***
Полная женщина средних лет возилась у газовой плиты. На сковородке шипело растекающееся подсолнечное масло. Густые черные волосы её были аккуратно собраны под цветастый платок, зеленое платье облегало пухлое тело, бесцеремонно выставляя все складки пышной плоти. Когда-то, возможно, это платье было ей впору, но теперь она из него, как говорится, выросла, или, точнее, выползла. Низким немного хриплым голосом женщина строго спрашивала мужа, сидевшего за столом тут же, в комнате:
- Говорила я тебе, зачем ты связался с этим Васькой? Не рассчитается он с тобой! Он же бывший зэк! Ради денег такой любого закопает в лесу, смотри, и тебя тоже!
- Не каркай, Аля! С ума сошла? - сиплым голосом проворчал тощий мужик, для убедительности вытянув вперед челюсть и выставив жилистую руку с поднятым вверх пальцем. - Вася - коммерсант, деньги у него водятся. Запла-атит, никуды ему не деться!
- Когда он должен был рассчитаться, а? Ещё на прошлой неделе работу закончили, и чо теперь?..
- Чо-чо ... Заладила... Ни-чо! Обещал, стало быть, даст. Обождать надо маленько.
- Ага, ищи дурака, даст... Догонит ещё поддаст! Хоть бы аванс взял, ишо в июне-то... Скоро август, детям в школу пора, на зиму им пальтишко и обувку прикупить надо. Растут, детки-то... Думала, на базар в город съезжу в эти выходные, а тут ... ни базара, ни хрена... Моя-то получка на еду вся уходит, знаешь поди!.. Лучше вон, шёл бы в лесхоз, им сейчас нужны егеря. Полно городских браконьеров носятся тут, по лесам.
- Вот эти точно "закопают", и глазом не моргнут, если встанешь на их пути. А сколько твои егеря получают? Еле концы с концами сводят. А денег за шабашку у Васьки не то што на пальто детям, а на шубки и ботиночки хватит... и еще останется...
- Так иди и возьми... за шабашку-то! Сидишь?.. Эээх, дубина, ты Толька, ду-би-на! - Аля досадно махнула рукой.
- А ты, лучше меня не нервируй! Они и так у меня на пределе, нервы-то! - муж привстал и сжал кулак. - Лучше следи за языком-то своим, раскудахталась... Курица!
- Ах так?!.. Курица, значит? А ты чо, петух что ли? Так иди, попетушись перед Васькой... - Аля сердито уперла руки в широкие бока. Она смело шагнула в сторону мужа, чувствуя за собой правду. Толик робко переступил с ноги на ногу и понуро плюхнулся на стул. Аля вспыхнула:
- Ты чо, опять уселся? Иди давай к Ваське, топай ... - и, задумав спровоцировать мужа, въедливым голосом с издевкой ввернула: - ША-РА-МЫ-ГА! *
- Ыы-аа, - зарычал Толик. Мерзкий тон Али и ненавистное с детства слово, которым бичевала его мама, и, о котором прекрасно знала жена, перелили чашу терпения. Толя вскочил... открыл было рот, но не найдя слов закрыл... снял куртку с гвоздя возле входа, саданул ногой по двери и, выходя в сени, выкрикнул:
- Ну, и пойду...
Жаркий июльский воздух придушил его легкие. В прохладе деревянного дома казалось будто на улице наступил вечерний холодок, но на самом деле было не так. Толик закинул ненужную куртку на плечи и нерешительно шагнул. Однако, с каждым шагом его походка становилась тверже. "Ааа, катись-ка все к чёрту, - Толик широко замахал руками и взял уверенный курс. - Пойду-ка я к Ваське, небось, завалялось у него чего-нибудь..."
- Ну-ну, иди... - буркнула в это время дома жена себе под нос.
"Как бы не напился с дуру-то...", - подумала с досадой Аля, отсутствующим взглядом налила на сковородку светло-желтую жидкую массу и стала проворно двигать вилкой, протыкая и переворачивая поспевающие оладьи. В комнате вкусно запахло печеным.
Жили они в небольшом, затерявшемся среди Алтайских гор и лесов, селе с тюркским названием Сентелек, возле одноименной горной речки. Однако, в деревне с таким названием осталось всего несколько тюркских семей из алтайцев и татар, основное же население было русское. Все, конечно, общались на русском, а дети обучались в русских школах. Труднопроизносимые тюркские имена естественным образом переиначивались на более привычные. Поэтому, отец семейства Туруш стал Толей, мать Алтына - Алей. Трое детей тоже получили обиходные варианты: пятнадцатилетний Белек - Бека, одиннадцатилетний Карабаш - Коля, и младшая шестилетняя дочь Сютчи - Света.
Туруш был из рода найман, входящий в состав большого рода куманды. Его соплеменники населяли несколько районов края поблизости, и все были из того же рода, то есть считались ему близкой родней. На какие-нибудь большие мероприятия сородичи приглашали и его с женой, но постоянную связь с ними Туруш не поддерживал. Куда близкими для него и его семьи стали русские односельчане, русское имя стало более родным, а русский язык - роднее алтайского.
Толик, как и многие в деревне, хорошо владел плотницким инструментом и слыл умельцем. Только две слабости мужика мешали выправиться и стать зажиточным сельчанином: он любил выпить, а после выпивки затевать драку. По этим двум причинам наш герой часто оказывался под временным содержанием в милицейском участке.
Однако, в трезвом состоянии Толька был сдержан и всегда находил заработок, которого на жизнь с женой и тремя детьми вполне хватало, тем более Аля работала в лесхозном питомнике.
Вот и в этот раз Толька с другом, Петькой-печником, и ещё двумя молодыми ребята с села построили на заимке у Васи коровник с небольшим домиком. Нанявший их, Вася, в прошлом боксер и известный хулиган, жил в городе и был осужден за разбой. После тюрьмы он вернулся в родное село, довольно быстро "поднялся": купил небольшой грузовичок-автолавку, открыл магазин во дворе дома, наполнил продуктами, рядами выставил большой ассортимент бутылок с крепкими и не очень напитками. Привозил из города необходимые для хозяйства товары под заказы сельчан. В общем, торговля у него шла бойкая.
Шли в деревне разговоры, что Васька мол крутит деньги с воровского "общака" и каждый месяц отстегивает "грев". В подтверждение к слухам, люди видели, как к нему приезжали на джипах крепкие парни в спортивной одежде. Долго они не задерживались, заходили в дом, а спустя часок-другой быстро удалялись на резвых машинах. Только глубокие следы от широких протекторов импортных шин оставались как память о таинственных посетителях.
Конечно, Аля жаждала, чтобы Толя скорее забрал деньги у Васи, но при этом в её душе затаилось беспокойство. В жестких серых глазах бывшего зэка чувствовалась скрытая угроза. Жители с опаской поглядывали на Васю и сторонились. Она предупреждала мужа, чтоб не связывался, но разве его удержишь...
"Зря я его накрутила-то, чёрт дернул. Лучше бы завтра сама сходила... Как бы чего не вышло...", - подумала жена, накрывая на стол еду детям.
Ночью Толя домой не вернулся. "Вроде, все тихо-спокойно... никто не звонил... участковый тоже... Опять что-ль в загул ударился?!. Ух я ему... устрою... пусть объявится тока!", - Аля начала нервно греметь посудой.
В обед она узнала у детей по телефону, что мужа все ещё нет. От растущего беспокойства кольнуло в сердце, присев на стул Аля решила: "Надо бы попить водички и уйти пораньше". Вернувшись домой она отправила старшего сына, Беку, на поиски. Тот выгнал велик со двора и мигом умчался.
Сын вернулся через несколько часов с недобрыми вестями:
- Папа пропал!.. В деревне говорят, что вчера они с другом Петькой-печником выпили, а потом пошли к Ваське в магазин. Папка начал с ним ругаться, а потом схватил его за грудки и взял на калган**. А Васька-коммерсант вырубил отца одним ударом. А друг папин, Петька, драпанул... Папка очнулся и решил уйти, но уходя пообещал магазин и дом заодно сжечь. А Васька ответил, что убьет его. С тех пор папку никто не видел... - глаза мальчика выражали растерянность и испуг.
Душу подростка терзала внутренняя обида: "Почему папин друг детства, дядя Петя, дал дёру?.. Папа же сам говорил, что они были горой друг за друга?.."
Аля, пытаясь осознать сказанное, села на стул и несколько минут молчала. Вообразила она, что Толя пошёл ночью к Васе с канистрой бензина, а тот с дружками подкараулил его, вывез в лес и убил. Затем губы её скривились, и сильным певучим голосом женщина запричитала:
- Уж уби-ил он, окаянны-ый, маво муженькаа! Уж поприба-авил он да мне-ка горюшкаа!..
Ой, растили мы детей тру-уда-ами, ой, да осталися типерь они сиро-отами-и...
Аля причитала так, как слышала много раз в родном селе и невольно училась этому всю жизнь, и получалось у неё совсем так же, как было принято у местных русских женщин из кержаков***.
Вечер и часть ночи Аля была безутешна и продолжала оплакивать без вести пропавшего мужа. Надеялась, что все же объявится её Толя, что не так все плохо, как она представила. Однако, муж не объявлялся. Хотела было Аля пойти на разборки к Васе, но подумав, решила поступить по-другому. Наутро, собравшись с мыслями, села она писать заявление в милицию. Накатала целых три страницы, подробно, со всеми подозрениями и обвинениями в адрес бывшего зэка, а ныне преступного типа и потенциального убийцу - Васи-коммерсанта, и отнесла в участок.
Строгий и угрюмый сельский участковый милиционер, Степан, за принципиальность прозванный кем-то из стариков Сталиным, сидел за столом в своем кабинете. Он вскользь прочитал заявление, поморщился и попросил переписать, оставив только смыл. Но Аля категорически отказалась.
- Давай мне свои порядки здесь не устраивай! Ты имеешь представление куда пришла, а?! - рявкнул пожилой уже капитан. - Пиши, как я скажу или катись... к кузькиной матери!
Аля вылупила испуганные глаза, прижалась к стулу и с трудом выдавила:
- Ну, ладно.
Сталин сухо и четко продиктовал заявление, которое уместилось в полстраницы. Сделал запись в журнале и приступил к официальному расследованию. Опрос очевидцев вчерашнего инцидента к каким-либо обнадеживающим уликам не привёл. После злополучного вечера Толя будто исчез, из магазина Васи он ушел своими ногами в темную ночь и безвозвратно.
Собрав показания очевидцев в папку, участковый отвез дело в районный центр Чарышское, передал начальству и стал ждать, когда пришлют следователя.
Через день появился молодой следователь, улыбчивый лейтенант Сивицкий. Покрутился день, формально опросил свидетелей и потерпевших: Алю, и старшего сына, Беку. Отдельно допросил Васю. У того было железное алиби: он всю ночь работал в магазине и это подтверждали несколько свидетелей. Ничего нового не обнаружив, следователь вечером уехал. "Как-то между прочим он тут все расследовал?.. Чего они молокососа отправили-то, не нашли штоль поопытней кого?.. Надо бы при случае пожаловаться ихнему начальству..." - пришла в голову Але еще одна неоригинальная идея.