- Ты никого не любишь, - Кристал закрыла за собой дверь.
Еще долго она слышала яростные вопли принца, его визг, кашель хриплый, затем - мольбы, признания в любви, и снова - проклятия.
Будто бы принц Меркурий сошел с ума.
- Все принцы, как он? - Кристал задала себе вопрос.
- Не сомневайся, - все! - три обнаженные прекрасные девушки ответили одновременно.
Кристал вздрогнула, но бежать поздно, девушки окружили ее.
Нет, они не обнаженные, а прикрыты солнечной прозрачной материей.
Рыжая, блондинка и брюнетка.
- Вы еще кто? - Кристал спросила и почувствовала, что очень очень устала.
Брюнетка не ответила, она внезапно оказалась рядом, поцеловала Кристал крепко, горячо, обожгла пламенем губы.
Она начала заплетать длинные белейшие волосы Кристал в тугую косу.
Через поцелуй брюнетку сменила девушка с золотыми волосами; ее поцелуй ледяной, холоднее льда.
Он тоже обжег губы Кристал, довел их до онемения.
Рыжеволосая почти заплела косу Кристал до конца и предоставила закончить блондинке.
Блондинка - будто бы отражение Кристал, одарила мягким, человеческим поцелуем.
Ее глаза горели бешенством и нерастраченным желанием жизни.
Она поправила готовую косу и произнесла; голос блондинки глухой, будто еще из одного мира:
- Мы - ты в разных воплощениях.
Ты ищешь Око Мира, чтобы спасти Линдси, и ты права!
Годзилла мечтает получить Око Мира...
- Оно находится у него же в замке на земле, - брюнетка продолжила за блондинку.
- Око Мира у Годзиллы, но он его не может взять, поэтому ищет способ, как к нему добраться, - рыжеволосая красавица взмахнула рукой, и три девушки исчезли.
"Да, помогли, так уж помогли", - Кристал подумала с иронией, но не произнесла вслух.
Вдруг, они услышат и обидятся?
А врагов у Кристал уже хватало, как в этих мирах, так и на земле.
- Любить намного приятнее, чем быть любимой, - Ее Королевское Высочество принцесса Эсмеральда улыбнулась. - Впрочем, я не знаю, что, значит, быть любимой. - Принцесса перекинула мешок с одеждой для Кристал с левого плеча на правое. - Но знаю, как приятно, когда на меня смотрят с вожделением, пусть даже - пузатый пожилой трактирщик, который сам признается, что уже не мужчина, но все равно - лестно.
Мне очень нравится, когда мной любуются. - Принцесса засмеялась.
Она шла одна на пустынной дороге из деревни в деревню, поэтому можно безбоязненно хохотать, не опасаться привлечь чье-то настырное внимание. - Я завтракала обнаженная под масляным взглядом хозяина постоялого двора.
Его взгляд облизывал меня, отчего по телу бежали мурашки.
Ничего со мной страшного не произошло, а, наоборот, радостное.
Наверное, лекари назовут это болезнью, когда девушке нравится оголятся прилюдно, и она получает от этого удовольствие, когда на нее жадно смотрят.
Значит, я больная! - Принцесса разговаривала сама с собой.
Она прошла половину пути - примерно около полутора миль, а происшедшее в корчме в Верхних Упырях будоражило кровь.
Эсмеральда повторяла картинки еще раз и еще много раз, и каждый раз - не надоедало. - Говорит: "Я сброшу тебе цену, изысканный завтрак получится бесплатно, лишь ты только завтракай обнаженная".
Корчмарь думал меня смутить - несчастный!
Да я бы сама ему заплатила, чтобы он восхищался моей блестящей наготой.
Нет, конечно, не заплатила бы, но прозвучало бы странно:
"Милейший! Я собираюсь завтракать голая.
Не будете ли вы так любезны восторгаться мной?" -принцесса захихикала. - То, что для моей новой подруги Кристал - естественно, для меня еще вчера было необычно, а теперь...
Даже не знаю - смогу ли я так просто, без смущения каждый раз скидывать одежду и не оглядываться - подсматривают ли за мной, или нет? - Только принцесса подумала о Кристал, как на сердце стало тепло. - Я люблю ее! - Эсмеральда крикнула, и птицы подхватили ее крик.
- Кого ты любишь? - насмешливый голос остановил принцессу.
Она не заметила, как увлеченная воспоминаниями, смотрела только под ноги, и чуть не наткнулась посреди дороги на девушку.
Щеки Эсмеральды загорелись:
"Перед трактирщиком голая кушала и расхаживала - не смущалась, а теперь застыдилась, что меня подслушали". - Принцесса в досаде закусила нижнюю губу.
Девушка сначала обратила внимание на дорогие щегольские сапожки той, на которую наткнулась на дороге.
В сапожки заправлены изящные замшевые штанишки - для верховой езды.
Выше сверкал пуговицами камзол с серебряными пуговица, на голове - шляпа с пером.
- Герцогиня Афинская, попросту - Эллисон, - принцесса Эсмеральда произнесла с нарастающей злобой.
- Ее Королевское Высочество принцесса Эсмеральда, а для друзей - просто - Эсмеральда, - с неменьшим сарказмом ответила Эллисон. - Как-то вы странно одеты, принцесса: шляпа, штаны, блуза - не великосветски.
Шляпа - для того, чтобы скрыть частично ваше лицо?
Вы в бегах, Ваше Королевское Высочество? - Эллисон попала в точку.
- Вы, герцогиня, тоже не на балл собрались, - Эсмеральда отступила на шаг, постаралась придать голосу самое презрительное. - По-походному одеты и обуты, как охотник.
Ловите сбежавших принцесс в надежде получить от короля вознаграждение?
Ваш прежде знатный род поиздержался, дорог каждый цент! - На этот раз принцесса уязвила герцогиню.
Род Афинских не выступал никогда открыто против короля - опасно.
Но и не поддерживал, каждый раз глава рода находил причины, чтобы либо не исполнять приказы короля, либо - еще хуже - подчинялись, но так, что лучше бы и ничего не делали.
Два враждующих рода, и их представительницы встретились на узкой дорожке из деревни в деревню.
Раньше герцогиня Афинская Эллисон и принцесса Эсмеральда виделись часто - в королевском дворце на обязательных балах.
При этом каждый раз прожигали в друг дружке дыру взглядами.
Они обе считали несчастьем, что родились в один год и в один день, и даже имена их в чем-то похожи.
Теперь две восемнадцатилетние девушки поливали друг дружку презрительными взглядами.
- Да, я выполняю указ короля - найти тебя, - герцогиня перешла на "ты", что не осталось незамеченным. - Скажу больше, мечтала встретить тебя первой, чтобы посмотреть, как ты страдаешь.
- Не угадала! Я счастлива! - принцесса не скрыла торжественную улыбку.
- Я видела, как ты улыбалась, будто кот, который украл рыбу.
И даже из тебя вырвалось: "Я люблю ее".
Кого же ты любишь? Рыбу?
- Тебе, герцогиня, не понять, ты же никогда не любила, и тебя не любят, - принцесса думала, что начинает брать верх в пререканиях.
- Меня обожают, - Эллисон склонила головку к правому плечу. - А вот ты ко всем приставала во Дворце, но ничего ни от кого не получила, все бежали от тебя, как от чумы.
- Они боялись гнева моего отца короля.
- Кто знает, кто знает, - герцогиня Афинская протянула с усмешкой. - Я думаю, что ты сбежала из Дворца и скрываешь свой титул в надежде найти простого деревенского дурачка, который на тебя позарится.
Или купишь его за деньги. - Что ни слово, то укол в сердце. - Всем известно, что у тебя постоянно чешется в одном месте, ты нимфоманка, а во дворце не получается.
- А ты - воровка, - принцесса нанесла очередной словесный удар в ответ. - Ни дня не можешь прожить без воровства. - При других обстоятельствах принцесса не оскорбила бы герцогиню Эллисон, но сейчас она сама первая начала и напросилась.
Герцогиня Афинская Эллисон с детства воровала.
Лекари ничего не могли поделать с постыдной, для особы голубой крови, болезнью.
Эту болезнь тщательно скрывали, но не утаить иголку в стогу сена.
Слуги всегда все знают о своих господах.
Постепенно тайна расползалась слухами по поместью.
У слуг стали пропадать вещи: никто не мог заподозрить в кражах маленькую госпожу.
Герцог даже для отвода глаз казнил пару слуг, якобы воровавших.
Но пропажи случались с завидным постоянством.
Для маленькой Эллисон воровать необходимо, как дышать.
Она воровала не для обогащения - смешно, денег всегда хватало, девочка получала все, что желала, но воровство у нее в крови и неизлечимо.
Отец однажды попробовал: запер дочку в пустой комнате.
Неделю Эллисон не выпускали, надеялись, что она отучится от воровства.
Без возможности красть, Эллисон начала угасать в комнате.
Лекарь поставил неутешительный диагноз,
"Либо Эллисон захиреет и умрет от тоски, либо нужно выпустить девочку, чтобы она могла снова воровать".
Отец махнул рукой и больше не приставал к дочке.
Эллисон продолжала воровать, что в закрытых стенах поместья не так страшно.
Герцог компенсировал деньгами слугам украденное у них его дочерью, или возвращал найденные вещи.
Воровать-то воровала, но особо не прятала ворованное.
Хуже стало, когда герцогине исполнилось шестнадцать.
Она наняла конюхами каких-то подозрительных личностей с вечными кривыми ухмылками на плутовских рожах.
Герцогиня стала часто пропадать на конюшне у своих новых слуг.
Герцог, разумеется, приказал следить.