Вот они и встретились, три сестры, которых по странной прихоти назвали на одну букву - Даша, Дора и Дина. Но на этом логика в истории сестер заканчивается, а начинается сплошная неразбериха.
Доре с ее громоздким именем, отсылающим к одноименной немецкой пушке, положено было стать грузной, неуклюжей и несчастной, Дине - звенеть колокольчиком, подпрыгивая, а Даше хлопать кукольными ресницами. Но судьба распорядилась иначе. И сейчас, когда сестры встретились, спустя много лет (двадцать, как посчитала самая впечатлительная), не обошлось без ужасных открытий, заставивших некоторых, слабых духом, даже упасть в обморок.
Самая красивая из троих, обладательница самой большой форы на старте, Даша, растолстела до неузнаваемости. Сестры встречались на летней веранде ресторана, куда она пришла первой и еле поместилась в кресло. Сидение прогнулось под ней, и валики жира, сплюснутые с обеих сторон, нависли над ручками. Когда она говорила, ее огромное тело колыхалось, по нему шла волна, словно приводя в движение щель рта с растрескавшимися губами и стертыми зубами, поскольку Даша ела, не переставая.
Маленькая как пичужка Дина пришла второй и упала в обморок, увидев сестру. У самой Дины старт получился удачным, а вот финиш не очень. Она сделала карьеру, хотя не считалась в семье ни умной, ни амбициозной, ни даже везучей. Тем не менее она удивила всех, заняв должность исполнительного директора и превратившись из звонкой птички-невелички в вельможную орлицу.
Но этого оказалось мало, чтобы уделать всех, - и Дина, единственная из сестер, удачно вышла замуж - за миллионера и олигарха. Семейное счастье оказалось недолгим: их подстрелили, когда они мчались на машине по Зеленогорскому шоссе. Муж погиб на месте, Дину слегка царапнуло, но пуля застряла в плече. Теперь она ходила, подскакивая и прижимая к телу согнутую руку. О карьере пришлось забыть, Дина не могла подолгу ни стоять, ни ходить, а о том, чтобы усидеть на ветке наравне с другими пташками, речи не шло. Тихий хлопок выстрела, предназначавшегося не ей, уложил ее наповал, и сейчас, увидев невообразимую Дашину тушу, она опять не удержалась на ногах и рухнула в обморок. К ней подскочила официантка, со звоном бросив поднос, и в разгар суеты вошла третья, младшая сестра, та самая Дора, которая, по общему мнению, украла счастье у остальных, поскольку ни на какое иное наследство претендовать не могла.
Дора и выглядела как воровка - чернявая, носатая, суетливая. Она была, если можно так выразиться, совсем не похожа на сестер, хотя о каком сходстве можно говорить, когда от каждой осталось всего ничего - так, вмятина под подошвой судьбы. Но Дора, с награбленным добром, на встречу пришла налегке, с пустыми руками, словно показывая, что камня за пазухой не держит.
Даша тяжело отвалилась от стола, заставленного тарелками, на которых лежали остатки еды и скомканные салфетки. Она доедала кремовое пирожное, облизывая пальцы. Дина примостилась рядом, обхватив себя руками, чтобы унять дрожь. А Дора, напротив, приветливо округлив глаза, вела себя как ни в чем не бывало. Она чмокнула каждую в щечку, будто они вчера расстались, а перед ней не сидит одна сестра, ставшая невообразимой толстухой, и вторая, скрючившаяся, как подстреленный воробей.
Дора потратила десять минут на выяснение у официантки, добавляют ли чеснок и каперсы в соус к баранине, а потом долго втолковывала ей, до какой температуры следует остудить или нагреть каждое блюдо, прежде чем подать к столу. Отпустив официантку, она сцепила руки перед собой и, наклонившись вперед, с веселым и даже каким-то заговорщицким видом спросила: "Ну и..?"
Вообще-то сестры должны были спросить у нее: "Ну и?" или даже: "Какого черта?" Почему реки, которые в изобилии текли к ним, вдруг обратились вспять, их русла измельчали, высохли и заросли крапивой, а добро, что они считали своим, утекало сквозь пальцы?
Впрочем, сестры сами виноваты. Глупо было влюбляться в красавца, зная, что он должен выбрать одну из трех, а двумя остальными пренебречь, как ни крути. Он и пренебрег, выйдя сухим из воды, а если сестры и рассорились двадцать лет назад, то вовсе не из-за него. Из-за него они как раз встретились.
Даша набычилась, шея ее утонула в складках.
- Ну, рассказывай, - тяжело дыша, сказала она. - Как там он?
- Кто? - Дора завертела головой, словно ничего не понимая. - В смысле... он?
- Да, - Даша не говорила, а выдыхала со свистом воздух, все сильнее наваливаясь на стол. - Тот самый. Кто меня бросил.
- Я-то тут причем? - Дора повертела вилку в руках и отложила ее.
- Ты помнишь, какая я была? - Даша тяжело повернулась к другой сестре, Дине, которая сидела, баюкая раненую руку, как сломанное крылышко.
- Ты была очень красивая, - Дина отозвалась эхом.
- Но он считал, что я толстая, - Даша пожевала губами, из уголка глаза выкатилась слезинка. - Он всегда говорил, что мне надо похудеть. А потом ушел.
- Я все равно не понимаю, при чем тут я, - повторила Дора. - Он же не ко мне ушел. Мы даже тогда не были знакомы, - она надломила трубочку, погрузив ее в бокал.
- А кого я застала в постели?
- Ну хорошо, мало знакомы, - пожала плечами Дора.
- Меня в тот день уволили, - начала Даша. - Вызвали к директору в кабинет и швырнули трудовую. Я так разрыдалась, остановиться не могла. Все ревела и ревела, пока шла домой, даже странно, сколько во мне было слез. Я плакала, пока отпирала дверь, и долго не могла попасть в замок, удивляясь, что дверь захлопнута, а не заперта на ключ. Вы даже этого не сделали!
Дора хихикнула.
- Я вошла, а дальше ... Мне бы разрыдаться, но я и так была в слезах. Поэтому я пошла по следам, как сыщик, только всхлипывая. На полу валялись трусы, лифчик, а потом его носки, он первым делом снимал носки, даже до того, как расстегнуть брюки, и эта дорога из хлебных крошек вела известно куда - в спальню, - Даша утерла лицо тыльной стороной ладони. Ее лоб покрылся мелкими бисеринками пота. - Я знала, что увижу, но все равно замерла столбом на пороге. Ты, - она указала пальцем на Дору, - сидела на кровати, совершенно голая, спиной ко мне, а когда я зашла, как раз нагнулась за бутылкой, которая стояла на полу, и я пересчитала все складки на твоих боках, а их было ох как много.
- А тебя толстой называл! - пискнула Дина, сжав Дашину ладонь.
- Он всех называл толстыми, - Дора обвела сестер взглядом. - Трахал и называл. Взять хоть тебя, - она повернулась к Дине. - сама признаешься?
Дина вздрогнула, на мгновение перестав баюкать больную руку.
- Откуда ты знаешь? - прошептала она.
Дора торжествующе откинулась на спинку стула.
- А я вас видела. Ни за что не угадаешь где. Помнишь тот ресторан? Слишком шикарный для него, но не для тебя - какой ты была еще несколько лет назад. Я тогда тоже ходила по ресторанам, собирала сахарные пакетики. Подходила к официанткам и просила заискивающе: "А вы не продадите мне пакетик сахара, для коллекции". Как правило, давали просто так. Иногда даже несколько. Один я прятала в сумку, а второй высыпала на язык, а потом держала во рту долго-долго, дожидаясь, пока растает каждая крупинка. В этом ресторане были добрые официантки, они щедро отсыпали мне горсть пакетиков, а когда я попросилась в туалет, разрешили. Я осторожно спускалась по мраморной лестнице, боясь наследить. В туалете было гулко и пусто, я остановилась перед зеркалом, чтобы поправить волосы, а потом подумала, не вымыть ли голову. Когда еще будет возможность волосы ополоснуть, а тут горячая вода и мыло в дозаторе, но потом уловила какую-то возню за собой, и обернулась. А там были вы, прямо в кабинке. Вы даже дверь за собой не закрыли!
- Никогда он не закрывал за собой! - покачала головой Даша. - Всегда замечания делала. Не закрывал и не спускал!
- Тебя я узнала сразу, - Дора усмехнулась, глядя на Дину. - Костюм, туфли, укладка. Одно слово - исполнительный директор. А тут стоишь, прижатая к стене, башка запрокинута, а спущенные трусы болтаются у щиколоток. И попискивала еле слышно, а он наваливался все сильнее, пока в тебе что-то не треснуло, а потом - хоп! - и отскочило. Я даже испугалась, подумала, может, он в тебе что-то сломал, какой-то волшебный механизм, который позволял всю жизнь порхать и щебетать, собирая крошки со всех столов, воробей ты чертов! - Дора стукнула кулаком по столу, но потом взяла себя в руки и улыбнулась. - Но это была всего лишь пуговица, пуговица от твоей блузки, и она отлетела прямо к моим ногам.
- И ты, конечно, подняла ее? - тихо спросила Дина.
- Я подумала, что мне понадобятся доказательства. Чтобы кое-кому открыть глаза. Но потом оказалось, что глаза-то были открыты у всех - кроме меня.
Сестры переглянулись.