Обратившись к нему жена, осторожно спросила:
– Может ты пойдешь в магазин, купишь что-нибудь для Эммы.
Муж удивился.
– Я? – на его теле пробежали мурашки. – да ни за что на свете, я что идиот?
Жена тотчас сказала:
– Ты не идиот Петр. Просто если Эмма сегодня не поест, у нее закончится молоко, а она кормящая, не забывай об этом Петр.
– Прасковья, я знаю лучше тебя, что наша дочь беременна.
– И?
Петр внимательно посмотрел на Прасковью. И увидев в ее взгляде непоколебимое решение выпроводить его из дома, он сказал:
– Ты давно хочешь жить одна. Наши политические взгляды не совпадают, ты стала коммунисткой.
Прасковья подтвердила:
– Совершенно верно.
– Но разве коммунисты не атеисты? Они не верят ни в бога ни в черта.
– Это так. – согласилась Прасковья. – мы не верим ни во что. Есть только товарищ Сталин, и товарищ Ленин.
– И больше никого?
Прасковья заявила однозначно.
– Никого.
Петр невзначай предложил:
– Тогда может тебе сходить в магазин, заодно и корову подоишь!?
Прасковья усмехнулась.
– Еще чего? Ты муженек больше ничего не желаешь?
В это время сидящая за столом, и наблюдавшая очередную брань своих родителей, Эмма небрежно бросила:
– Да хватит пугать друг друга ведьмой из чащи леса. Вот я тоже не верю. Все это байки, байки и есть.
Прасковья запротестовала.
– Это не байки! Эта быль.
Дочь усмехнулась.
– Разве? – в ее тоне можно было уловить оттенок усмешки. – это только страшилки которыми пугают детей, не больше. И я не верю в это все. Так и знайте.
В это мгновение в дверь постучали. Все присутствующие находящиеся в доме вздрогнули. Они посмотрели на входную дверь, и непонятный, жуткий страх овладел всеми ими. Они готовы были сейчас убежать, убежать прочь из этого дома. К чертовой матери, подальше отсюда, куда глаза глядят.
К входной двери подошла Прасковья, она страшилась того, что сейчас было за этой дверью. Того, кто к ним стучался? И кто бы это ни был, он был настойчив. Скверный, противный чей-то голос кричал.
– Откройте черт Вас побери.
Прасковья осторожно спросила:
– Кто там?
– НКВД. Это дом Руких?
– Да.
– А Эмма Руких здесь проживает?
– Да.
– Откройте, у нас к ней есть вопросы.
Прасковья открыла дверь. Ввалившись в дом двое мужчин в форме, и наследив тотчас повсюду, где только было можно, один из них подошел к сидящей за столом девочки.
– Вы Эмма Петровна Руких?
Не понимающая в чем дело Эмма торопливо, заикаясь сказала:
– Да, это я.
– Вы арестованы.
Прасковея, услышав от них словно приговор. Ей стало плохо, и она упала.
Человек в форме бросил на Прасковью презрительный взгляд, и удар в Эмму в лицо, плюнул.
– Так пойдешь или помочь?
– Эй! – воскликнул Петр. – что Вы себе позволяете?
Но в тот же миг, он получил от какого-то человека кулаком в живот.
– Заткнись. – бросил он. – или тоже желаешь прогуляться? – он посмотрел на Эмму. – что сидишь или тебе особое приглашение надо? Он подошел к ней и ударив ее в кровь по глазу, сказал. – так пойдет сука.
На втором этаже заплакал младенец. Услышав его плач, человек в форме спросил:
– Кто эта?
Эмма в бессознательном состоянии простонала.
– Мой ребенок.
– Эй, капитан Зверев, принесите этого Выродка. – он посмотрел пристально на Эмму, жестоко улыбнулся, и сказал. – посмотрим, что за чудо ты нагуляла, шлюха. – он ударил ее снова по лицу. И взяв ее подбородок в свою мощную руку. Повернул ее лицо к своему и с оскалив свою улыбку спросил. – чего же тебе советские мужички плохи? Шлюха!
Со второго этажа спустился капитан Зверев. В руках у него лежал кулек. Он подошел к начальнику и показал его ему.
– Что ж. – сказал начальник, посмотрев на младенца. – дети не отвечают за своих родителей. – он с презрением посмотрел на меня. – шлюха.
Поняв, что происходит, Петр воскликнул:
– Отстаньте от нее, лучше меня заберите!
Начальник посмотрел на Петра.
– Если так хочешь? – он скомандовал конвою. – взять его. Посмотрим, что ты за птица?
Зверев спросил:
– А с ней что делать?
Начальник бросил.
– Дайте ей для ума, да и все, она нам не нужна.
Так и произошло. Люди из НКВД ушли, Прасковья осталась лежать на полу без сознания, а Эмму и Петра забрали.
На следующее утро.
В дверь постучали. Спящая после вчерашнего Прасковья поднялась с постели, схватилась за голову. Она у нее ломила после вчерашнего перепоя. Дело в том, что после того, как представители закона забрали Эмму и Петра, Прасковья, чтобы забыться напилась. Вообще она и буз случая любила выпить. Этому ее сподвигла партия. Да она и сама была не прочь принять горячительного. Сегодня у нее был праздник. Наконец ей никто не мог помешать пить. Пить сколько душе угодно. Мужа не было, дочь с ребенком тоже. Наконец она отделалась от них. Кто знает, с кем спуталась ее дочь? С каким врагом народа она состояла в связи? Она была вынуждена ради партии выдать ее. Родную дочь, отдать на поругание чужакам. В систему, из которой уже не было никакого возврата.
Она встала с кровати, и спустившись на первый этаж, подошла к входной двери. И свойственно пьяной женщине промычала.
– Кто там?
– Это я. – услышала она в ответ. – Зверев.
Прасковья открыла дверь. Перед ней все было как в тумане море голубом. Все расплывалась в разные стороны. Она смотрела на Зверева и видела в нем ни человека, а нечто похожее на жабу и свинью. Она спросила, смотря на него тупым пьяным взглядом:
– А ты кто такой? – она улыбнулась и сделав потягушечки спросила. – выпить есть?
Видя перед собой абсолютно пьяную женщину, и видя, что от нее ничего путного сейчас не добьешься, он вошел в дом, и воспользовавшись ситуацией… короче проснулись они оба в постели. Они лежали, обняв друг друга.
Увидев, что в ее постели спит незнакомец, Прасковья встала с кровати, подошла к столу, на котором стояла бутылка самогона, похмелилась, и снова подойдя к нему, разбудив спросила:
– Вы кто? – но тут она признала в нем своего любовника, капитана Зверева. Он спал на кровати спокойным и мирном сном. Но вот он проснулся, открыл глаза и поздоровавшись спросил:
– Начальник не возвращался?
Прасковья ответила.
– Я только что проснулась, а тут ты? Как ты здесь оказался?
– Поутру пришел к тебе. А ты была до того пьяна, что мне пришлось укладывать тебя спать.
– И сам воспользовался ситуацией?
Зверев улыбнулся.
– Знаешь Прасковья, сколько раз я к тебе не прихожу, ты всегда пьяна? Скажи, тебе что, нравится пить?
– Я это обожаю!
Зверев предложил.
– Может тогда и закуришь?
– Почему бы и нет.
Прасковья закурила папиросу. Она уже когда-то два года тому назад она выкурила первую сигарету, и с тех пор не переставая дымила как паровоз. И лишь полгода назад она бросила курить, и лишь сейчас начала снова.
Затянувшись папироской, она спросила:
– А как там Эмма?
– А что будет с этой сукой? Она с этим, начальником.
Она осторожно спросила:
– Что с начальником?
Зверев пожал плечами:
– Ну?
В этот миг в дом вошла Эмма. Вся грязная, ссадинами на лице, она была неузнаваема. В руках у нее был ребенок.
Прасковья заворчала:
– Приперлась.
Она ненавидела Эмму. Прасковья считала, что она испортила ей всю ее жизнь. Не было б ее, она считала, что могла бы стать кем-то, перед кем все преклоняли колени. Но вместо этого, она приняла образ жизни КПСС. И никуда не могла из этого круга сбежать.
Тут она услышала:
– Эй, мама? Мама черт тебя побери, где ты там?
Эта кричала ее дочь, она только что пришла домой из отделения, в которое вчера ее отвез начальник и капитан Зверев.
Тут она услышала знакомый голос со второго этажа.
– Я тута.
– Поднимаюсь, мне нужно уложить ребенка в кроватку.
В это самое время Зверев залез под кровать.
– Тебя отпустили?
– Да.
– А отца?
– Тоже, сейчас он придет.
– Хорошо. – Прасковья докурила папиросу, и потушив ее, разогнала дым.
В комнату на втором этаже вошла Эмма. Она уже не была похожа на ту Эмму которую она знала раньше. Она была вся избита и потрепана. Все лицо у нее было в крови. Но все же она держала себя в руках. Она не падала духом, и держалась так, что достоинства своего она не теряла.
Она прошла в свою комнату, уложила ребенка спать, а сама, подойдя к окну, поинтересовалась:
– Ты курила?
– Да. Курила.
– Дай и мне.
Прасковья дала Эмме папиросу и спички. Закурив, положила спички на подоконник, и сказала:
– Знаешь, лучше б я умерла.
У Прасковьи защемило сердце. Она смотрела на свою дочь, и видела в ней, она чувствовала, что что-то случилось. Что-то ужасное, что-то невероятно такое ужасное, о чем никто не посмеет, признаться. Прасковья предположила:
– Тебя что, изнасиловали?
Эмма быстро повернулась к матери и уткнувшись ей в грудь горько разревелась. И затем воскликнув слова; – МАМА!!!!! ЗА ЧТО????
Прасковья как могла утешала Эмму. Она говорила, что эта все за будится. В скором времени она вообще даже и не вспомнит о случившимся. И предложив ее выпить с горе, добавила; – Это поможет.
Вечером снова пришел начальник и забрал Эмму. Он привел ее в свой кабинет, и спросил:
– Ну как, подумала?
Эмма ответила:
– Да, подумала.
– И? – он подошел к ней и залепил оплеуху. – подумала?
– Подумала.
– Что решила?
– Нет, я не стану на Вас работать.
Начальник позвал коллегу.
– Займись.
И только Зверев хотел ударить ее, как участок осветил яркий свет. Казалось, что помещение вот-вот загорит, но это не был огонь. Эта было что-то, что было в не сознании начальника и его зама Зверева. Они смотрели на этот свет и им было страшно. Страшно перед неизбежным.
Тут чей-то голос из света сказал:
– ПОШЛИ ВСЕ ВОН.
Этот голос звучал повелевающее и властно. Про такой голос иногда говорят, что он ни что не боится. Он сама власть.
Испугавшись света, начальник и Зверев оторопели. Они испугались. Из все властителей, они превратились в маленьких мышек, а голос продолжал свою речь.
– ОТОЙДИТЕ ОТ НЕЕ. ОНА ИЗБРАННАЯ МНОЙ.
Начальник, переборов на мгновение свой страх, воскликнул из последних сил:
– Кто ты?
В ответ невидимый голос из света произнес.
– Я НАКАЗАНИЕ ЗА ГРЕХИ. НЕ СТОИЛО ПОЗАВЧЕРА БЫЛО БЕСПОКОИТЬ ПОКОИ СТАРОЙ ВЕДЬМЫ.
Начальник воскликнул:
– Эта чушь! Ведьмы не существует!
– РАЗВЕ? А Я СЧИТАЮ НАОБОРОТ.
Тут свет подошел к Эмме, при этом растолкав начальника и его зама по разным углам. Затем, будто лаская, свет исцелил ее раны, и ее лицо засеяло необъяснимым светлым и теплым светом. Ее душа словно вспорхнула, с зада у нее появились крылья, и казалось, что она могла летать. Она обратилась к свету.
– Что ты хочешь?
– Я, ЧТОБЫ ТЫ ПОШЛА СО МНОЙ.
– Куда?
– ТУДА КУДА ТЫ ОБРЕТЕШЬ СЧАСТЬЕ, ТУДА ГДЕ ВСЕ НЕВЗГОДЫ ЗАБУДУТСЯ, И ТЫ ОБРЕТЕШЬ ГАРМОНИЮ С САМОЙ СОБОЙ.
– А как же мое дитя?
– ВОЗЬМИ ЕГО С СОБОЙ. ПОВЕРЬ, ЕМУ ТУТ НЕ МЕСТО.
– А мои родители? Как же они?
– ВСЕ ЗАСЛУЖИЛИ ТО, ЧТО ИМ ВОЗДАСТСЯ.
– Я не понимаю.
– ОНИ ОСТАНУТСЯ. – ГОЛОС СДЕЛАЛ ПАУЗУ. – РЕШАЙ.
Тут начальник бросился в свет, и воскликнул:
– Не отдам, мое!
Но свет оттолкнул начальника в сторону, и предупредил.
– НЕ НАДО, ЕЙ РЕШАТЬ.
Эмма посмотрела на людей в форме, затем на свет и затем протянула свету руки, и сказала:
– Я готова.
Начальник и Зверев видели, как душа покинула тело Эммы. Она устремилась вдаль, к свету, куда иным дорога заказана.
– Вот. – говорил начальник. – знаешь почему нас обошли стороной?
– Почему?
– Работаем плохо. – злился начальник. – вот почему. – он сделал паузу. – а где эта, как ее Прасковья? С ней можно заняться?
Зверев ответил:
– Почему бы и нет?
Придя в дом где жила Прасковья со своей семьей, они застали ее сидящей у кроватки ребенка. Она плакала. Ее горю не было покоя. Перед ней в кроватке лежало мертвое дитя. Только что умерев, оно не успела еще окоченеть. Живой младенец, больше, нечего сказать.
Увидев начальника и Зверева, она остервенела. В ее глазах можно было прочесть ненависть и презрение к этим двое субъектом. Она смотрела в их лица, и в ее взгляде можно было прочесть слова отчаяние.
– «НУ ЧТО, ДОБИЛИСЬ СВОЕГО?»
Тут начальник сказал:
– Гражданка Руких Вы арестованы.
Съемки
Эта история произошла со мной в две тысячи двенадцатом году. Это было так. Я узнал от знакомых, что можно было сняться в одной из передач, и не только увидеть себя по телевизору, но и заработать деньги. Я не буду говорить, где я снимался, потому что эта история могла произойти в любом другом месте, и там же могло произойти то же самое что произошло со мной. Итак, я позвонил по одному из номеров которые мне дали мои друзья, и мне сказали, что я могу прийти. Когда я пришел на как мне казалось студию, я попал в старинный дом, один из этажей которых арендовали люди из киностудии. Я написал анкету, и снялся для проб. Затем меня отвели к режиссеру, но тот сказал, что я не подхожу по типажу. Мне сказали, чтобы я позвонил через одну неделю, возможно, что ни будь появиться. Что я и сделал. Но вместо того чтобы предложить мне роль, они сказали, что потеряли мое видео, и что я если хочу получить роль приехать и званого сняться для проб, что я и сделал. Когда я переснялся, мне дали роль, и я пошел к режиссеру. Эта была молодая девушка блондинка. У нее были светлые глаза, и прямое лицо. Она дала мне время выучить текст, и пробежав со мной по тексту сказала, что до пятницы я должен его выучить. Я пришел в пятницу уже с готовым выученным текстом, и снова пробежав его вместе с девочкой-режиссером, она сказала мне, что я этот текст не играю, а говорю на память. Итак же сказала, что если я его только скажу на память, то лучше мне туда не ходить, на утверждение. Дело в том, я должен пояснить, что я за свою жизнь ни разу не играл. А тут волнуюсь и эта у меня как говорится примера. Когда я зашел в комнату, где сидел главный режиссер, чтобы окончательно выбрать артистов для съемки, я понравился всем, и мне отдали роль. Затем, девочка режиссер мне сказала, что они ей сказали, чтобы она немного позанималась со мной, что она и сделала. Затем я подписал контракт. В контракте была проставлена самая большая сумма, четыре тысячи рублей. Я помню, что она тогда мне сказала, что у меня два эпизода, эпизод в коридоре и эпизод в зале судебного заседание. И за все это они мне уплатят четыре тысячи рублей. Я подписал контракт. Ах! Лучше б этого контракта и вовсе не было. Я потом пожалел об этом.
Я помню в понедельник на следующей недели она мне позвонила и сказала. Я не помню дословно что она мне сказала, но этот разговор был примерно таковым.
ДЕВАЧКА-РЕЖИССЕР: – Мне режиссер устроил взбучку из-за того, что я Вам заплатила четыре тысячи рублей. «Это слишком много. – я сказала режиссеру. – у него два эпизода».
ГЛАВНЫЙ РЕЖИССЕР: – И что? Мы платим за такую роль гораздо меньше чем в контракте.
Я не помню весь разговор что она мне по телефону сказала дословно. Я помню только его конец.
ГЛАВНЫЙ РЕЖИССЕР: – У нас за большие роли получают меньше чем Вы заплатили ему. Мы конечно уплатим, но тебе выговор.
ДЕВАЧКА-РЕЖИССЕР: – Вот так он мне сказал. Я Вам направила на Ваш E-Mail: отредактированный вариант текста. Съемки в среду.
У меня уже не было никакого настроение общаться с этой личностью. Я помню тогда подумал, что я попал под раздачу. Кому какое дело сколько заплатили? Заплатили же? Контракт подписан, а это что? Мы актеры народ обидчивый и ранимый. Пусть на нее режиссер спустил всех собак, а отыгрываться зачем на других? Тем более эти другие актеры-любители или профессиональные актеры. Какая разница. Она сообщила мне место и время съемок и звонок оборвался.