- Вы дикарки, Джейн и Бонни, - Реквием произнес с презрением.
- Дикарки живут на Эвкалипте, мы видели, - Бонни возразила. - Они на нас не похожи.
У дикарок золотая кожа, золотые глаза и они в юбках из перьев птиц.
- У дикарей палочкой проткнуто левое яичко, - я гордо посмотрела на нумерологов.
Хвасталась своими знаниями о дикарях.
- Все равно вы древние и необразованные дикарки, - Реквием растирал пальцами позеленевшее лицо. - Все знают о нашей религии.
- Так почему же ваша религия не позволяет поселиться в казарме номер два? - Бонни потеряла терпение. - Она наполовину свободна, и наполовину пустая.
- Казарма номер два это номер два, - Мюлер похлопал по моей груди. - Номер два - четный.
Мы же, секта нечетников в религии нумерологов.
Мы крестимся нечетное количество раз.
Отбиваем нечетное число поклонов.
У нас нечетное количество пальцев на каждой руке и на каждой ноге.
Поэтому мы не можем селиться под четной цифрой.
- Если я с двери второй казармы сниму табличку с четной двойкой, и перевешу табличку с нашей нечетной тройкой, то вы перейдете от нас? - Мне не нравились заносчивые и в то же время угрюмые нумерологи.
В столовой, во время перелета они были нормальными парнями, а как только дошло до традиций, то слетели с катушек.
Для меня и Бонни слетели с катушек, а мы, наверно, в их глазах, тоже слетели, но со своих катушек, потому что мы, якобы дикарки.
- Бонни, как сложилась судьба нашей Жармионе? - я вспомнила о нашей общей подружке с Эвкалипта.
- Потом поговорим о Жармионе, - Бонни прищурила глазки. - Вдруг, господа нумерологи считают наши слова, и окажется, что у нас четное количество слов?
Вам же, товарищи нумерологи, не понравится, что слов - нечетное количество?
- Не понравится, - Мюлер ответил за всех.
- У вас по две ноги, по две руки, по два глаза, по два яичка, и еще много чего по два, - я произнесла с едким сарказмом. - Почему же вы не отрубаете чётные конечности и не выдираете четные органы?
- Бонни, не глумись над нашими традициями и религией, - Фуникулер произнёс с угрозой.
- Прости, Фуникулер, я не хотела, - я виновато улыбнулась.
Нельзя парней злить и огорчать.
"Парни - наше достояние" - лозунг натуристов.
- Парни, вы не против, если мы сдвинем кроватки? - Бонни тоже подобострастно улыбалась. - Я и Джейн любим спать вместе.
Но я во сне брыкаюсь, поэтому нам нужна большая кровать на двоих.
- Бонни, ничего ты не брыкаешься, а очень мило ерзаешь во сне, - я возразила. - Я тебе мешаю, потому что постоянно закидываю на тебя ножку.
- Я тоже на тебя закидываю ножку, и нам это очень нравится, - Бонни поцеловала меня.
- Конечно, девочки, сдвигайте хоть все оставшиеся кровати, - нумерологи заметно подобрели.
Отчего в них произошла разительная перемена?
- Фальконе, Фальконело, - в казарму забежал взъерошенный Йовович.
В правой руке он держал оторванную ногу.
Но не свою.
Потому что у него две ноги присутствовали.
Если бы и была раньше третья нога, то из места отрыва сочилась бы кровь. - Джейн, Бонни, ребята, вы Фальконе, Фальконело не видели?
- Йовович, твой Фальконело не вышел из офиса лейтенанта Шоу, - Гарибальди попытался отобрать у Йововича ногу. - Брось ты ее, с оторванной ногой шутки на войне плохие.
- Я не брошу своего Фальконе, - Йовович прижал ногу к груди, присел на свободную койку и раскачивался, как маятник в механических часах.
- Ногу брось, а не Фальконе, - Брунцелез присел рядом с Йововичем. - Я пообещаю, что попытаюсь найти твоего Фальконе, но ты пообещай мне тоже кое-что. - Брунцелез мрачно сказал. - Это обещание должно послужить на наше общее благо.
- Только не берите с меня обещание жениться на девушке, - Йовович с неприязнью посмотрел на меня и на Бонни. - От девушек все беды.
- Прекрати выть, - Гарибальди мерил шагами казарму. - Нытье только злит нас и расслабляет тебя.
Оно лишний раз убеждает, что ты плохо воспитан, и что с тобой нельзя иметь дело.
Ты и нога это цифра два, четная.
Четная до добра не приведет.
- Зато у Йововича теперь три ноги, а три - нечетное, как раз вам по вкусу, - я отвернулась от оторванной ноги, из которой торчало.
- Джейн, я очень строгий человек, а твоя непрекращающаяся дерзость делает меня еще более строгим, - Гарибальди тоже восстал против меня.
- Сидим спокойно, никакого не напрягаем, а вы на нас ополчились из-за ноги и Фальконе, - Бонни хотела, как лучше, но подлила масла в костер разговора.
- Злые, вы, Джейн и Бонни, потому что вы голые и есть, а моего Фальконе нет даже одетого, - слезы ярости хлынули из глаз Йововича. - На пляж, под пальмы, к ласковому теплому морю...
- Бонни, сходим в душ, пока здесь все уляжется, или все улягутся, - я демонстративно строго посмотрела в глаза Йововича и Гарибальди.
Во мне все кипело от злости, и в то же время сердце покрылось корочкой тонкого льда ужаса.
Неужели, наши новобранцы тоже против нас ополчатся.
- Наши кровати не займут? - Бонни спрашивала меня, но вопрос был адресован всем парням.
- С кем я буду спать? - Йовович встрепенулся, как петух на насесте.
- Тебе обязательно с кем-нибудь спать, Йовович? - Фуникулер выразительно посмотрел на меня.
- Я сплю только с Бонни, - я подняла подбородок.
- Я имею в виду, чтобы вы своей наготой не раздражали Йововича, - Фуникулер почесал затылок.
- Мы вас раздражаем? - Бонни спросила тихо.
- Йовович, я с тобой буду спать одну ночь, - Брунцелез погладил Йововича по головке. - Но только ты в койке не позволяй себе лишнего.
На следующую ночь меня сменит Гарибальди. - Брунцелез подмигнул Гарибальди. - Мы будем каждую ночь сменяться на боевом посту в твоей койке, чтобы ты успокоился.
- Два в кровати - четное число, - Гарибальди, судя по кривой усмешке, не желал делить ложе с Йововичем.
- Мы превратимся с тобой в одно целое, - Йовович повеселел и даже на время забыл о Фальконе.
- Джейн, пойдем в душ, тоже с тобой превращаемся в одно целое, - Бонни подхватила коробку с мылом, шампунями и парфюмом.
В коридоре нас догнал взволнованный Мюлер.
- Джейн, Бонни, мы не хотим ни с кем портить отношения, - Мюлер пальцами зажал мой сосок и теребил его.
Я и Бонни с интересом следили за пальцами Мюлера и за моим соском.
- Ой, Джейн, извини, я волнуюсь, - Мюлер густо покраснел. - Обычно, когда я волнуюсь, то я накручиваю пуговицу на рубашке или пиджаке собеседника.
Вы обнаженные, поэтому я рефлексивно ухватился за твой сосок, как за пуговичку.
- Продолжай, Мюлер, меня это не напрягает, - я засмеялась. - Парень трогает грудь девушки - это так поэтично.
- Я поэт, - Мюлер брякнул, словно нам интересно, поэт ли он, или артиллерист. - Армия выльет из меня стихи. - Но мой сосок все-таки отпустил на волю.
- Лейтенант Шоу, разве, не похвалил тебя, не отметил за то, что ты поэт? - Бонни мило раскрыла ротик.
Я не удержалась и накрыла ее губки своими горячими губами. - Лейтенат покровительствует поэтам и музыкантам.
- Шоу покровительствует только мертвым классикам, - Мюлер смял лицо ладонью. - Теперь рука пахнет тобой, Джейн, твоей грудью.
- Это хорошо или плохо, что твоя ладонь пропиталась ароматом Джейн? - Бонни состроила мне глазки.
- Для меня сейчас - хорошо, волнует кровь, - Мюлер покраснел, словно вишня. - Но для товарищей по казарме - плохо.
Если я вернусь, благоухая запахом девушки, то меня неправильно поймут.
- Разве можно понять неправильно? - я вспомнила уроки наставника философии Жуковского. - Если понимают, то уже понимают.
Не може быть правильных или неправильных понятий.
- Твоя спасительная философия не спасет меня от насмешек товарищей и гнева Йововича, - Мюлер с опаской посмотрел в сторону казармы. - Меня же не спасла поэзия, когда я решил нарисоваться перед лейтенантом Шоу.
Он спросил меня, люблю ли я поэзию Шварцмана.
Я ответил, что я сам поэт, и хотел добавить, что в моих ранних лирических произведениях попадаются искорки переклички с поэзией Шварцмана.
Но лейтенант Шоу ответил первый, опередил. Кулаком.
Он со всей дури ударил меня в челюсть, - Мюлер показал на синяк на нижней челюсти справа.
"За что, дон лейтенат?" - Я через пару минут вышел из обморока и поднялся с пола.
"За то, что ты, смертный, посмел сравнить себя со Шварцманом.
Ты назвал себя поэтом, а поэт может быть только один - Шварцман, - лейтенант Шоу вернулся за стол. - Шварцман и я".
Я не стал возражать, поэтому больше меня лейтенант Шоу не избивал.
Мне повезло, как и вам, девочки. - Мюлер тихо улыбнулся. - Фальконе - либо очень повезло, либо совсем не повезло.
- Как это? - Бонни от любопытства выронила коробку для душа.
Я стала собирать вещи обратно, снизу вверх смотрела на Мюлера.
- Мы стояли в очереди перед дверью в офис номер тринадцать, офис лейтенанта Шоу, - Мюлер от волнения снова забыл, что на нас нет пуговиц.
Он в волнении крутил сосок Бонни. - Аватарка Фима...
- Нам она сказала, что ее зовут Фирма, - я поднялась с коробкой в руках.
- Может быть и Фирма, - Мюлер пожал плечами. - Я не собираюсь запоминать имена синекожих.