитаю более щадящие нервы гадания. Можно, например, в один из святочных дней (разумеется, в полночь) зажечь церковную свечу и лить расплавленный воск в чашу с водой. Воск застывает, образуя в воде причудливые формы, ты вынимаешь затвердевшие восковые куски из воды и стараешься прочесть свое будущее, рассматривая застывшие восковые картинки и пытаясь их интерпретировать.
Рождественские святки упирались в Старый Новый год, который отмечался непременно с оттенком чертовщинки, все-таки 13-ое число. Затем начинались крещенские святки, и снова можно было ворожить вплоть до самого праздника Крещения 19 января. Водосвятие производилось только в церквях, купание в проруби на Крещение в восьмидесятые годы прошлого века еще смотрелась настоящей экзотикой. Общенародное окунание в прорубь стало входить в моду в 90-е годы, когда население в своем большинстве ощутило, что наступает полный кирдык. Впрочем, отдельных шустрых особей это не касалось: они быстро богатели и жили припеваючи, хотя, как правило, не очень долго.