-- Всё, конечно, хорошо, - поглаживая подбородок, произнёс Росций. - Но как мы заманим германцев сюда?
-- Сами придут, - уверенно заявил Цезарь. - Ариовист не дурак. Он попытается отрезать нас от Весонтиона и наших путей снабжения. А на Весонтион здесь только одна дорога, та, по которой мы пришли. Он обойдёт нас и перекроет её. Не будем ему мешать.
Цезарь посмотрел на Публия Красса.
-- Тебя, Публий, я назначаю начальником конницы. Каждый из легатов примет под командование легион. Дивитиак, тебе отдаю вспомогательные когорты. Стрелков поручаю Кастику. Ты лучше знаком с этими местами и знаешь, где разместить их для большей пользы дела.
Как Цезарь и предполагал, Ариовист снялся с лагеря, совершил стремительный марш-бросок и встал в шести милях к северо-западу от римлян. На следующий день он вошёл в долину и закрыл дорогу на Весонтион. Цезарь пытался навязать ему бой и в течение нескольких дней выводил легионы в поле, но Ариовист от сражения отказывался. Конные стычки, которые завязывали между собой германцы и эдуи, ни одной из сторон успеха не приносили. Германские всадники действовали в соединении с лёгкой пехотой. Если эдуи начинали брать верх, то германцы быстро отходили под прикрытие пехоты. Если побеждали германцы, то с флангов на них обрушивались аллоброги и испанцы.
Тогда Цезарь пошёл на хитрость. Он выстроил легионы в три линии, обошёл германцев стороной и в шестистах шагах от их лагеря принялся возводить новые укрепления. Чтобы помешать ему, Ариовист направил против римлян шестнадцать тысяч лёгкой пехоты и всю кавалерию. Цезарь приказал первым двум линиям отражать натиск противника, а третьей продолжать работы. Закончив строительство, он оставил в новом лагере два легиона, а остальные отвёл в главный лагерь.
Теперь Ариовист оказался как бы зажатым в тиски, а Цезарь восстановил пути снабжения. Закрыв долину с двух сторон, он лишил германцев возможности маневрировать и взял их в осаду.
Ариовист предпринял попытку вырваться из окружения, атаковав малый лагерь римлян. Бой продолжался с полудня до позднего вечера и носил ожесточённый характер. Лишь после захода солнца, так ничего и не добившись, Ариовист отвёл войска назад, понеся значительные потери.
Утром следующего дня Цезарь вновь двинул легионы на германцев. Вспомогательные когорты он поставил на возвышенности перед малым лагерем с расчётом, что противник примет их за регулярные части, а тяжёлую пехоту повёл вперёд, словно намереваясь штурмовать лагерь. Ариовисту ничего не оставалось, как принять бой.
Германцы построились в одну линию по племенам, разместив кавалерию на флангах. Позади них стояли женщины и дети, чтобы своим присутствием вдохновить мужчин на подвиг.
Римляне начали сражение на правом фланге. Солдаты десятого и девятого легионов стремительно атаковали противника и в скоротечном бою разбили его. Пехота маркоманов и гарудов быстро выстроила фалангу, но легионеры образовали несколько клиньев и пробили её, обратив противника в бегство.
На левом фланге, где Ариовист поставил свои главные силы, дела римлян обстояли хуже. Пользуясь численным превосходством, германцы удлинили линию фронта, зашли легионерам с боку и ударили одновременно с двух сторон. Сквозь строй тяжёлой пехоты проходили легковооружённые воины и забрасывали римлян дротиками. Кавалерия свебов пыталась просочиться в тыл, но на её пути насмерть встали испанцы и аллоброги.
Легионы не выдержали натиска и начали пятиться. Положение складывалось угрожающее. Разбив левый фланг, германцы могли ударить по тылам всей армии и тогда уже ни что не спасло бы римлян от поражения. Цезарь, находившийся на правом фланге и увлечённый преследованием противника, не видел, что твориться слева от него.
Тогда Публий Красс взял инициативу в свои руки. Он в срочном порядке развернул третью резервную линию и направил её на помощь левому флангу. Одновременно он бросил в бой конницу эдуев, которая в яростном порыве смела германскую кавалерию и ударила по врагу с тыла. Подоспевшие к месту сражения когорты третьей линии довершили разгром.
Германцы бежали. Лишь небольшой части удалось добраться до Рейна, который протекал в пяти милях от поля боя, и переправиться на другой берег. Остальные были уничтожены, либо взяты в плен. Ариовист с сотней телохранителей ушёл от погони и спрятался в дремучих зарейнских лесах. Войска Насуя и Кимберия, прослышав о поражении свебов, повернули назад. По пути на них неожиданно напали убии и почти полностью истребили. Сам Ариовист вскоре был убит заговорщиками, и опасность нового вторжения германцев в Галлию отступила.
Покончив со свебами, Цезарь отвёл войска в Весонтион на зимние квартиры. В город, ставший на время средоточием римской власти, потянулись торговые караваны и послы от дальних и ближних племён с заверениями мира и дружбы. Успехи Цезаря в двух войнах, где были разбиты две ранее непобедимые армии, внушали галлам уважение и трепет. Казалось, что Галлия смирилась с присутствием римлян, и окончательное её подчинение власти Вечного города оставалось лишь вопросом времени. Но ещё в начале зимы поползли слухи, что наиболее могущественные племена Северной Галлии, готовятся к войне. Шпионы Цезаря сообщали, что белловаки, суессионы и нервии обмениваются между собой заложниками и договариваются о месте сбора единой армии. К ним примкнули племена, населяющие Белгику и часть племён, живущих вдоль Рейна.
Слухи подтверждались тем, что ни одно из племён Белгики не прислало в Весонтион своих послов. Это внушало опасения. Объединённая Галлия становилась угрозой не только присутствию римлян на её землях, но и самому Риму. Чтобы не допустить этого, Цезарь спешно набрал два новых легиона и в конце весны двинулся к границам Белгики.
Слёзы богов
1
Как только отзвенела весенняя капель, земля просохла, а реки вновь вошли в берега, к Братуспантию, главному городу белловаков, потянулись длинные вереницы обозов и колонны вооружённых людей. Шли не спеша, с частыми привалами, не утомляя ни себя, ни лошадей. Грозно стучали копыта боевых коней, звенело оружие, лились песни, смех. Драконоголовые карниксы неустанно оглашали окрестности громовой музыкой. Вся Белгика от Секваны до Рейна и от Матроны до солёных берегов Океана поднялась на войну с римлянами. В едином потоке шли племена менапиев, виромандуев, суессионов, нервиев. По пути к ним присоединялись конные отряды адуатуков, эбуронов, кондрусов, говоривших на страшной смеси галльского и германского языков. С севера продвигались дикие полчища моринов, калетов, велиокассов. В Итии высаживалась армия бриттов.
Сбор был назначен на начало лета, когда взойдут посевы и поднимется трава на лугах, но уже к середине мая вокруг Братуспантия выросли десятки палаточных городков, заполонив всю равнину и ближайшие холмы. Свободных мест не оставалось, а люди всё шли и шли. Каждый день у городских ворот появлялись новые штандарты и названия новых племён, пожелавших участвовать в этой войне, не сходили с уст: кеутроны, грудии, леваки, плеумоксии, гейдумны... Наконец, ближе к оговоренному сроку, поток начал иссякать. Последними прибыли кересы и пеманы, жившие дальше всех, у самого Рейна.
Никогда раньше белги не собирали столь огромной армии: ни в годы грозного нашествия кимвров и тевтонов, ни потом, во времена войн с Ариовистом. От осознания собственной силы и могущества они вели себя как победители: ещё до начала сражений подсчитывали добычу, презрительно называли римлян жалкими коротышками и день и ночь веселились.
Совсем иное настроение царило в городском доме старейшин, где вожди и предводители племён разрабатывали план предстоящей кампании. В просторном полусумрачном зале с наглухо задраенными окнами и дверями, что б не мешали злые духи, галлы решали свою судьбу. Громкие крики, отражаясь от сводчатого потолка, скатывались вниз плотными волнами и заставляли дрожать пламя костра, что горел в родовом очаге белловаков. Очаг по кругу был обложен священным полевым камнем, принесённым из страны карнутов. На каждом камне, приглядевшись, можно было различить один из таинственных символов стихий и времени, призывающих в помощь людям силы добра и оберегающие собрание от посягательств всё тех же злых духов.
Крики и споры не стихали с самого утра. Вожди никак не могли договориться, кто же из них лучший и кому будет доверено командование той армией, что собралась под стенами Братуспантия. Каждый считал себя или своего кандидата единственно достойным чести главнокомандующего, и никто не хотел отступать.
Основных кандидатов было четверо: Коррей от белловаков, Гальба от суессионов, Бодуогнат от нервиев и Амбиориг от союза восточных племён. Кандидатуру Амбиорига отклонили сразу. Если восточные племена и считали себя галлами, то вся остальная Галлия единодушно относила их к германцам. Ни для кого не секрет, говорили они, что те племена, что живут вдоль Рейна или недалеко от него, потомки переселившихся когда-то на эти земли германцев. Амбиориг скрипнул зубами и заявил, что в таком случае в роли верховного командующего видит лишь Гальбу. Если выберут другого, то эбуроны, кондрусы и пеманы сочтут себя униженными и вернуться домой. Вслед за ними уйдут и остальные восточные племена.
Это заявление вызвало новую бурю споров. Теперь уже нервии грозили уходом, а велиокассы и калеты потребовали назначить не одного главнокомандующего, а сразу трёх.
-- Гальба слишком стар, чтобы главенствовать над таким войском! - размахивая руками, кричал Вертикон. - Лишь Бодуогнат сможет удержать полки в своих руках!
-- Зато у Гальбы большой опыт в военных делах и дар полководца, - наскакивал на него Катуволк. - Когда два года назад нервии напали на торговые караваны суессионов, пришёл Гальба и разбил их. Только Гальба достоин встать над войском!
-- У Коррея ничуть не меньше побед!
-- Поставить на голосование! Пусть каждый выскажет свою волю!
И вдруг всё стихло. Вожди разом замолчали и почтительно склонили головы.
К пылающему очагу медленно вышел человек в длинных белых одеждах и в белом колпаке, надвинутом на глаза. Друид! Он протянул руки к огню и сделал несколько магических пассов. И пламя ожило! Оно взметнулось вверх, на короткий миг осветив прокопчённый потолок, и так же быстро успокоилось. Друид повернулся к вождям и сложил руки на груди, спрятав ладони в широких рукавах.
-- Человек отличается от бессловесной твари тем, что умеет думать, - тихо заговорил он. - Боги наделили людей этим качеством, чтобы выделить их из общей массы прочих существ и поставили над ними как лучшее своё творение. Чтобы подняться на самый верх, нашим душам приходиться пройти долгий путь перевоплощений, но только самые достойные становятся тем, кто они есть сейчас - человеком! - друид замолчал, и это молчание походило на затишье перед бурей. - В отношении вас боги явно поторопились! Кого я вижу перед собой? Малые дети, которые никак не могут решить, кому достанется новая игрушка! Вы готовы убивать друг друга, разрывать на части ради личной выгоды, в то время как всей Галлии угрожает великая опасность! Племена разбились на два лагеря! Эдуи со всеми силами выступили в поход против братьев своих белловаков! Треверы и секваны присоединились к ним! Амбарры, битуриги и нантуаты собирают войско! Легионы Цезаря спешат к границам Белгики! Так не пора ли опомниться и наконец-то вспомнить для чего мы тут собрались? Не пора ли выступить навстречу врагу и отогнать его прочь от наших городов? Будьте мудрее! Или ответственность за все беды, что могут случиться, ляжет на ваши плечи!
Ни один галл в здравом уме не станет спорить с друидом, даже если он вождь.
-- Назови имя, и мы все последуем твоему решению, - склонился перед жрецом Амбиориг.
Друид обвёл глазами лица вождей и остановился на князе суессионов.
-- Главным над армией вижу Гальбу!
2