Дождь, мелкий, слепой, пробарабанив до обеда по парящему духотой саду, ушёл за дальний лес. После обеда с холодным борщом со сметаной, окрошкой с редькой, расстегаями с лещом, уткой с гречневой кашей, холодцом с хреном, карпом в сметане, ватрушками с малиной, блинами с творогом и ещё кое-какой мелочью, Свету, откинувшуюся на высокую спинку стула, сладко разморило. Самую малость.
Её взгляд некоторое время блуждал по столу в поисках причины, по которой бы ей расхотелось спать. И упал на маман. Маман в своём кресле, во главе стола, клевала носом.
И Света самым решительным образом запретила себе сделать то же самое. Но солнце припекало. Даже под полотняным навесом в мелких васильках по жёлтому полю было душно. Гудели жирные августовские мухи. И Света воскликнула:
- Ах, какая жара!..
Детский заливистый смех прервал её. Это по дороге шли дачники Мямлины. Отец семейства Мямлин шествовал в широких светлых штанах, штиблетах на босу ногу, в расшитой крестиком по краю рубахе. Мокрое полотенце висело на шее. Рядом с ним мелко семенила госпожа Мямлина под зонтиком. Дети - мальчики семи и шести лет в панамах, с удочками и ведёрками.
"Как они шумны и восторженны", - подумала осуждающе Светлана, а вслух сказала:
- Мямлины с купальни идут.
Маман мирно спала, сложив руки на животе, издавая тоненький свистящий звук на выдохе. Голова её свесилась на грудь, чепец съехал на бок.
- Вы, как хотите, маман, - настырно отодвинула стул и встала Света, - а я пойду купаться.
Маман открыла глаза, пожевала губами и разморено ответила:
- Право, Света, душа моя, - она вздохнула, просыпаясь: - Ты не должна одна ходить в купальню. Там всегда полно охальников. Мало ли что им придёт в голову при виде молодой девушки, купающейся в одиночестве.
- Если дама прогуливается одна, это значит, всего лишь, маман, - Света возвысила многозначительно голос, - что эта дама вполне независима от глупых традиций и самостоятельна в суждениях!
- Ах! - скептически улыбнулась маман. - Да, я же забыла, именно это оно и означает. Глашка!
Глафира с багровым лицом от печного жара появилась из летней кухни.
- Собери нам всё в купальню, - приказала маман, - да! И сбитню налей.
- Дак, квас есть, - пожала плечами Глафира.
- Сбитню, говорю, - маман прищурилась на Глафиру,- слышишь, аль нет?
- Сбитню, так сбитню, - ответила равнодушно Глафира, и пошла в дом, ворча себе под нос, - что я, глухая, что ли? Кричат... Сами с утра приказали квасу в ледник поставить, я им и говорю, квасу, а оне мне - сбитню принеси, я же не глухая, а утром велели квасу...
- Глашшшка, розог прикажу всыпать! - рявкнула ей в спину маман. - Вот дура-то, прости хосподи, - маман проснулась уже окончательно.
Через самое большое полчаса Светлана пылила по улице в платье с декольте в рюшах и под розовым зонтом. За ней в шляпе с широкими полями плыла и отмахивалась от мух огромным шёлковым веером маман. Рядом с ней мела дорогу цветастой юбкой Глашка, тащившая корзину с полотенцами и сбитнем с ватрушками.
- Это так пошло, маман, - протянула Света, когда увидела любимый матушкин "бабушкин" веер, - сегодня таких не носят. В моде теперь костяные. У Нины Коровиной, к примеру, из слоновой кости, в резных завитушечках...
- Костяной, - хмыкнула маман, - вот и пусть Коровины костяным лицо корябают, а по мне, дак, лучше шёлкового и нет.
Спор их продолжался и теперь. Только Светлана удалилась на безопасное расстояние, шла степенно впереди и шипела на маман через губу за плечо:
- Вы, маман, совсем духу времени не чуете!
И тут же с улыбкой раскланялась с Лизаветой Петровной Незавитиной с дочерьми.
Незавитины, дачники из усадьбы через дорогу, тоже двигались в сторону пруда. Полковник Незавитин для жены, трёх дочерей и сына снимал усадьбу целиком. Сам наезжал в конце недели и потом монотонно раскачивался все выходные в кресле-качалке, на веранде с газетой. Там, за газетой, он иногда спал, иногда хохотал, тыча в страницу и крича: "Вот ведь сукины дети, что творят!" или кричал то же самое и вдруг в сердцах стукал свёрнутой в колбаску газетой по перилам веранды.
Сын их, Владимир, наезжал редко. Но сегодня Светлана видела младшего Незавитина в усадьбе, и сердце её сладко пропустило один удар. Кроме того, незатейливая интрига заплелась в её голове. Она вдруг решила отчего-то, что Владимир уже видел её непременно - ведь Света просила Степана для этого перевесить её гамак под груши, что у самого забора. И представляла, как её васильковое милое платье мелькает между его перекладинами. Незавитин младший, конечно же, видел её, видел... И придёт в купальни.
Она увлеклась своими мыслями и не расслышала, что ей сказала маман.
- Душа моя, тебе голову напекло, - громко протянула та, - а всё моды ваши. Глафира, подай Светланушке панаму!
В это самое время Незавитин младший поравнялся с маман. Его "здравствуйте" после маманового "подай Светланушке панаму" для Светланы было словно ушат холодной воды.
- Ах, маман, сами вы... - Она задохнулась от обиды и выпалила: - Носите свою панаму!
- Здрасьте, Светлана Андревна, - поравнялся с ней Незавитин младший и игриво хохотнул, обернувшись к маман: - Ну и жара сегодня, право, Христина Карловна. И вы тоже в купальни направляетесь?
Света растерянно поняла, что для её ответного здрасьте в его болтовне места не осталось. А маман рассыпалась горошком от удовольствия:
- И не говорите, господин Незавитин. Ха-ха-ха... Уж, и окрошки холодной едали, и свекольника с леднику, а всё равно зной такой, что нигде не укрыться. Вот я Светлане и говорю, как вы молодые можете - всё дома, да дома?! Ступай же, душа моя, на пруд, в купальни! А она мне - как же я, мама, одна пойду? Ах, Светланушка, солнце моё, чистое сердечко! Вот мне и пришлось по такому-то зною, в такую даль...
Светлана, слушая матушкину речь, от такой несправедливости готова была разрыдаться. Сейчас Незавитин младший, этот хлюст московский, возомнит себе там, что она клуша деревенская и не ходит даже в купальни одна, без мамаши!
А Незавитин, продолжая шагать в своих белых парусиновых туфлях рядом - это единственное, что видела от него Светлана из-под зонта, - охотно и громко отвечал:
- Но, Светлана Андревна, право, никто вам там урону не нанесёт, только одна приятность - тёплая вода и такая прохлада! Разве что, русалки. Так они лицам женского полу не опасны. Я вот вчера вечером ходил на пруд...
Он наклонился и заглядывал к Светлане под зонтик. Света подумала, что она теперь, должно быть, побагровела от зноя и обиды, и, решительно намереваясь скрыть следы этого, наклонила зонтик в сторону молодого человека, едва не воткнув острый деревянный кончик младшему Незавитину в глаз.
- Ой! - ойкнул Владимир, прищурившись.
- Ах! - смутилась Света, выглядывая на этот странный звук из-за зонтика.
Маман колыхалась от удовольствия, глядя на сконфуженные лица молодых людей.
- Ха-ха, это ничего, - издал короткий смешок не очень искренне Владимир, оставляя один глаз прикрытым, а потом открывая его и громко смеясь: - ничего-ничего, вот видите, мой глаз цел! Цел!
- Ах, право, - протянула Света, глядя в смеющиеся глаза молодого человека, улыбаясь и тая: - право слово, я так рада, что всё обошлось!
- Обошлось-обошлось, не сомневайтесь!
Незавитин младший помахал им рукой и отправился догонять своих. Ведь Лизавета Петровна уже оборачивалась два раза, старшая дочь Ляля - три, средняя, Мария - два, а младшая, вертушка Софи - пять раз.
Светлана была счастлива этим. Кроме того, ей удалось наколоть на зонтик самого городского щёголя Незавитина младшего. Нина лопнет от зависти, когда она ей расскажет всё в подробностях.
Дорога вилась жёлтой полосой к пруду, заросшему по правому берегу камышами. Пыль висела в горячем воздухе, и, казалось, даже скрипела на зубах. Ржаво-коричневый кобчик парил над путешественниками и иногда протяжно и пронзительно всхлипывал. Звенели кузнечики, и жирная зелёная саранча вдруг выпрыгивала в дорожную, перемолотую сотнями ног пыль.
Но вот почувствовалась близость воды. Запахло сыростью, мокрым деревом и разнотравьем. Две купальни, мужская и женская, виднелись у берега. Голоса, как рои в пчелиных ульях, гудели в них. Незавитины первыми достигли желанного рубежа, разделились на мужскую и женскую группы и степенно прошли в купальни.
Светлана ещё видела белую щегольскую рубашку Владимира, видела, как он начал расстёгивать её на груди... и вот Незавитин младший окончательно исчез за синим бортом. Она вздохнула и последовала за маман.
В купальне было сумрачно. От влажной духоты кожа сразу покрылась капельками пота. Блики воды играли на стенах и лицах. На лавках лежали одежды, мокрые и сухие полотенца, сидели две разморённые от зноя прислуги, ожидавшие хозяек. Слышался смех с пруда. Незавитины расположились в правом углу.
- Ну вот, я так и думала, - выдохнула шёпотом в спину матери Светлана, - наше место заняли эти городские.
- Ну, так что ж, - пропела маман громко, - место занято, так это же ничего. Разве ж нам жалко...
Села демонстративно в противоположный угол на лавку и принялась расстёгивать лиф платья. Глафира, взгромоздив корзину со сбитнем и полотенцами рядом, стала помогать хозяйке.
Света раздевалась сама и угрюмо поглядывала в сторону захватчиков. Незавитины разболокались шумно, роняя кружевные сорочки, пояски, подвязки, жеманно теребили пуговки и отворачивались от всех. Свете было смешно. Чего уж воротиться-то, ведь всё едино, чтобы в воду войти, придётся повернуться.
- А ты слышала о водяном? - вдруг громко прошептала младшей сестре тощая Ляля, её лопатки торчали, как сложенные куриные крылышки, на худой спине. - Говорят, здесь кругом, в стенах и полу, дырки и он в них подглядывает.
Младшая Софи взвизгнула и забралась на лавку с ногами. Она была уже в голубом купальном платье с отложным воротничком и панталонах.
- Я слышала только про русалок, - невозмутимо сказала Мария, она не отворачивалась и не пряталась, сидела в одной сорочке, распустив волосы по голым плечам и не торопилась переодеваться, - они хватают за ноги в воде.
- Совсем запугали Софи, перестаньте, - рассмеялась Лизавета Петровна, глядя на младшую, - пойдёмте купаться, дети. Мария, ты такая копуша! Догоняй же...
Незавитина старшая, костистая и высокая дама, не надела купального костюма, она была в свободного покроя платье в мелкий цветочек по белому полю с глухим воротничком, чулках и туфлях с ремешками, плотно охватывающими щиколотки. Приветливо оглянувшись на маман, она улыбнулась:
- Последний раз купалась на Водах, не думала, что буду купаться здесь, но нынче такая жара.
- Да, погоды нынче знойные стоят, дожди редкие и больше моросливые, - словоохотливо откликнулась маман, обращение богатой соседки льстило ей, и она продолжала: - сад сохнет, и виды на урожай яблок и репы плохие.
Маман позволила Глафире надеть на её большое белое и рыхлое тело просторный сарафан, чулки, поверх чулок - панталоны и кружевную накидку на плечи с завязкой под горлышко - от конфуза.
Две мамаши плюхнулись в воду почти одновременно, но по-разному. Костлявая и высокая Незавитина сошла медленно, держась за перила, долго стояла в воде, привыкая. Присела и поплыла, как-то незаметно перебирая руками и ногами. Христина же Карловна долго толклась позади жеманной дачницы и чертыхалась в душе, понимая, что не может никак обойти её, не толкнув ненароком на узкой лестнице. Но улучила момент, поскользнулась на последней ступеньке и плюхнулась, почти в один миг с собеседницей, обдав её веером брызг. В воде они разошлись чинно в разные стороны, рисуя на девственной зелёной глади пруда широкие борозды.