Саша торопился. Ещё 3 квартала и... парк. Там, у памятника Гоголю, его ждёт она, Леночка.
Точно. Лена его уже ждёт. Вот она идёт ему навстречу, высокая, стройная, с нежной улыбкой на милых пухлых губах - самая красивая! Да, самая красивая, добрая, умная - лучшая в мире. Ах, как хорошо жить на свете!
Ноги несут сами. Будто крылья за спиной выросли, он летит к Леночке. Легко и свободно. И ширится грудь, и становится весело ему и бодро, как никогда. Он готов на любой геройский поступок. И сейчас он, наконец, ей всё скажет.
И Саша говорит. Говорит горячо, убеждённо...
Лена его слушает, рассеянно грызёт веточку. О чём-то думает. Саша не замечает. Ему кажется, что его слушает вся земля. Это не скрипка поёт в репродукторе, это поёт его душа. Чудесную песню, песню любви. Это от его любви всё так прекрасно на свете. Это он и Лена украсили так землю своей любовью. Весь мир притаился и слушает только их. Да и разве же есть в нём в этот момент место чему-то иному!..
Обнявшись, они проходят по набережной Куры, останавливаются, целуются, идут дальше. А сверху смотрят на них звёзды. Крупные, южные, участливо им подмигивают.
Лена идёт рядом. Она чувствует его руку, которой он её обнял, его горячее плечо, тёплое дыхание.
Лене 22 года. Да, она взрослая девушка. Ей хочется красиво жить, хорошо одеваться, ходить в театр, принимать у себя гостей, научиться играть на пианино. Ей хочется, чтобы её любили все, смотрели на неё и... чуточку завидовали. Что в этом плохого? Но разве понравишься людям, когда мама получает всего 650 рублей... и есть ещё маленький брат, которому надо учиться и который не умеет носить ботинки и рвёт их на футболе? Правда, она хороша собой и так, она это знает, но всё-таки... Лена понимает, надо как-то устраивать жизнь. Не будет же она вечно сидеть на маминой шее. Ей и так уже немало лет. В институт она не попала - конкурс большой. Если тогда не прошла, то теперь не пройдёт и вовсе - забыла всё. Да и мама говорит, что ей замуж пора. А Саша - человек хороший. Да и соседка, вот, тётя Поля нахваливает его. Кандидатура, мол, что надо. "Во-первых, родных никого - вмешиваться в вашу личную жизнь некому. Во-вторых, получит высшее образование, может, оставят в городе, квартиру дадут, оклад ждёт неплохой. А любит тебя как! Не упусти, девка!" Но Лене, если откровенно, замуж пока не хочется - не нагулялась ещё. А с другой стороны, время идёт, упустишь его и останешься ни с чем, или ни с кем. Видимо, придётся всё же выходить за Сашу. Она, конечно, постарается быть ему хорошей женой, будет любить его... А как же, естественно, будет, полюбит! И потом, разве плохо иметь свою квартиру? Можно будет одеться, наконец, и жить по-человечески. И маме легче будет, оправдывает себя Лена. И Сашу нельзя до бесконечности водить за нос.
Лена украдкой смотрит на Сашу и успокаивается. Сейчас ей хорошо. Саша молчит. Потом, набравшись какой-то геройской решимости, краснея и заикаясь, говорит:
- Леночка... я ещё самого главного не сказал: ... д-давай поженимся!
Затем они целовались ещё. А через неделю Лена переехала к нему совсем. Правда, это была ещё не квартира, всего лишь только частная комната, которую снимал Саша, но это ничего. Скоро Саша получит диплом, начнёт получать зарплату. Надо только потерпеть немного.
Свадьба была, хотя и скромная, но весёлая. Было много студентов, молодожёнов поздравляли, шутили, смеялись и разошлись к утру. Саше все прочили прекрасное будущее, но он не соглашался и говорил, что работать поедет в район. Механизатором. Шутил, конечно. Так они стали мужем и женой...
Саша Бекасин тряхнул головой, отвлёкся от воспоминаний и снова налил себе водки. Серенький день медленно угасал. Саша запрокинул голову, с трудом стал пить. Водка текла по подбородку, капала на галстук и была до того противной, что никак не лезла. Задыхаясь, он допил. В голове зашумело сильнее. Он понюхал хлеб и, не закусывая, попытался восстановить картину прошлого. Мало-помалу ему это удалось, но лица Лены он почему-то не видел. Это раздражало его, и было ему неприятно. Он встряхивал головой, плотно закрывал глаза, но образ Лены по-прежнему из памяти не выплывал. В голову лезли неприятные мысли.
Началось всё с переезда в район. Лена восприняла это, как сумасбродство и личное для себя оскорбление.
- Но, Леночка! Ведь там же настоящая, живая работа... Люди со стажем специально едут туда. Укрепляются МТС. Это... зов партии, в конце концов.
- Но ведь тебя оставляли. Тебе прочили будущность. Я не о себе... Но ты, ты-то там... в глуши, что будешь делать?! Что открыть можешь ты там нового? Мальчишество это! Ни кино, ни театра... поговорить и то будет не с кем!
- Ну, кино, положим, есть и там. А в театр мы сможем иногда ездить. Недалеко ведь, не за горами. 25 километров каких-то... Дают мебель, жильё. Чего ещё надо? Наберусь практики, опыта. Не навечно же!
Всё постепенно утряслось, жизнь налаживалась по-новому. Прошло полгода. За хорошую работу Сашу премировали мотоциклом.
- БМВ! - ласково поглаживая руль, показывал он знакомым. - Машина, что надо! Новенький... ещё ограничитель не снимал.
В доме появились вещи, а деньги ещё оставались. В городе, правда, бывали они не часто, но Лена как будто примирилась.
Однажды, придя с работы, Бекасин умылся и собирался садиться за стол. Лена была не в духе.
- Устала? - спросил Саша, глядя в грустные, не то заплаканные, глаза жены. Полы были чисто вымыты, во дворе сохло выстиранное бельё.
- Нет, - ответила она равнодушно. - Будешь есть?
- Давай. Что там у тебя сегодня?
На столе появился вкусный, пахнущий салом борщ.
Ели молча. Лена была какой-то задумчивой, рассеянной и грустной. От Бекасина это не ускользнуло.
- Устала? - снова спросил он, выжидающе глядя ей в лицо. Ложка его на миг задержалась.
- Я же сказала тебе, что нет! - сухо и с раздражением отрезала Лена. Воцарилось неловкое молчание.
- Может, тебе нездоровится?
- Нет, я здорова. - На этом разговор закончился.
Весь вечер и другой день они разговаривали мало, как бы тяготились друг другом. Какая-то принуждённость, отчуждение появились в их отношениях.
Бекасин ломал голову, строил предположения, но так ни до чего и не додумался. Расспрашивать же Лену отчего-то не решался. "Так что-нибудь... Пройдёт!" - решил он. Молча разделся, лёг спать.
И вдруг Лену словно прорвало. Лёжа в постели, она неожиданно с жаром заговорила, долго, много. Целуя мужа, увлечённо рассказывала ему о том, как было бы хорошо, если бы был у них свой автомобиль. Ну, хотя бы... подержанный "Москвич". Они смогут ездить на нём чаще в город, в театр. Будут выезжать в горы, ездить на рыбалку. А потом у них родится мальчик, и Саша будет его катать. Красота! Мотоцикл они продадут, Саша сам знает, как просит его Бараташвили. Часть денег снимут с книжки, часть займут - совсем немного... тысячи две. Остальное, чего не хватит, с получки. Аванс можно ещё взять, Саше дадут...
Бекасин слушал, не перебивая. Он и сам об этом подумывал, но понимал, что пока всё это ему не по средствам. Да и пальто у Лены зимнего нет. Залезать в долги не хотелось. "Нет уж... придётся подождать!" - подумал он.
Ему было жаль разбивать иллюзии жены. И он слушал, увлёкшись приятной игрой в поддавки, вносил поправки и не заметил, как проникся её идеей. Покупка уже не казалась ему такой несообразной, а преграды такими непреодолимыми, вместо них он видел счастливое, улыбающееся лицо Лены.
То ли подчиняясь бурной ласке жены, то ли чему-то ещё, но он свыкался с этой мыслью всё больше. Она не покидала его и в следующие дни. Он твёрдо уверился, что "Москвич" им нужен, как воздух.
Через месяц подержанная машина была куплена. Занять, правда, пришлось чуточку больше, чем планировали. Но Леночка сказала, что будет на всём экономить, и была счастлива. Глядя на неё, Бекасин тихо, радостно улыбался.
Не пройдёт и четырёх месяцев, как они разочтутся с долгами, уверяла Бекасина Лена. Неприятности же начались раньше.
- У меня кончилась мука, - сказала однажды Лена. Денег не было.
Потом пришлось продать Сашин костюм. И всё равно денег не хватало. Долги не уменьшались, а росли. Одна за другой исчезали на рынок вещи. "Москвич" стоял без дела, было как-то не до него.
С работы Бекасин приходил усталый, злой. У Лены износились туфли... надо покупать новые, а денег нет. И ботинки... тоже надо, осень, снег скоро ляжет.
Лена молчала, но вся как-то заострилась, похудела, и только живот становился больше и больше.
Расстроенный, Бекасин садился на стул и тоже подолгу молчал. "Скоро будет ребёнок, новые заботы, расходы..." От всех этих мыслей кру`гом шла голова. Бекасин стал много курить. Он даже состарился за это время.
Однажды он хотел её поцеловать, Лена потянулась уже было к нему, но... вдруг вырвалась: - Не хочу... - покраснев, отвернулась от него.
- Но почему, Леночка? - изумился Саша.
- Не хочу, и всё...
- Ты что - разлюбила меня? - шутливо настаивал Бекасин.
- Ты... ты только не обижайся, Саша, но... от тебя дурно пахнет.
Обоим стало неловко и стыдно. Бекасин тихо вышел во двор и долго там стоял один. Он вспомнил, что в последнее время действительно стал забывать чистить зубы. "И в бане давно не мылся..." - подумал он и посмотрел на свои руки. "Вот чёрт!.."
Случай этот вскоре Бекасин забыл, но не забыла Лена. Она всё чаще и чаще стала замечать, что Саша небрит, волос зарос - даже на шее пух появился, что лёг и не помыл ноги, замечала небрежности и неряшливость в костюме. Всё это стало ей неприятно.
"Неужели я безразлична к нему? - задала она как-то себе вопрос. Но тут же мысль эту отогнала. - Устаю просто..." - решила она.
Мысли её были заняты будущим ребёнком, Бекасин вроде как перестал для неё существовать. Она часто видела его, поливала ему на руки тёплую воду, подавала обед и всё меньше и меньше обращала на него внимание. Порой он становился невыносим ей, но она приписывала это беременности, обострённой вследствие этого раздражительности и угнетённому состоянию. И потом - это быстро проходило. Она не задумывалась. "Вот родится ребёнок, и всё будет нормально".
Саша всё реже шутил, в доме постоянно возникало тягостное молчание, натянутость и скука. Они отдалялись друг от друга.
Ребёнок родился в марте, а в начале мая Саша попал в аварию. "Москвич" был разбит, Сашу с травмами положили в больницу. Он пролежал там полтора месяца и уже готовился на выписку.
- Врачи говорят, что ещё легко отделался, - рассказывал он Лене радостно, когда она пришла в очередной раз его навестить. - Говорят, скоро работать смогу, ты не волнуйся. Ну, как там "Москвич"? Отремонтировали ребята? Ремонтируют? Скоро будет на ходу? Замечательно...
Бекасин смотрел на Лену, и она казалась ему лучше, чем прежде. Располнела немного, поправилась... дама!
- Как там Людочка? - продолжал он расспрашивать. - На меня стала похожа? Хо-ро-шо-о!
Когда Лена ушла, он долго лежал с закрытыми глазами и, растроганный и нежный, улыбался. "Хорошо!" - повторял он про себя и представлял себе дочь и жену вместе.
Но не только с дочерью в последние дни была Лена вместе. Появился в её жизни человек, о существовании которого Бекасин пока не знал.
Началось это для Лены несколько неожиданно.
Однажды она возвращалась от Саши. Был вечер. Проходя мимо афиши, Лена остановилась. "Лебединое озеро" - прочитала она. Словно от какой-то непонятной боли заныло сердце. Лене стало грустно и чего-то жаль. "Боже, лебединое озеро! Как давно это было..." Лена почувствовала, как наворачиваются слёзы. Показалось, что жизнь обходит её стороной. Как никогда, Лене захотелось купить билет и пойти в театр. Но тут она вспомнила, что с Людочкой соседка, и, стало быть, надо торопиться домой. Вздохнув, она отправилась на трамвай. Настроение было испорчено.