В предновогоднее утро народу на улицах немного. Все в хлопотах. Девицы сидят в парикмахерских. Матери семейств достругивают "оливье" и "селедку под шубой". Ну, а у мужиков свои заморочки. Кто в баньке, как герои культовой кинокомедии, кто в последние минуты рыщет в поисках не добытой своевременно елочки. Конечно, есть и те, кто не сумел отбрыкаться и пашет на своем рабочем месте за себя и "за того парня".
Я не делала ни того, ни другого, ни третьего. И, вероятно, с точки зрения гендерных стреотипов представляла собою существо странное. От приглашений удалось отвертеться. К себе, естественно, никого не звала. Популярные салатики для себя, родимой, не сооружала. Бой кремлевских курантов собиралась встретить на собственном уютном диване с бокалом красного сухого вина, а не опостылевшей "кавы", выдающей себя за шампанское. Разумеется, рядом с любимым лучшим другом - компом.
Мне суеверно казалось, что эта волшебная ночь может подарить чудо и послать долгожданную идею для давно заказанного анимационного проекта. Ибо последние полгода вдохновение покинуло меня, муза отвернулась и больше не осеняла своим крылом прежде достаточно успешную художницу-мультипликатора. Для моих подневольных коллег, высиживающих определенные часы за стабильное жалование, подобное - отнюдь не катастрофа. Но, когда выбираешь стезю фрилансера, дарующую независимость, необходимо все время доказывать свои исключительность и талант.
А пока что я лениво направлялась к расположенной недалеко от моего дома знакомой уютной кафешке, где меня уже поджидала закадычная подруга. Мила даже в этот день не захотела отменить совместного кофепития, а, вернее, своих душевных излияний. Отчего-то ей, даме, на редкость удачно выскочившей за вполне преуспевающего бизнесмена, постоянно требовалось поплакаться на остром плече одинокой бездетной разведенки. И для этого Милочка почти час добиралась из своей роскошной спальной "глуши" до маленького, затерявшегося в центре столицы переулка.
"Поплохело?" - кафе семейное. Владельцы - люди славные и, как вы понимаете, не без юмора, что в подобных заведениях встретишь нечасто. Выпечка домашняя: вкусная и недорогая. Но, главное, здесь, практически, не бывает посторонних, этакая районная забегаловка, только для местных. Сюда действительно стоит заглянуть, когда на душе скребут кошки. Выпьешь кофейку, перекинешься парой слов кое с кем и сбрасываешь груз накопившейся "чернухи".
Кафе занимало полтора нижних этажа невзрачного четырехэтажного дома, одной стороной упиравшегося в щиты заграждения замшелого долгостроя. Небольшой сад за задним двориком летом обычно был заполнен пенсионерами, собачниками и детворою. Сейчас же, как я знала, здесь уныло торчали голые черные деревья, утонувшие в снегу и почти пугающем безлюдье. Зато прямо перед домом, недалеко от входа в "Поплохело?" поставили большую пушистую елку, увешанную мишурой. И это очень скрашивало неказистость здания.
Мила уже нетерпеливо ерзала за нашим столиком, угловым, у окошка. Но я сначала расцеловалась в честь праздника с милейшей Марь Петровной, хозяйкой любимого кафе. Помахала рукой ее мужу Палычу, вынырнувшему из кухни с заваленным ароматными ватрушками подносом. Наряженная Снегурочкой их дочь Леночка оторвалась от попыток урезонить хамоватых подростков, которые шумели за сдвинутыми в центре столами, приветливо кивнула мне и крикнула:
- Загляни к Грише, полюбуйся, какое чудо он наворотил.
Пришлось топать в помещение под изгибом взлетавшей на второй этаж лестницы. В этом царстве ароматов ванили и душистых эссенций с примесью рома и коньяка старший сын хозяев творил свои кондитерские чудеса. Уже лысеющий Григорий, мужик крупноватый, что ввысь, что вширь, хмуро глянул на отворившуюся без спроса дверь. Но, увидев меня, смягчился и жестом пригласил войти. После того, как я подсказала ему парочку идей, Гриша безоговорочно признал меня личностью, достойной переступать порог его святилища и лицезреть даже еще не оконченные шедевры.
На длинном мраморном "острове" в центре просторной комнаты выстроилась продукция разной степени готовности. Низкую тумбу заполонили пустые картонки, мечтающие об аппетитном содержимом. А вот торт на высоком столике у окна был завершен и действительно великолепен. Небольшой и украшенный достаточно лаконично он, тем не менее, излучал праздник и волшебство. Над белым кремом топорщила зеленые иглы еловая ветка, украшенная великолепным радужным шаром. Не знаю, как Григорию удалось создать эту дивную игрушку из сахарного стекла, как удалось добиться хрустального дробления света, но это производило неотразимое впечатление. Я лишь глубоко вздохнула и покачала головой, не в силах произнести ни слова. Кондитер довольно улыбнулся. Он и сам не отличался разговорчивостью. Моя реакция ему явно польстила.
Не сговариваясь, мы, молча, вышли покурить на задний двор через дверь, расположенную сразу за лестницей.
- Холодно. Не боитесь простудиться? - ежась, спросила я у бомжеватого красноносого субъекта. Этот сомнительный тип, отчего-то прозванный Аниськиным, постоянно ошивался здесь. Он покосился на меня. На всякий случай, придвинул к себе поближе явно спертую из супера тележку. Зевы потрепанных целлофановых пакетов, лежавших на ней, щерились горлышками пустых бутылок:
- А, чего там, - ухмыльнулся бомж беззубым ртом, - не привыкать. Как совсем замерзну, иду погреться к Петровне и Палычу. Хорошие они люди. Жратву подкидывают. А если приспичит, тоже все под боком.
Да, бесплатным туалетом, расположенным на втором этаже, пользовалась, кажется, все округа. Возвращаясь в кафе, я столкнулась с фотографом Лешенькой, сбегавшим по лестнице вниз. В отличие от "Аниськина", он вполне процветал. Лешик работал в модельном анетстве средних размеров и качества, находившейся неподалеку. И тоже, как и я, обожал забегать в "Поплохело?". А еще он любил ловить и запечатлевать интересные моменты. Поэтому никогда не расставался с навороченным фотоаппаратом, а плечо ему всегда оттягивала объемная сумка со всякими прибамбасами к любимому орудию труда. Неутомимый Алексей " щелкал", где надо и не надо. Однако, в результате, случались и очень удачные снимки, которые печатали приличные издания и принимали на серьезные выставки художественной фотографии. Его прикид, как всегда, носил печать служебного рвения работодателей. На сей же раз Лешик красовался еще и в каких-то умопомрачительно безумных перчатках, которые, конечно же, умышленно не снимал даже в помещении.
При виде меня, он расцвел с обаянием бывалого бабника:
- Зиночка! Выглядишь сногсшибательно. Когда делаем фотосессию?
- Иди своей дорого, маэстро, - незлобиво отшутилась я. - Вон за нашим столиком сидит красавица куда круче.
Мой трюк удался. Обозленная моей неторопливостью подружка при виде восторженных мужских очей прихорошилась и не стала отчитывать меня за опоздание. За это, правда, пришлось расплачиваться. Фотографический гений шлепнулся рядом и начал демонстрировать последние кадры в окошечке цифрового аппарата.
- Какие славные ребятишки, - внезапно раздался за спиной голос Марь Петровны, - не то, что эти оглоеды, - под "этими" она, конечно, имела в виду юнцов, пытавшихся под предлогом распития чая тайком извлечь из объемистых сумок с коньками кое-что покрепче.
Трое малолетних Веселовских действительно вызывали умиление. На снимке девчушка лет десяти-двенадцати поправляла одеяльце на полуторагодовалом малыше в саночках. Над игрушечным медвежонком, сидевшем на коленях мальчика, виднелись лишь огромные синие глаза. А средний братец лукаво прищурился , глядя в объектив.
Хозяйка кафе вздохнула:
- Уже так хочется вот таких же внуков. Жду не дождусь, когда Леночка выйдет замуж и Гриша, наконец, женится.
А мне стало грустно от этой жизнерадостной фотки. Потому что на самом деле Веселовским жилось совсем непросто. Отец-крановщик погиб в результате несчастного случая. Мать с утра до ночи пахала на нескольких работах, чтобы прокормить детей. Вся забота о младших легла на плечи дочки. Верочка слишком рано стала взрослой. И, словно отвечая моим мыслям, Марь Петровна печально обронила:
- Ужа забегали они сегодня. Дала им конфет и ватрушек. Наташа опять, помимо дневной, еще и ночную смену взяла. В праздник платят больше. Да только, того и гляди, надорвется. И для ребятишек нехорошо праздник самим, без мамы, встречать.
Я заметила, что за ее спиною двое подростков шуганули в сторону лестницы с одной из своих вместительных сумок.
Скрипнула входная дверь. Дед Мороз опустил на пол объемистый мешок и нерешительно огляделся. Хорошенькая Снегурочка что-то тихо шепнула подошедшей к ним хозяйке. Та махнула в сторону коридорчика, ведущего к лестнице, парочка затопала в нужном направлении. Я не утерпела и спросила:
- Не слишком ли накладно, что все, кому не лень, прутся в ваше отхожее место? Брали бы вы хоть какую-то плату за это.
Марь Петровна посмотрела на меня, подперев щеку, покачала головой:
- Зиночка, понимаешь, сколько я ни живу в Москве, а в душе все осталась деревенской. Не понимаю, как и за такое вот денежку брать. Да и вообще... как-то все теперь только продается да покупается. А мне вот, поверь, просто нравится, когда вы все к нам прибегаете не только кофе или чайку попить, а так, по-соседски покалякать, поделится своим наболевшим. Так что, ну его, не стану я с людей требовать за туалет платить. Как-нибудь и без этого проживем.
Григорий с хмурым видом на ходу сказал матери:
- Я ненадолго. Что-то там с машиной на стоянке. Миша-гаишник звонил.
Лешик опять куда-то исчез. Мы с Милочкой, наконец, принялись за кофе. Вернее я пила, она же затянула свое извечное повествование. Занудливый рассказ прервал звонкий голосок:
- Тетя Маша! К вам опять можно?
-Ну, конечно, деточка, всегда-пожалуйста! А братишки то где?
- Гуляют, - Верочка Веселовская вихрем промчалась в сторону лестницы.
Марь Петровна покачала головой и внезапно сдвинула брови:
- Что-то долго эти ряженые там наверху возятся...- она всегда несколько насторожено относилась к молодым парочкам, вместе направляющимся в сторону санузла.
Но тут пресловутые Дед Мороз со Снегурочкой появились в зале. Девушка подошла к прилавку, положила на него кулечек, перевязанный ленточкой, и с чувством произнесла:
- Спасибо вам большое! Мы тут, пока к вам попали, целый час крутились, все искали... Это вам, с наступающим!
Дед Мороз поправил увесистый мешок на плече, и сказочные персонажи, отринув житейские нужды, отправились по своим сказочным делам.
Лешка пробежал мимо с большой картонной коробкой и набитым пакетом, на ходу бросил:
- Отнесу в машину, Марь Петровна и еще вернусь. Не хочу на работе даже показывать ваши ватрушки, а то уволят за растолстевших моделей.
Вернулся он через непродолжительное время и снова подсел к нам:
- Сколько можно пить кофе и трепаться?
- А сколько можно здесь мельтешить без толку? У тебя что, работы нет? - съехидничала я.
- Работа не волк...- философски заметил Лешенька, - творческие порывы гораздо важнее. Я опять много чего интересного поймал. Тут много забавного люду возле "Поплохело?" крутилось. Эй, Верусик, - крикнул он девчушке, бежавшей к выходу, - я тут твоих братишек еще поснимал. Иди, посмотри.
- В другой раз, дядя Леша, - откликнулась девочка, - нам домой пора, малой совсем замерз.
- Да, затащите вы саночки к нам, - предложила Леночка.
- Господи, да как же я не подумала об этом, - растревожилась сердобольная Марь Петровна .
- Спасибо, тетя Маша, но нам уже нужно возвращаться.
Лешка опять начал нас мурыжыть своим последним "уловом". Он умудрился запечатлеть даже новеньких посетителей . На одном из снимков Дед Мороз брякнул мешок на заснеженную лавку и сосредоточенно копался в нем, тощая кошка, залезшая на спинку скамейки, тоже интересовалась подарочками. А Снегурочка отчего-то затравленно смотрела в сторону.
Конечно, были тут и давние знакомцы. Например, "Аниськин", кулаком грозивший подросткам с подозрительной бутылкой в руках. И вновь - маленький братик Верочки, все так же невинно таращивший прелестные глазенки над пухлым одеяльцем.