- Так не осилишь? – повторила она.
- Да ладно, - ты досадливо махнул рукой, и тяжёлый халат, словно скат, стёк с плеч и ворсистыми волнами улёгся на пол.
- Ну не зря же я тебе столько плачу, - улыбнулась Рогозина. – Зато потом сходим в кино. М?
- На что?
- Да на что хочешь. При условии, что ты меня не опозоришь.
***
Но на следующий день планы неожиданно для вас поменялись. Вернее, неожиданно для тебя, Рогозина, судя по всему, была вполне готова к такому повороту. По крайней мере, в семь утра она, полностью собранная и безукоризненная, разбудила тебя, сказала, что экскурсия и прочие мероприятия дня откладываются, велела проводить время на своё усмотрение и не ждать её раньше вечера. Какое-то экстренное совещание высшего офицерского состава МВД.
Ты убил день в давно желанной спячке, пообедал в ресторане, снова улёгся и под вечные питерские сумерки продремал до самого вечера. Проснулся абсолютно бодрым, совершенно не представляя, чем теперь будешь заниматься всю ночь. По поводу грядущего доклада ты не переживал: если бы всё было серьёзно, Рогозина оповестила бы тебя давным-давно. На тот случай (вероятностью один к тысяче), если Галина Николаевна сама не сообщит заготовленную тему, ты перебрал в голове несколько идеек, вполне определился с необходимым и решил, что поездки до места вполне хватит на сочинение пристойного рассказа. Всё-таки ежедневная, да ещё и достаточно неординарная практика, - великое дело.
Итак, делать было решительно нечего. Разве что - ждать.
***
Большие часы в холле давно отстучали одиннадцать, а Рогозиной всё не было. Ты начинал серьёзно волноваться. Пытаясь заглушить беспокойство, взялся за Брауна, но и он отвлёк ненадолго. Уже через полчаса ты бросил книгу и нервно замаячил вдоль окна. Ну где её носит, чёрт возьми?! Могла бы хоть предупредить! Или не отключать телефон, по крайней мере…
Снова упал в кресло, взвесил на ладони «Инферно», зажмурился. Проморгался, поджав колени, забрался в замшевые объятья, как в скорлупу, зарылся в плед. Послушал тишину. Вынырнул, опять замелькал по маршруту дверь-окно. Унёс плед в спальню.
Что за бред! Почему ты должен за неё беспокоиться? Она взрослая женщина, никогда прежде ты не задумывался, как, с кем и где она проводит вечера (или ночи…), никогда прежде не волновался. Может быть, оттого, что не был рядом в такое время?..
Ты младше, ты подчинённый, это она должна о тебе беспокоиться, а не наоборот…
Около двенадцати ты бросил бесполезные самоувещевания, уселся на пол и, выставив перед собой электронный будильник с крупными салатовыми цифрами, принялся дожидаться часа ночи. В час закрывается метро, значит, это крайний срок, когда она может вернуться. Тот факт, что с затянувшегося за полночь МВДшного совещания Рогозиной вряд ли позволят добираться до отеля подземкой, ты как-то упустил.
Тревога окончательно вспорола твоё терпение в 00:27. Салатовые чёрточки послушно и предсказуемо сложились в восьмёрку, а ты, будто того и ждал, вскочил и, на ходу натягивая куртку, рванул к двери.
Точно в тот миг, когда ты клал ладонь на тёплую полированную ручку, дверь распахнулась, и Рогозина, в форме, при полном параде, едва фокусируя взгляд, перешагнула порог и практически рухнула внутрь, метя то ли в кресло, а то ли в тебя.
Несмотря на далеко не полные тридцать, ты повидал немало, - сказывались бурная юность и молодость, да и подступающая зрелость была богата на приключения. Помнится, когда Рогозина самолично, в торжественной обстановке, под аккомпанемент звука выбитой пробки вносила в архив тысячное дело ФЭС, ты подумал, что тебя вообще-то уже сложно чем-либо удивить. Извращённые интриги, дикие мотивы, сумасбродные характеры и завинченные схемы – всё это явно перестало быть тем, что могло поразить или хоть как-то расшевелить обывательское любопытство. Ты был уверен: тому, кто решил бы отыскать новое для тебя впечатление, пришлось бы основательно потрудиться, вероятнее всего, безуспешно… Однако в своих размышлениях ты непростительно простодыро позабыл об одном человеке.
Чтобы вогнать тебя в полнейший и беспрецедентный ступор, Галине Николаевне понадобилось всего три секунды.
***
- Мда… - без всякой интонации выдала полковник, добравшись наконец до кресла. – Скоро рассвет…
Плохо соображая, ты трясущимися руками пытался поднять её сумку, брошенную у дверей.
- Выхода нет…
Неужели она что-то курила?.. Спрашивать было страшно. Кажется, она тебя даже не узнавала.
- Ключпа-ве-рни-и па-ле-те-ли…
Бредит. Вытряхивая из карманов рюкзака всякую мелочевку, ты искал мобильник, судорожно размышляя, кому звонить первым: Антоновой, Круглову или её отцу.
- Ключ поверни…
Ты старался не оглядываться на кресло. Сейчас, ты наберёшь номер, и тебя проинструктируют, что делать с неадекватной Рогозиной, которая, кажется, не на шутку перебрала… Господи, пожалуйста, пусть на свете есть человек, способный дать такие инструкции, и пусть он окажется в твоём списке контактов!..
- Ключ поверни!
Вот уж не думал, что полковник слушает «Сплин»…
- Ива-ан! Ключ! Дверь закрой!
Не выдержав, ты всё-таки обернулся. Рогозина, обмякнув в кресле, смотрела на тебя из-под полуприкрытых век. Локти на подлокотниках, пальцы сложены неверным подрагивающим домиком.
Нет, вроде бы узнаёт. Может, не всё так плохо… Щёлкнул замком и, всё равно избегая смотреть на неё, принялся жать на кнопки.
- Мда… - снова невыразительно произнесла Рогозина. И ты наконец отважился на героический и совершенно абсурдный вопрос.
- Галина Николаевна… вы… пьяны? – От нелепости свело скулы.
- Приходится, - как-то совсем неязвительно вздохнула она, роняя руки на колени. – Спасай меня. Оранжевые… таблетки. В сумке… И… ик… воды.
***
Таблетки оказались хорошие. Действительно хорошие – уже через двадцать минут, сбросив пиджак, почти в той же позе, что и ты часом ранее, Рогозина сидела в кресле и вполне трезво хмурилась.
- Вот тебе и субординация, - пасмурно пробормотала она, отпивая неумело и наспех сваренный тобой кофе. – Вот поэтому я ненавижу эти сборища…
Ты сидел на полу напротив, по-турецки скрестив ноги и закусив губу. В голове вертелась сумасшедшая мешанина сплиновских песен.
Было тихо, только фырчала так и не выключенная кофемашина, которая на самом деле оказалась кофеваркой. Оба молчали. Тебе не хотелось говорить из неловкости, из странного чувства, будто ты подсматриваешь за ней. А Рогозиной, обеими руками растиравшей виски, лишние звуки, кажется, попросту мешали. Наконец ты не выдержал и поднялся на ноги:
- Галина Николаевна, я могу…
- Что? – довольно резко прервала полковник. – Что можешь? Пойти шататься где-нибудь на ночь глядя, чтобы меня не видеть?
Первая половина фразы дословно совпадала с твоими мыслями. Но окончание было другое:
- Нет. Чтобы… наверное, вы хотите остаться одна.
- Боже мой, - в изнеможении вздохнула Рогозина, снова откидываясь на спинку кресла. – Боже мой… Ладно. Ладно, проехали. Никто никуда не идёт, со мной всё в порядке…
Она посмотрела на тебя, стянула с полки ещё один халат, прикрыла ноги. Ты молча прошёл в свою спальню и принёс ей плед.
- Ты, наверное, ждёшь объяснений. Да?
Да, именно этого ты и ждал. Но никогда бы не отважился спросить. Видимо, она читала по твоему взгляду – то ли усмехнулась, то ли застонала, поплотнее кутаясь в плед.
- Понимаешь, есть у нашего высокого начальства одна весёлая игра… Догадываешься, какая? Конечно, в это трудно верить. Без пьянок никуда, но вообще-то для этого существуют корпоративы. – Она криво улыбнулась. – А тут – другая история. После совещания, за удачное решение вопросов, за всех пойманных преступников, за быстрых зайчиков-оперативников…
- Как-как?.. За быстрых зайчиков?
Игнорируя вопрос, Рогозина продолжала:
- А у меня, к тому же, много доброжелателей. – Досадливо поморщилась, глотнула ещё кофе. – И эта вечная присказка: «Галина Николаевна, давайте-давайте, за вашу ФЭС!» Тьфу!
- И… что?
- Ну что как маленький? Думаешь, дел нараскрывали, злодеев допросили-пересадили, и всё, уже за это нас шикарно финансируют? Если бы так… Боюсь, Вань, если бы ФЭС значилась только на госбалансе, ты не менял бы наушники раз в неделю…
- И из-за денег.. ну, из-за финансирования… вы с ними пьёте?
- Я много что делаю из-за нашего финансирования и нашей репутации, - резко ответила Рогозина, налегая на слово «наш». – И с тобой этого обсуждать не собираюсь. Закрыли тему!
- Галина Николаевна… А может, мне надо было с вами?..
- Ага, - хмыкнула она, но уже не так досадливо-сердито. – Мне хватило пару лет назад с Николаем Петровичем съездить. Типа заместитель ,и прочее. Больше не хочу.
Воображение, не спрашивая тебя, мгновенно нарисовало Круглова, и ты едва не фыркнул в голос, хотя ничего смешного тут не было.
- Закрыли тему! - глядя на твоё веселье, прикрикнула Рогозина. – Иван! Прекрати!
Но через минуту вы смеялись оба. Смеялись, прекрасно понимая, что это лишь попытка сгладить неловкость и недоумение. Но позже, ужё лёжа в постели, ты чувствовал, что осадок если не растворился, то хотя бы стал не таким едким.
========== И что это такое?.. ==========
Ты был удивлён и раздосадован одновременно. Доклад, который, не спросив, навязала тебе Рогозина, откладывался, в результате вы получали ещё один свободный день и бонус – два пригласительных на какое-то светское мероприятие от МинОбра.
- Это входило в программу нашей командировки? – кисло поинтересовался ты.
- А как же, - ответила Рогозина, пряча два ламинированных бордовых прямоугольника в сумку. – А как же…
- И что это хотя бы будет?
Полковник пожала плечами:
- Наверное, концерт. Фуршет после… Нет-нет, - быстро сказала она, заметив выражение твоего лица. – Нет, не как вчера, не переживай.
***
Ближе в полудню Рогозина озаботилась твоим внешним видом. Разложила на креслах и диване приобретённые шмотки, придирчиво оглядела твою шевелюру.
- Будем стричь, - наконец тяжело изрекла она.
- Нет, -совершенно категорично ответил ты. –Я сбегу.
- Куда?
- В ФЭС, - сболтнул ты и тут же прикусил язык, вспомнив, кто там правит бал.
-Ладно, брось, - вдруг махнула рукой Рогозина. – Уж какой есть… У нас всё равно репутация очаровательных безумцев.
- ?
- Брось, - повторила она и, не вдаваясь в объяснения, скрылась в своей комнате. Но буквально через минуту в прихожей зазвенел телефон, и Галина Николаевна быстро, если не сказать – суетливо подняла трубку.
- Галина Рогозина.
Ты так привык слышать её стандартное «полковник Рогозина» при обращении к телефонному собеседнику, что, не услышав звания, растерялся. Судя по её лицу, ей сообщили не самые приятные, но и не худшие сведения. Закончив разговор, она глянула на тебя и как-то странно улыбнулась:
- Ну вот, выходит, не зря мы не купили тебе смокинг.
- А что?
- И вечернее платье я с собой тоже взяла бы напрасно… - не реагируя на твою реплику, задумчиво произнесла полковник.
- В чём дело, Галина Николаевна?
- Да что ты так переживаешь? – рассмеялась она. Подошла ближе, похлопала по плечу. – Всё включено, Вань. Наряды прибудут в номер.
***
Пока ты рассматривал и ощупывал пиджак из плотной и явно дорогой ткани, Рогозина разговаривала с кем-то в коридоре. Твой «вечерний комплект» принесли раньше, и она вдоволь повеселилась, глядя, как ты борешься с торчащей из брюк рубашкой. После совета пригладить волосы мокрой расчёской ты зыркнул на неё и злорадно буркнул:
- Ничего, вот я посмотрю, что вам принесут…
- А ты за меня не переживай. На мне всё сидит идеально.
- Никогда в вас не сомневался!
В ответ она только усмехнулась. Позже, когда в дверь постучали, и служащая передала ей длинный чёрный кофр, Рогозина велела:
- Иди погуляй. Осмотри отель. А то уедем, а ты тут так и не набедокуришь.
- А если не пойду? Если не хочу? – нахально спросил ты. – Если я тоже хочу давать вам советы по поводу того, как правильно застёгивать носки?
Она нахмурилась. Ты почувствовал, что, кажется, перегибаешь палку. И всё-таки это нечестно. Она так может подтрунивать над тобой, а ты ей и слова не скажи! Скажите, пожалуйста, какая цаца!..
Поперхнувшись своей мысленной наглостью, ты выдавил:
- Всё. Мотаю, - и рванул к выходу. Закрывая дверь, ты успел заметить, как она достала из кофра что-то сиреневое и длинное.
Побродив по роскошным коридорам и холлам минут двадцать, ты решил, что пора возвращаться. По крайней мере, времени, чтобы надеть платье (или что там было сиреневым и длинным), ты ей дал предостаточно.
Постучал в дверь. Отчего-то замёрзли руки. И ты внезапно понял, что волнуешься.
- Галина Николаевна… можно?..
- Заходи, - донеслось из номера. Ты вошёл – и вместо преобразившейся Золушки, Снежной Королевы, писаной красавицы или, на худой конец, просто полковника в платье, увидел обыкновенную Рогозину всё в том же льняном домашнем костюме, что она была вчера.
- Мне не подошло, - ответила она на твой мутный взгляд и расхохоталась. – Так что зря ты во мне не сомневался.
***
В Питере ты был давно, очень давно, поэтому название улицы, куда вы направлялись, не говорило ровным счётом ничего. И тем не менее поездка по мокрому, слепящему, переливающемуся фонарями городу доставила тебе настоящее удовольствие.
Зал для приёмов тоже оказался довольно приятной неожиданностью. Вместо пафосного паркета, люстр и портьер в пол, которые рисовались в голове, вы попали в не слишком-то и большое помещение, даже уютное, ты бы сказал. Подобие сцены – возвышение, обозначенное несколькими светильниками, - кресла, расположенные двумя полукругами, квадратные столики с закусками.
Ты недоумённо и немного растерянно оглядываешься на Рогозину, словно ища поддержки. Всё-таки светские вечеринки – не то место, где ты чувствуешь себя, как рыба в воде. Хотя она тоже напряжена, кажется, даже скована. И тем не менее сжимает твою руку и ободряюще улыбается. Но тут же улыбается другим гостям – по-видимому, все здесь её давние знакомые. Здороваются с ней, здоровается она. Пожимает руки, перекидывается фразами, кивает. Принимает комплименты.
И вдруг ты смотришь на неё совершенно по-иному, другими глазами. Видишь не свою начальницу, не человека, к которому ты привык и которого, без преувеличения, любишь, и даже не ту Галину Николаевну, которая бывает чуть мягче по вечерам, за чашкой какао в буфете. Ты видишь какую-то другую женщину, незнакомую тебе, высокую, всё-таки в длинном сиреневом – идеально сидящем! – платье. Она и ведёт себя незнакомо. Движется, разговаривает, смеётся. Тянет тебя за руку, крепко сжимает, выводит в ярко освещённый центр:
- Иван Тихонов, мой сотрудник, глава компьютерного…
- Вряд ли Ваню надо представлять, - прерывает кто-то из задних рядов.- Мы все наслышаны о нём немало. К тому же – по обе стороны закона.
Раздаются смешки, ты тоже улыбаешься, надеясь, что улыбка вышла не совсем робкой. Тебе не нравится, как тебя здесь принимают. Вернее – за кого принимают. За мальчишку? За Иванушку-умнячка, смешного и забавного? На память приходит выражение Рогозиной «очаровательные безумцы». Так вот что это значит?
Она чувствует себя неуверенно, и ты вслед за ней. Будто теряешь почву под ногами. Чтобы отвлечься, отходишь к дальним креслам и берёшь со стола стакан с чем-то рыжим и вишенкой. Кто-то подходит к тебе, расспрашивает о грядущей конференции, интересуется темой твоего доклада. Ты ищешь глазами Рогозину, не находишь. Приходится импровизировать. Потягивая солоноватый напиток, на ходу плетёшь тезисы, приукрашая одну из недавних экспертиз. Кажется, твой рассказ заинтересовывает слушателей, вокруг вас начинают кучковаться и остальные. Позволяешь себе немного превосходства во взгляде и продолжаешь, уже более уверенно и свободно. Наконец ловишь в толпе тревожный взгляд Галины Николаевны и понимаешь: что-то не так. Оборвав фразу на полуслове, пробиваешься к ней.