– Что же ты за тварь такая!
– А ты что… герой выискался, – стонал Худой, – знаю я вас. Выпендрился перед сукой, и сам ее потом трахнешь. Спаситель херов.
Мартин подумал, что пока нет полиции или свидетелей, он может наказать этого мудилу, и пнул торчавший из ноги нож. Тот вошел еще глубже, и Худой снова заорал. Насильник выкрикивал ругательства, не щадя голосовых связок.
Мама Мартина дала ему это имя не в честь Рикки Мартина, а в честь любимого напитка. В свои 16 лет Мартин насмотрелся на таких ублюдков, как Худой. Грязные вонючие алкаши, которые приходили к нему в дом и лапали его мать за зад. Парень часто спал на полу на кухне, потому что в однокомнатной квартире диван доставался только взрослым, которые полночи заучивали междометия.
Мартин любил свою мать. Она была хорошая. Если не пила. Когда к ней приходили друзья-алкоголики и спаивали ее, то она превращалась в тупоголовую свинью. Начинала хрюкать, выражаться, как вахтовики, и трахаться со всеми подряд. Мартин ненавидел алкоголь. Он ненавидел мартини. Ненавидел свое имя.
Но больше всего он ненавидел таких баранов, которые напивались и распускали свои грязные руки.
Парень плюнул на Худого, затем пнул в лицо. Нос мужика хрустнул. Но из-за боли в паху тот не заметил, что ему только что сломали нос.
– Подонок! Мудак! – сказал Мартин.
Он выглянул в коридор.
– Что там? – спросил он.
Она высунулась из купе проводника. Загримированное для фильмов ужасов лицо (синяки, глаза на мокром месте) сообщило:
– Она спит. Она пьяная.
Эля тяжело дышала и всхлипывала. Но больше не ревела.
Поезд стал замедлять ход.
Мартин посмотрел на наручные часы, которые он выиграл у одного из собутыльников матери в карты. Он знал эту остановку. Тут никто никогда не выходил, и проводники не открывали двери. Ближайший населенный пункт был в двадцати километрах. И место это северные народы называли не иначе как проклятым болотом, а иногда и мертвыми топями. Каждый год тут исчезали люди. Не было ни одного лета, чтобы в проклятых болотах не пропал охотник или ягодник. Среди коренных жителей Севера ходила легенда, что здесь бродит злой дух и забирает с собой в мир мертвых заблудших путников.
Будто подчеркивая значимость проклятого места, поезд останавливался здесь на несколько минут. Мартин подозревал, что скорее всего они пропускали встречный состав. Хотя он не помнил, чтобы во время этой остановки рядом с шумом проносился какой-нибудь поезд.
– Попробуй ее разбудить, – крикнул Мартин, – ущипни, что ли.
– Я уже пробовала по-всякому. Она спит как убитая.
– Тогда вызови полицию. Кнопка где-то там…
– Кнопка не работает.
– Да что за… – Мартин пожевал губу.
Он посмотрел на Худого. Тот, похоже, потерял сознание.
И тут Мартину пришла в голову идея.
Ужасная идея.
На улице зима. Температура минус тридцать. За окном проклятое болото, где пропадают люди. Ближайшая деревня в двадцати километрах. И добраться до нее без штанов – все равно что поссать на Плутоне без скафандра.
Поезд остановился.
– Что делать? – крикнула Эля.
«Позвать проводника из соседнего вагона», – услышал Мартин голос разума.
«Нет, пожалуй, этот подонок тюрьмы не заслуживает. Судя по его наколкам, он там свой. А это значит, что он заслуживает более сурового наказания», – произнес в голове Мартина другой голос.
Парень взглянул на форточку. Он вспомнил, как высовывал голову в окно, когда ездил на поезде летом. И как ему кричали, чтобы он влез обратно, потому что ему может оторвать башню столбом.
«Голова втиснется, пролезет и все остальное», – подумал Мартин.
Форточка была узкая, но этот истекающий кровью дрищ запросто туда протиснется. Правда, окна запирали на зиму. И чтобы открыть их, нужен специальный ключ. Проще тогда выбросить этого гада через дверь. Но ее проводники запирали на другой ключ, который носили с собой.
– Можешь проверить, закрыта ли дверь на улицу, – сказал Мартин.
– Что? – удивилась Эля.
– Дверь на улицу. Открыта или нет. Если закрыта, то попробуй повернуть щеколду.
– Зачем?
– Сделай, пожалуйста. Я же не доверю тебе стеречь этого типа.
Эля кивнула головой. Ее глаза так и лезли наружу. А губы дрожали.
Она убежала. Через несколько секунд вернулась и сказала, что дверь не заперта.
– Наша проводница сегодня в ударе, – сказал Мартин.
Он шагнул к Худому и ухватил его как невесту.
Ему было противно держать этого урода на руках, но успокаивала мысль, что все это ради правого дела.
Эля прижала ладони ко рту, когда в коридоре появился Мартин с ублюдком на руках. Кровь капала на пол, помечая праведный путь.
– Куда ты его? – спросила Эля. – Он что, умер?
– Пока дышит, но ему недолго осталось.
Мартин увлекался бодибилдингом. Он мечтал стать кем-нибудь наподобие Арнольда Шварценеггера. Ходил в спортзал, водил дружбу со штангой, читал статьи о правильном питании. В какой-то момент он начал давать отпор тем дебилам, которые приходили к его матери на потрахушки и распускали руки. Иногда у Мартина даже получалось выгнать кого-нибудь из них.
– Что ты позволяешь себе? Это мои гости! – однажды закричала мать.
– Обеспечь сначала себе насест для ебли, чтобы я не слышал ваших чих-пыхов, а потом уже делай, что хочешь.
– Да ты, мелкий сукин сын, я тебя кормлю, одеваю!
– У сукиного сына мать – сука, и, кстати, ты слышала когда-нибудь про службу защиты прав ребенка?
Мать набрала полную грудь воздуха. Мартин подумал, что она сейчас лопнет, если не остановится. Но женщина выдохнула и убежала в ванную плакать.
– Ты что, хочешь выбросить его? – спросила Эля.
– Есть такая мысль.
– Но он же напал на меня. Его надо сдать полиции.
Мартин дошел уже до купе проводника, где на полу спала женщина, пуская слюни.
– Посмотри на него, – сказал Мартин, – этот хрен уже не первый раз пойдет на зону. Это его дом родной. Я же предлагаю настоящее очищение.
Он вышел в тамбур. Эля прошагала следом.
– Открой, пожалуйста, дверь, – сказал Мартин.
В глазах Эли стояло недоумение.
– А как же полиция! Меня же избили, посмотри…
– Ты хочешь, чтобы вот этот возместил тебе лечение? – спросил Мартин.
– Шлюха, я тебя порежу, – промямлил Худой, и Мартин вздрогнул. Он опасался, что тип сейчас проснется. Но тот пока не открывал глаз.
– Такие люди не одупляют, что творят. Они гнилые и червивые. Они приносят только горе. Представь себе, что его посадят и он выплатит тебе сумму через суд, хотя я не уверен, что у него есть деньги. А что будет, когда он выйдет? Очередная маленькая девочка станет его жертвой!
– Но милиция будет задавать вопросы! – не унималась Эля.
– В прошлом году летом двое моих друзей ушли в поход в эти места, – сказал Мартин, – чтобы развеять миф о мистическом духе, о котором говорят народы Крайнего Севера. Мы думали, что кроме болот и мошкары бояться тут нечего. Больше моих друзей никто не видел. Только волей случая я не исчез в этих проклятых топях вместе с ними. В тот день я заболел и остался дома. Про это место ходят легенды. Поэтому я думаю, что это будет последнее пристанище для насильника.
Эля еще секунду медлила, а затем открыла дверь.
В вагон ворвался мороз. Кожу защипало.
Мартин смотрел в холодную ночь и подумал, что двери вагона открыли для них самый настоящий ад. Именно таким он и должен быть: тихим, морозным, угнетающим.
В этот момент поезд тронулся. Мартин подумал, что он не слышал, как мимо них проезжал другой состав. Тогда зачем они тут останавливались?
– Там тебе и место.
– Че, ты что делаешь? – спросил Худой. Он открыл глаза и потянулся к ножу в бедре. В этот момент Мартин выбросил его в сугроб.
Худой завопил:
– Помогите!
А затем его ор сменился на пронзительное:
– А-а-а-а!
Потому что мороз впился в него, как волк в раненого зайца.
Поезд набирал ход.
Мартин захлопнул дверь. Он выглянул в окно, но ничего не увидел сквозь обледеневшее стекло.
– Хорошо, что он пришел в себя. И очень надеюсь, что водитель поезда его не увидит, – сказал Мартин и отвернулся.
Эля переводила испуганный взгляд с двери на своего спасителя.
– Если что, он сам сбежал, когда я начал с ним драться. Резвый парень оказался. Только ума у него не особенно. Там ведь мороз дикий.
– А если его подберет следующий поезд? – спросила девочка.
– По-моему, следующий будет проходить тут через… часов шесть или восемь. Не думаю, что мужик доживет.
Эля покачала головой и представила лицо отца. Он наверняка расстроится, когда увидит ее в таком виде. А мать… Она просто наорет на нее за то, что она не закрыла дверь купе. Она никогда ее не жалела.
Эля снова заплакала, и Мартин обнял ее как брат.
Худой барахтался в колючем снегу. Иглы впивались в нервы. Теперь он забыл даже о своих отбитых яйцах.
– Стой, гнида! Стой, меня забыл! Сука! – Худой орал, пока не сорвал голосовые связки и из его горла не стал раздаваться только хруст сухих веток.
«Вот и стоило кидать парней только для того, чтобы сдохнуть где-то у дьявола на рогах?» – подумал он, стуча зубами, выбираясь из сугроба на железнодорожное полотно.
Худой работал с двумя недоумками, которые думали, что он – свой парень. Но он их не уважал и считал их быками. Они пришли к нему с предложением как к профессионалу. Они были наслышаны о его подвигах. Худой пролазил в самые недоступные места, вскрывал любые замки и мог упереть даже тампоны у принцессы Елизаветы во время месячных. Худой обчистил для них хату очень богатого дядьки, который держал сеть ресторанов, но скрылся через задний двор. Там Худого ждала угнанная машина, которую он оставил заранее. Далее Худой отправился в соседний поселок, где ошивался на вокзале, пока не подкупил проводницу и сел на поезд, идущий на Север. Деньги были при нем. В той самой поясной сумке.
– Вот говно, – сказал Худой, осматривая окровавленные посиневшие ноги. Сумки не было.
На конечной станции Мартин и Эля вышли вместе. Проводница так и спала на полу.
Мартин помог девочке найти своего отца, пока она прикрывала лицо от взглядов прохожих. Отец в ужасе округлил глаза и подлетел к дочке, оттолкнув Мартина в сторону.
– Что случилось, милая?! – закричал он. – Что…
– На меня напал… – тихо сказала Эля, задыхаясь от всхлипываний.
– На нее напал какой-то мужик в поезде, – сказал Мартин. – Я его отогнал. Мы хотели позвать в милицию, но тот урод успел спрыгнуть с поезда. Проводница не заперла дверь. Так что надо бы написать заявление.
Эля обняла папу. Тот хлопал покрасневшими глазами. Лицо перекосило от горя.
– Он… этот мужик… он? – мужчина пытался задать самый ужасный вопрос, который только мог сорваться с губ отца.
Мартин понял, о чем речь.
– Нет. Он не успел. Я пришел вовремя.
– Папа, Мартин спас меня, – сказала Эля. – Он очень хороший. Мне было так страшно.
Папа посмотрел на ее мордашку и заплакал. Его сердце сжалось. Он возненавидел того скорого на ногу насильника и желал ему смерти. Но для Худого это был бы самый простой выход.
Отец Эли посмотрел на Мартина.
– Сможешь описать его? И сможешь примерно указать, где он выпрыгнул с поезда?
– Да, все сделаю, – сказал Мартин, – только примерно. Я очень плохо ориентируюсь в географии.
– Надеюсь, что его найдут! – сказал мужчина.
«А я знаю, что нет», – подумал Мартин.
На следующий день Эля стала распаковывать свой чемодан, который в поезде собирал для нее Мартин. В тот момент она сама бы не справилась. И тут она обнаружила незнакомую сумку, которая надевалась на пояс. Эля повертела ее в руках, а потом вздрогнула. Она вспомнила, что сумка была на маньяке.
Эля отбросила ее с отвращением. Она хотела сжечь сумку, ведь та напоминала о самом ужасном моменте в ее жизни.
Но любопытство заставило заглянуть внутрь.
Впервые с того момента, как Худой открыл дверь в купе, на лице Эли появилась улыбка.
09.04.2018
Карманный ссыкун
Шестилетний Геша был толстым и задиристым, как нешлифованная доска. В детском саду его любимым занятием было отбирать у детей игрушки или конфеты. Если же Геша не успевал обидеть хотя бы одного ровесника, то он считал день прожитым впустую.
Коля ходил в ту же группу, что и Геша. Коля со всеми дружил. Даже с Гешей. Но толстяк не любил Колю и только потешался над ним.
Однажды Геша заметил, что Коля крепко спит во время сон-часа. Иногда воспитатели не могли разбудить Колю и шутили, что только подъемный кран может справиться с засоней. Коля так сладко спал, с блаженной улыбкой на лице, и Геша думал: «Что это ему так весело? Что это ему там такое снится, что он не хочет просыпаться?»
В конце концов, толстяку стало не по себе от того, что Коля такой счастливый. Геша кроме крика матери и подзатыльников отца ничего веселого в своей жизни не видел. Геша решил проучить Колю. Нечего тут радоваться.
Наступил сон-час. Все дети улеглись в кровати. Геша наблюдал за Колей, дождался, когда улыбчивый забудется сном, встал, откинул одеяло, помочился на Колины пижамные штаны, бросил одеяло обратно и вернулся на свою кровать. Весь сон-час Геша давил улыбку.
Через час воспитательница разбудила детей, а Коля продолжал спать. Тогда Геша подбежал к нему, откинул одеяло и закричал:
– Коля обоссался!
Дети смеялись. Коля проснулся от крика. Он увидел, что пижамные штаны мокрые от мочи. Ему стало стыдно, и он заплакал.
Так продолжалось несколько недель. Геша мочился на Колю при каждом удобном случае.
Коля рассказал родителям про свои конфузы, и они решили, что у него недержание.
Геша потешался над Колей и обзывал зассанцем.
Колю водили к врачу. Врач посоветовал разобраться с питанием в детском саду, потому что дома Коля всегда просыпался сухой, а в детском саду – мокрый. Может, что-то в компот добавляют? Воспитатели и директор детского сада были в негодовании. Они устроили проверку, но на кухне был полный порядок с продуктами и с водой. Тогда Коля начал проходить обследование и сдавать тесты.
Колина бабушка посоветовала отвести мальчика к бабке Граппе, что жила в деревне Митино. Бабка славилась необычными способностями. Говорили, что она исцеляла безнадежно больных, снимала страшные заговоры и проклятия.
Коля сказал бабке Граппе, что писяет в штаны каждый сон-час.
– Как меня можно вылечить? – спросил он. – Все надо мной смеются. Я бы никогда не стал смеяться над тем, кто писяет в штаны во сне.
Бабка Граппа посмотрела на Колю, что-то прошептала, промычала и сообщила, что он здоров. Она плюнула на ладонь, провела по затылку мальчику и сказала, что он больше не будет никогда мочиться в постель.
Коле было неприятно чувствовать слюнявую ладонь на шее, но он надеялся, что это как-то поможет ему избавиться от мокрого стыда.
На следующий день Коля волновался перед сон-часом. А Геша пил воду и специально не ходил в туалет. Он копил. Он решил устроить самый настоящий потоп для Коли.
– Девочек от тебя тошнит, – сказал Геша, подойдя к Коле. – Они не любят ссыкунов.
И ударил Колю в плечо.
Геша кое-как дотерпел, когда Коля уснет. У него уже болел мочевой пузырь, и он вспотел от натуги. Наконец Коля уснул, и на его лице появилась улыбка, но уже не такая счастливая, как раньше. Теперь она была омрачена каплей грусти.
Геша встал, подошел к Колиной кровати, откинул одеяло, спустил штаны и…
Он не смог помочиться. В пипиське будто пробка застряла.
Геша испугался. Он не мог расслабиться. Что же делать? Пузырь был переполнен!
Геша бросился в туалет, но воспитательница перехватила его в коридоре и начала ругать, почему это он встал без разрешения и куда-то побежал. Но Геша стонал и пускал сопли. Он кричал, что ему больно и он хочет писять. Тогда воспитательница разрешила ему сходить на горшок.