- Больше.
- А?
- Думаю, больше трёхсот лет прошло. Может даже больше пятисот!
- Ну, так, тем более! И с чего ты вообще взял, что сын этот наследство своё не нашёл? Может, он его сразу и прикарманил по-тихому?
- А с того, Вова, что надписи на бревне до сих пор не было видно! Она проявилась после того, как мы его своим фосфором драгоценным закоптили! Видимо, что-то полезное всё-таки выпили. А значит, никто этот текст никогда не читал - ни сын, ни дочь, ни 'враг дивий'. Врубаешься, Ватсон?
- Это почему же сразу Ватсон? - недоумённо, и даже с какой-то нелепой обидой, уставился на меня Вовчик.
- Потому что Холмса из тебя не получается!
То ли мой друг очень уж уважал старину Холмса, то ли за что-то откровенно недолюбливал Ватсона, а может просто я не достаточно убедил его в правильности своих суждений, но после этих слов он засопел носом, побагровел и, резко развернувшись на месте, быстро пошёл к выходу. Я некоторое время постоял, закусив губу и глядя ему вслед, затем ещё несколько раз перечитал написанное, стараясь разглядеть непроявившиеся места, и заковылял к выходу следом за другом.
Чуть позже у Вовки всё-таки возник интерес к кладу. Случилось это где-то месяц спустя, после того, как он узнал что такое 'гривны'. Как-то вечером я сидел поглощённый подготовкой к контрольной по математике. В дверь очень настойчиво позвонили. Едва щёлкнув замком, я был откинут в сторону распахивающейся дверью и в прихожую ввалился запыхавшийся друг. Он прискакал ко мне с журналом подмышкой и, активно жестикулируя, вдохновлено принялся рассказывать, что гривны - это такие золотые слитки, которые служили на Руси деньгами и, в доказательство своих слов, раскрыл потрёпанный журнал 'Огонёк', внутри которого имелись фотографии какой-то музейной экспозиции драгоценностей. Гривны там тоже присутствовали, и, скажу я вам, они таки внушали уважение!
Мы, не медля, нашли в школьном географическом атласе реку Дон. Мало того, что от нас она протекала достаточно далеко, чтобы иметь возможность смотаться за кладом туда и обратно за один день, так ещё и оказалось, что слишком уж эта река большая, а потому, разобраться где именно богатенький папаша зарыл несметные сокровища, было практически невозможно. А в том, что сокровища были несметными, сомневаться теперь уже не приходилось.
Всего за пару походов в библиотеку мы смогли перевести на современный русский язык практически весь текст послания. Выходило, что написано оно было неким богатеньким отцом и адресовано своему любимому сыну. Предусмотрительный папаша спрятал сыновье наследство от нашествия монгол и от сборщиков налогов, а состоял этот клад из золотых гривен, соболиных или куньих мехов и прочих драгоценностей с украшениями. Хранилось это добро в двух разных сосудах - глиняном горшке и берестяной кубышке.
Вначале энтузиазма мы не теряли и готовились к опасной экспедиции на берега славной российской реки, попутно предполагая, на каком её участке могли случаться глады, моры и алчба, упомянутые в чердачных письменах. Но, с течением времени, запас этого самого энтузиазма становился всё меньше, а с неминуемым наступлением пубертатного периода и приходом ночных поллюций, этот самый энтузиазм и вовсе переключился на лиц противоположного пола. Думы в буйных головушках поселились несколько иного характера, и об экспедиции пришлось забыть на несколько долгих лет.
Глава 3. Вовка
Шли годы. Какое-то время мы с Вовкой оставались хорошими друзьями, но с возрастом в наших жизнях стали возникать кардинально различные интересы, которые постепенно отдаляли друг от друга, а пришедшая вскоре, на смену беззаботному детству, воинская повинность и вовсе развела по разным городам. Вовка поступил в какое-то высшее военное училище в соседнем с нами областном центре, а я, так и не решившись продаться модным, прибыльным профессиям, закосил от армии, и уехал в столицу, окунувшись с головой в любимое занятие - музыку.
Вот только хорошего музыканта, несмотря на огромное желание, из меня не вышло, и я организовал собственную студию звукозаписи, которая со временем стала приносить сносный доход, позволяя получать удовольствие от процесса зарабатывания денег. Мои родители переехали жить за город в бабушкин дом, а нашу квартиру сдали вместе с мебелью каким-то очень дальним родственникам, о которых я до этого даже не слышал.
О Вовке и о его судьбе я теперь практически ничего не знал, кроме того, что с армией у него не сложилось, и военное училище он бросил ещё на третьем курсе. В общем, 'Третья мировая' так и не наступила, клад не искали, а водородную бомбу смастерить как-то руки не дошли...
Следующая встреча с другом произошла прямо в нашем старом доме, когда я приехал в родной город, чтобы помочь родителям с приватизацией жилья. Некоторые необходимые документы хранились в квартире, и мне пришлось потревожить нынешних обитателей родного жилища. Обитатели оказались весьма приветливыми людьми с придурковатой внешностью и ярко выраженным чувством благодарности за предоставленную возможность жить за небольшие деньги в тихом центре. За чашкой чая они поведали мне, что на прошлой неделе ЖЭК нанял подрядчиков и начал перекрывать прохудившуюся крышу, и что деньги на этот ремонт собрали всем домом сами жильцы. А ещё сосед за стеной на балконе козу завёл, которая блеет на весь двор, а уж пахнет так вообще на всю округу.
Я сидел на родной кухне и практически не слушал щебетания квартиросъёмщицы, рассматривая старую мебель, краска на которой немного выгорела от времени и стала не такой насыщенной, как пятнадцать лет назад. Глядя на водопроводный кран, который не менялся уже лет двадцать, пытался прикинуть, сколько же раз я своими маленькими детскими ручонками откручивал его, чтобы напиться прохладной воды после долгой беготни в 'казаки-разбойники' на горячем асфальте двора. Я понимающе кивал головой, делая вид, что слушаю, а когда кивать надоело, поблагодарил за чай, попрощался и вышел на лестничную клетку, едва не сбив с ног какого-то пьяницу. У того выпал из рук дымящийся окурок и он, весьма доходчиво объяснив кто я и в какую сторону мне следует немедленно пройти, поднял его с пола и поплёлся дальше по лестнице наверх. Тихо извинившись, я заковылял вниз, а, спустившись на два пролёта, услышал хриплый голос алкаша:
- Серый! Это ты, что ли, был?
Я замер. На мгновение воцарилась тишина. Вопрошающий явно ждал ответной реакции, но я никак не решался отвечать - тут же возникшая чудовищная догадка могла подтвердиться, а мне этого очень не хотелось. Ждать пришлось не долго, сверху послышались шаркающие шаги и, когда опухшее, небритое лицо показалось в поле зрения, я не сразу узнал в нём Вовку. Беззубый рот широко улыбался, а чёрно-жёлтые грязные ручищи уже тянулись к моим плечам, чтобы заключить в свои беспощадные объятия. Я стоял, не в силах пошевелить ни единой конечностью и с трудом вдыхал тошнотворный запах немытого тела, дешёвого табака и многодневного перегара. А Вовка причитал:
- Старик! Ты куда пропал-то, друг!? Ха! Красавчик! Серый! А ты, я смотрю, поднялся!
Слово 'поднялся' он произнёс с наигранной важностью, протягивая букву 'я' и расплываясь в беззубой улыбке.
- Ты как, вообще? Ты вернулся, что ли? - повисла пауза, - Ели-пали, это ж я! Ты чё? Не узнал? Вован я! Ну? Друзяка, ёптить! Х-а-а!!!
Он снова полез обниматься. Я не отвечал и тупо смотрел прямо перед собой. Говорить ничего не хотелось, а вот дать по морде - очень. Не для того, чтобы отцепился, а для того, чтобы мозги вправить.
- Слышь, ну ты чё немой стал?! А? - заглядывая прямо мне в глаза шутливо-гневно проорал он. - Это ж я - Вовка! Вован! Это у меня в организме дефицит фосфора! Помнишь? Мы же с тобой в пробирки ссали хором!
После этих его слов сдержать улыбку не уже получилось, а он как-то сразу успокоился, отошёл на шаг назад, с ног до головы меня осмотрел, продолжая искренне улыбаться, склонил голову набок и тихонько прошептал:
- Серый... - по его опухшим, небритым щекам вдруг потекли слёзы. Я оторопел! Он тут же смутился, но слёз сдерживать уже не мог. Только разводил руками, и отворачивался, часто моргая и тихонько бормоча:
- Ну, вот, мля... Друган приехал... - а потом как заорёт: - Друг приехал, ёли-пали!!! Друг!
Щёлкнул замок одной из квартир, из-за приоткрытой двери показалось испуганное лицо тёти Муси - нашей общей соседки. Она окинула нас гневным взглядом, фыркнула что-то невразумительное и негромко пробубнила:
- Понажираются паскуды... - затем демонстративно плюнула и захлопнула тяжёлую дверь.
Я понимал, что нужно было что-то говорить, но не знал что именно. Выпалил первое, что пришло в голову:
- Ты не заболел, старик? Выглядишь, если честно, не очень. Прости за прямоту.
Вовка отмахнулся, утирая слёзы засаленным рукавом старой дешёвой ветровки.
- Да что со мной станется? Я проспиртован как лягушка в колбе. Ни одна зараза не пристанет.
- А живёшь где?
- Как где? Там же, где и раньше - дома у себя! Я как раз к себе шёл, а тут ты на меня набросился! Чуть не убил, подлец! Ты вообще далеко собрался? - на лице у Вовки снова сияла беззубая улыбка.
- Да я в город на один день приехал, вечером поезд, возвращаюсь в столицу.
- А-а-а... Понятно... А я думал, мы с тобой сейчас эх! - он сжал руку в кулак и потряс ею над головой. Я в ответ только пожал плечами. Вовка как-то разом погрустнел, вздохнул, перевёл взгляд на окно и прищурился, а затем, как будто внезапно что-то вспомнив, торопливо пролепетал:
- Слышь, Серый, займи чирик, а? Ты в следующий раз приедешь, я тебе обязательно отдам! Сейчас, понимаешь, просто период такой в жизни... Как-то одно на другое наложилось - мама умерла, с работы уволили... В общем, история та ещё - долго рассказывать... Мне-то много не надо, Серый! Так, макарон каких-нибудь купить, а дома кабачки есть консервированные - мамка ещё закрывала, царство ей небесное.
Было ясно как день, для чего ему нужны деньги, поэтому я предложил альтернативный вариант развития событий, а он с удовольствием согласился. Через пятнадцать минут мы сидели на летней площадке небольшой шашлычной в ожидании своего заказа под ещё пригревающим октябрьским солнцем, а когда заказ принесли, мой друг лихо подхватил запотевший графинчик с холодной водкой и, также лихо, разлил жидкость по пластиковым стаканам.
- За встречу! - торжественно продекламировал он и, не дожидаясь меня, залпом осушил посуду. Не поморщившись, крякнул, закусил огурцом, откинулся на спинку пластикового стула и великодушно разрешил:
- Рассказывай!
Я вкратце описал, чем занимался последние десять лет, а он мне рассказал, как не вышла у него карьера военного, как связался с азерами с рынка, а те его подставили на валюте, как отсидел пять лет за эту подставу и как перебивался после отсидки на стройках разнорабочим. И о том, как запил от безысходности тоже рассказал.
- Ты думаешь, я не понимаю, что я алкаш конченый? Я пьянь, а не идиот, Серый. Знаю, что смерть мне будет от водки, но ничего не могу с собой поделать. Да и хочу ли, тоже не уверен. Бабу мне надо бы путёвую, чтобы в ежовых рукавицах держала, только где ж её возьмёшь такую, чтоб на меня полубомжа повелась. Если бы баба, Серый - клянусь! Детей бы завёл! Воспитывал бы! Я бы их в футбол научил... Помнишь как я в футбол бегал? А!? Всех мы с тобой делали как сынков! Козырная команда была!
Вовка приуныл, глядя на шумящий вдалеке проспект.
- У тебя работа-то есть? - спросил я.
- Ну, вообще-то, я на столярке последний раз батрачил, но там хозяин - сволочь - на зарплату прокинул, я его послал и сейчас пока месяц без работы. Но я ищу! Если ты за бабки паришься, то обещаю...
- Да не переживаю я за бабки, угомонись. Если тебя так это волнует, то в следующий раз ты меня угостишь, договорились?
- Да не вопрос, старик! О чём речь!?
- Вот и ладненько. Слушай, а где сейчас наш ЖЭК находится? Мне надо заскочить - квартиру приватизирую родительскую.
- Да там же, где и раньше. Хочешь, я с тобой? У меня времени валом!
Мы неспешно закончили обед и пешком отправились в ЖЭК. По дороге Вовка долго пел мне оды о том, какой я молодец, что выбился в люди и всё такое прочее. Я, из уважения, слушал его, и горько было на душе от того, что не могу ответить другу тем же. Чем дольше я размышлял о Вовке и о его положении, тем твёрже становилась уверенность в том, что нужно его как-то спасать. Он остался совсем один. А как расплакался в подъезде? В-общем, не было у него теперь никого, кроме меня и я просто не имел морального права бросить друга в таком положении.
- Серый! - вдруг встрепенулся Вовка. - А помнишь наш чердак? Ну, лабораторию эту и балку деревянную с надписями!