Открывать душу и делиться подробностями своей жизни перед непонятно кем, у Доктора понятное дело не было абсолютно никакого желания. Но деваться было, собственно, некуда, да и скрывать ему тоже было особо нечего. Ну и не устраивать же, в конце концов, взрослому мужику публичную истерику из-за такой ерунды! Недолго поразмыслив на эту тему, Док, увлекаемый старшим братом, встал и подобно древнему царю, но только с гирей вместо державы в левой руке вышел к народу, гремя своей цепью. Около шестидесяти пар глаз различных цветов и оттенков пялились на диковинного зверя, коим в то мгновенье ощущал себя главный герой. Парнишка невысокого роста с шикарным «бланшем»35 под левым глазом услужливо с ехидной улыбкой подвинул ему стул во главе стола. Доктор занял это почётное место и, дождавшись, когда люди умолкнут, поздоровался со всеми, в точности как его только что проинструктировал Подробный, добавив к своему имени слово «зависимый». Собравшаяся публика нестройным хором ответила на его приветствие, и он начал свой нескладный монолог. Рассказ был не длинным, вопросов тоже было не много. Пара-тройка ребят поддержала его, заверив, что он попал в самое подходящее место, что ему не надо ничего бояться и излишне переживать и что в конечном итоге всё будет хорошо. Затем ему все дружно поаплодировали оратору и с ощущением безмерного облегчения и вспыхнувшей искоркой надежды, что всё не так уж и плохо Доктору было дозволено вернуться в свою «люлю»36. Весь коллектив же остался на своих местах, место оратора занял Глеб, дверной проём в чилинарий был перегорожен небольшой учебной пластиковой доской на колёсиках. Глеб начал что-то вещать слушателям про наркоманию и алкоголизм, но Доктор этого уже не слышал. Он практически сразу «отъехал» в мир сновидений и фантастики…
Доктор проснулся так же внезапно, как и уснул. Он не мог сообразить, сколько времени провёл в «отключке», но в доме было тихо, и в нём уже совершенно не было людей, вещевые ящики находившееся до этого времени под кроватями были подняты на них. И только чернявый паренёк ведущий «Настроя» в шортах и с голым торсом лазил под шконарями с половой тряпкой в руках.
– Слушай, дружище! А куда все подевались? А ты здесь типа домового что ли? – обратился Док к моющему пол парню, решив сразу прояснить ситуацию по поводу мучавшего его с самого первого перекура вопроса о несуразной активности молодого человека в свойственной его натуре иронично-саркастическом стиле.
Чернявый вальяжно поднялся с «четырёх костей», небрежно швырнул тряпку в ведро, и горделиво выпятив грудь «колесом» и нахмурив бровки «домиком» кинул презрительный взгляд на новичка. Основания для проявления гордости и надменности со стороны полотёра главный герой отметил следующие: плечи высокого молодого парня примерно ровесника Докторского пасынка по возрасту украшали два симметрично вытатуированных креста в «тевтонском» стиле; на верхних поверхностях ступней его босых ног была «набита» паутина с надписями; при характерном для лиц отбывавших наказание в местах лишения свободы жесте почёсывания носа, малый продемонстрировал позволившему его подколоть оппоненту до невероятности разбитые и набухшие костяшки рук. После непродолжительной паузы достаточной, по его мнению, для устрашения старого грязного вонючего «алкобота»37 юный «уркаганчик»38 надменно «через губу» парировал:
– Все на «хозах» по расписанию. Домовой у нас Зёма! Я просто дежурю по очереди. Здесь все дежурят, и ты будешь тоже. А я вообще за гигиену отвечаю, так что ты бы ласты свои помыл грязнючие и когти состриги, когда в баню пойдёшь. Иначе я вынужден буду тебя в журнал «прикрутить», чтобы самому не «налипнуть»39…– с удовлетворённым многозначительным взглядом он размеренной поступью удалился из зала.
Оперативная система Докторского воспалённого мозга что называется «зависла» пытаясь усвоить и переварить полученную информацию:
«Какой домовой? Что за «хозы»? Какие на хрен дежурства, журналы и «прикруты»? Я куда вообще попал?! Да на хера мне всё это надо?!» – эти и подобные вопросы мысленно повторяясь в бесконечном цикле, вновь ввергли Дока в состояние глубокой прострации и безнадёжного отчаянья.
Выдернул его из этого плена негатива брат Подробный, которого вероятно позвал в дом «бывалый» дежурный. Брат предложил выйти на улицу погулять пока Конёк, так отзывался молодой урка, не наведёт порядок в доме, чтобы ему не мешать. Воровские «портаки»40, характерный взгляд, манера разговора, жестикуляция и готовность к грамотному обоснованному «сливу»41 неугодных безошибочно указывали Доку на тюремное прошлое Конька. Главный герой вырос и тридцать лет жил на рабочей окраине крупного сибирского мегаполиса, в среде буквально напичканной подобными персонажами с дешёвыми «понтами»42, что научило узнавать их «по походке».
На улице был в самом разгаре прекрасный летний солнечный день, август в этом году удался на славу. Все соседи по дому рассыпались по двору и были при деле. Кто-то с одноглазым дедом ковырялся в выгороженном штакетником огороде, кто-то во главе с Вампиром суетился около строящейся бани, а Казах и коротышка с «фингалом» просто стояли и хихикали друг с другом. Затянувшись, как следует сигаретой, Доктор не стал ходить вокруг да около, и задал брату прямой вопрос что называется «в лоб»:
– Куда я попал и как отсюда выбраться?!
Подробный беззлобно ухмыльнулся, отвёл глаза в сторону и предложив присесть на лавочку для лучшего усвоения информации поведал главному герою достаточно откровенно следующие совершенно огорошившие того факты. По его манере изложения нетрудно было сделать вывод об образованности и развитом интеллекте, скрывающимися под контрастирующей с этими качествами внешностью бритоголового упитанного качка с рыжей щетиной на розовощёком круглом лице. Любому, кто общался с ним более пяти минут, становилось ясным происхождение его прозвища, настолько его рассказ изобиловал деталями и может даже несколько излишними подробностями.
Данное заведение называлось реабилитационным центром для лиц, страдающих от наркотической и алкогольной зависимости «Северное сияние» в составе трёх домов около двадцати пациентов на каждом. Необходимое время пребывания в данном учреждении у всех попавших сюда было разным, но измерялось оно месяцами, а то и годами в отдельных случаях. Сам рассказчик был выходцем из благополучной и весьма обеспеченной семьи, с хорошим образованием, некогда престижной работой, возрастом на девять лет младше Доктора. Буквально на днях он как раз преодолел девятимесячный рубеж безвылазного пребывания в этой дыре по причине пагубного пристрастия к «спайсу» и «водичке»43. Сколько ему ещё предстояло здесь пробыть, брат не знал, но надеялся, что скоро у него начнутся так называемые «выезда» – периодические кратковременные посещения города для постепенной адаптации к нормальной жизни.
Весь лечебный курс болезни химическая зависимость был направлен на психокоррекцию личности зависимого человека и выстроен на базе, переведённой на русский язык и адаптированной под отечественные реалии американской «Программы 12 Шагов». Программа была нерелигиозной довольно практичной и прагматичной, и хоть и содержала в себе упоминания о Боге, но допускала не догматическую вольную трактовку этого понятия. Минимальным формальным основанием для завершения реабилитационного курса было написание и прочтение первых трёх, а то и пяти Шагов из этой Программы. До написания Первого Шага необходимо сдать несколько объёмных основных дошаговых работ и выполнить некоторое количество дополнительных письменных заданий или «допиков». Подробный как раз только что завершил прочтение своего Первого Шага и именно с этим он связывал свои надежды на выезд в город и планируемый перевод в волонтёры.
Все проходящие здесь реабилитацию от зависимости делились на две категории: резиденты и волонтёры. Резиденты или «резики» были низшей кастой в здешней сословной иерархии, они были обязаны неуклонно соблюдать действующие в данном режимном учреждении правила и распорядок дня, исполнять определённые несложные ответственности и беспрекословно выполнять распоряжения волонтёров и консультантов. Любое нарушение правил и распорядка либо невыполнение функций по закреплённой ответственности или распоряжений каралось так называемыми последствиями. Эти самые последствия по форме и содержанию могли быть настолько многообразными, что углубляться в эту тему рассказчик посчитал пока преждевременным. Главное, на что он акцентировал внимание слушающего его и на глазах мрачнеющего новичка, что последствия обязательно будут неприятными.
Подробный, решив то ли немного развлечь, то ли попугать брата привёл несколько примеров каких-то непостижимых наказаний, которые были применены к кому-то и когда-то. Правда, в итоге уточнив для успокоения слушателя, что всех этих людей уже нет в Центре, что в настоящее время подобное не практикуется и что, не нарушая довольно простых требований можно обеспечить себе вполне спокойное существование в этом месте. Далее он продолжил, что резидент, пробывший определённое время в реабилитации и продемонстрировавший за этот период адекватность и вменяемость при исполнении своих ответственностей и написании письменных работ, мог быть переведён в волонтёры по усмотрению руководства. Это повышение местного социального статуса с появлением некоторых привилегий и послаблений в режиме содержания сопровождалось обременением в виде ответственности за каждого резидента в отдельности и всю группу в целом. На каждом доме в группе было от двух до пяти волонтёров являющихся основными помощниками консультантов. На Первом доме, куда «посчастливилось» попасть Доктору, старшим волонтёром был Вампир, а просто волонтёром Боксёр – так именовали полутораметрового полурослика с синяком под глазом. Подробный и Казах готовились к принятию волонтёрских полномочий.
Консультант по вопросам химической зависимости или Консул был самым главным человеком в каждом доме. Именно он полновластно правил вверенной ему группой, в его власти было, и карать и миловать провинившихся. Все они сами в своё время сами прошли курс реабилитации, а некоторые и не по одному разу. Консультант находился здесь на работе и был единственным в доме свободным человеком, позволяющим себе жить и вести себя по своему усмотрению. Работали они, посменно меняя друг друга неделю через неделю. Лысый здоровяк и его не особо запомнившийся Доктору напарник осуществившие захват и транспортировку его бренного тела до районного центра, где оно довольно небрежно было передано на попечение волонтёрам в Центровской «Ниве», как раз и были Консулами Большим и Занозой соответственно.
Глеб являлся старшим консультантом и по совместительству исполнительным директором этого предприятия, знал всех «реабилитян» поименно и каждому из них вселял в душу если и не ужас, то благоговейный трепет уж точно. Он, так же, как и остальные ездил сюда по недельному графику, стоял в табеле о рангах над всеми Консулами и давал им поручения относительно корректировок лечебного плана пациентов и хозяйственных дел. По заверению Подробного Борода или Подснежник, как его здесь звали, был самым жёстким в плане последствий из всех Консулов, но и одновременно с этим самым вменяемым и адекватным из всей консультантской братии. Сам он был уроженцем Алтая, неоднократным «срывником»44 и подчинялся только некоему Хозяину «Северного сияния», о котором Подробный пока ничего не стал уточнять.
Отвечая на вторую часть вопроса, братишка на корню уничтожил все надежды главного героя, сообщив, что покинуть это место легально можно лишь через написание и прочтение требуемых работ либо досрочно по решению тех, кто его сюда отправил ввиду каких-нибудь возникших форс-мажорных обстоятельств. Но такой фарт был явлением исключительным, так как с родственниками работали профессионалы в деле извлечения максимальной прибыли, а реабилитационный центр для тех, кто его создавал, был, прежде всего, бизнесом основанном на получении доходов от родственников содержащихся здесь наркоманов и алкоголиков.
Он так же выразил надежу, что у его подопечного из уважения к собственному возрасту хватит благоразумия не пускаться в бега по болотам, лесам и полям. До города было долгих сто восемьдесят километров, из которых первые пятьдесят представляли собой абсолютно безлюдную и весьма нерасполагающую к пешеходным прогулкам местность. И если беглецов не перехватывали по дороге, то практически всегда возвращали с конечной точки их путешествия при активном содействии отправивших их сюда родственников. С возвращёнными беглецами поступали очень жёстко в наказание за серьёзный проступок и в назидание другим. Какой-либо конкретики брат не привёл, ограничившись лишь многозначительной фразой о том, что пойманные бегунки очень сильно и очень долго сожалеют о своём глупом поступке.
В заключение ознакомительного обзора Подробный обратился к Доктору с убедительной просьбой воздержаться оставшиеся пару дней до конца смены Глеба от разного рода резких телодвижений вроде требований звонка, свободы и тому подобных глупостей.
– Вот приедет в воскресенье вечером Большой, хоть Луну у него с неба требуй! А сейчас, пожалуйста, потерпи, так будет лучше для нас обоих! Тем более у тебя «золотые»45 дни и тебя пока вообще ничего происходящее здесь особо не касается! – уже в третий раз за сегодняшний день он предусмотрительно дал ответ и совет на ещё не успевший слететь с уст Доктора вопрос, но само собой назревший у того по итогам услышанного. Хотя Док и не собирался мириться со своим пленением и заточением в этом Богом забытом месте, но честность и откровенность, продемонстрированные Подробным, породили определённое доверие к нему. Поэтому заверение, что у него самого всё было точно так же по приезду сюда и предостережение, что совершенно неизвестно чем может закончиться любой диалог с Подснежником дошли до адресата.
Доктор, не связывая себя устными обещаниями, принял твёрдое решение завязывать с похмелками и не привлекать к себе лишнего внимания пока хоть немного не придёт в себя и не очухается от синьки, хотя внутри у него начинала зарождаться настоящая буря из гнева и ненависти по отношению ко всему остальному миру…
Золотые дни (последний праздник)
Поклевав на обеде через силу немного еды и сходив на перекур, Доктор устроился на своей шконке, вновь собираясь погрузиться в свои невесёлые мысли тем более, что обстановка к этому располагала поскольку весь дом укладывался на «релакс» или тихий час по расписанию. К удивлению Дока дежурный Конёк оказавшись его соседом после объявления сего достойного мероприятия, улёгся на близстоящий буквой «Г» по отношению к Докторскому шконарь и таким образом их головы находились в непосредственной близости.
– Тебе что, опять наливали?! Как же задолбал твой перегар, дядя! – мальчишка недовольно шёпотом обратился к новому соседу.
– Нет, хорош дурачиться. Это с утрешнего видать ещё воняет. Надо как-то выбираться с этой богадельни и шибко с этим не затягивать! – по примеру собеседника так же шёпотом ответил ему Доктор.
– Ага, хрен ты выберешься отсюда! Я три недели назад сюда приехал, попробовал сдёрнуть вон через форточку, так вернули…Такая дыра поганая, хуже зоны! Ладно, давай спать, после покалякаем, а то я первый раз дежурю, замотался шибко, устал. И это, не забудь, пожалуйста, завтра в бане привести себя в порядок, ну там постричься, побриться, с когтями что-то сделай обязательно! Что бы неприятностей не было ни у тебя, ни у меня.
После этих слов Конёк отвернулся к стенке и очень скоро размеренно засопел во сне. Доктору же было ой как не до сна! Из услышанного от Подробного и собственных впечатлений от увиденного здесь, в его воспалённом воображении формировалось некое представление о том, куда он попал, и чуйка подсказывала ему что это был явно не санаторий. Он мельком видел в новостях о беспределе творящимся в подобных заведениях где-то на Урале с наручниками, побоями и издевательствами, но тема его на тот момент особо не интересовала, поэтому показалась далёкой и нереальной. Он даже в дурном сне не мог предположить, что подобные учреждения могут существовать прямо у него под носом, и он об этом ничего не знал!