Хотя к мебели душа её не лежала, больше тянуло на шмотки. Когда поступило хорошее предложение, перешла на должность директора магазина одежды.
Мне нравилось опекать её, радовал карьерный рост – вчерашняя ученица, которой недавно объяснял элементарное, обретала вес в торговой среде. С моей помощью окончила курсы бухгалтеров. В конечном итоге уехала в Москву.
На первом месте у неё в наших отношениях была рациональность. Если у меня чувство, затем – рацио, она, умела, как говорит один мой товарищ, «цель рубить». Скорее всего, в современной женщине так и должно быть. Одна из целей – я. Планировала, в конечном итоге уйду к ней. На этой почве скандалили, десятки раз разбегались… Бывало, что не на одну неделю.
И вот тогда на горизонте появлялась Альбина. Второй ангел из сна.
И смех, и грех. Обоих чёрных ангелов подогнали мне родственники. Мама – первого, жена – второго.
Жена не только скандалы мне закатывала, шины под покровом ночи протыкала, фонари сопернице под глаз ставила, искала выход из ситуации и другими способами. Есть женщины, которые при изменах мужа ударяются в пьянство (позже расскажу подобный случай) или начинают мстить блудом, жена стала на духовном уровне искать возможность воздействовать на меня. Благодаря этому я в конечном итоге пришёл в церковь, обрёл духовного отца батюшку Савву.
Это случится позже, начала она с того, что потащила на психологические курсы. Посчитала, вдруг меня околдовали, опоили приворотным зельем, убрать это психологическим тренингом.
Там-то и встретил я второго ангела из сна – психолога Альбину. Скорее она меня, но и я не дал от ворот поворот, клюнул на приманку, не смог устоять…
Не сказать, что Альбина опалила с первого взгляда, как случилось со второй Мариной, к Альбине не было того зова. Исключительно телесное. Шарм, безусловно, в Альбине имел место и по сей день есть. Пасла меня, терпеливо выжидала. Как только возникал провал с Мариной, зазывала к себе. Я не всегда отказывался. Собственно, по сей день периодически звонит, предлагает встретиться, отнекиваюсь: дескать, как-нибудь потом. В её жизни появлялись какие-то мужчины, от одного родила для себя, как сейчас говорят, ребёнка. Хотя, а для кого его рожать? Для государства что ли? Отец дочери сразу ушёл в сторону, Альбина одна воспитывает.
В самый первый год знакомства с Альбиной ездили вместе в Окунёво. Будучи психологом, она, как и я, восторженно совала нос во всякие мероприятия, где пахло мистикой, сверхъестественным. Даже шаманскими практиками занималась. Тогда как Окунёво – пуп Земли, энергетический центр, сибирская Шамбала, тайные ворота в параллельные миры, местонахождение кристалла мудрости… Давно мечтал побывать, а тут Альбина зазвала, ну и поехали на пару.
В первый день потолкались среди разномастного, разноверующего народа, а на второй отправились на Шайтан-озеро. Поднялись рано утром, часа в четыре, перешли Тару и оказались в сказке. Огромный луг, тёмно-зелёная трава сырая от росы, небо в серой пелене облаков. Вдруг облака расходятся, первый, самый первый солнечный луч срывается с неба, полное ощущение: я вижу его стремительное падение, вот он ударяет в траву, роса вспыхивает, весь зелёный луг от начала до дальней границы начинает сверкать, переливаться. Только что блекло и сонно лежал перед нами, под лучом волшебно ожил, заиграл, жадно ловя капельками росы небесное золото.
На берегу озера встретили рыбака, накачивал резиновую лодку. Подошли, поздоровались.
Он посмотрел на нас с подозрением, спросил:
– Случайно не от баламута Речкина?
– Нет, – скромно ответили.
Речкина, конечно, читали, но решили промолчать о знакомстве с «баламутом».
– Идиоты начитаются его книг и прутся сюда, – недовольно произнёс, – житья летом нет от всякого сброда.
И поведал историю. За несколько дней до нас группа на озеро пришла. Из Прибалтики приехали. Решили поплавать на лодке, в надежде узреть храм, что в глубинах озера прячется. Редко кому открывает себя, погребли в надежде – вдруг им повезёт. Потом с квадратными глазами рассказывали, как очутились в параллельном мире. Вдруг появились райские птицы. Величавые, белоснежные большой стаей выплыли из камышей им навстречу. В Окунёво все наэлектризованные, все ждут чуда. Кого только не притягивает пуп Земли. Всякой эзотерической, уфологической, неоязычной твари по паре и намного больше. Рядом с нами в Окунёво жили русскоязычные бабаджисты, недавно из Индии прибывшие.
Те, что угодили в рай на Шайтан-озере, тоже были каким-то учением подпорчены. Испугались от видения райско-белоснежных птиц, считая, что очутились, того не желая, в параллельном мире. Лодчонка проскользнула в пространственно-временной портал, и они попали незнамо куда. Радоваться бы, таинственные ворота в другие измерения мало кому открываются. Окунёвские паломники завибрировали – этак можно навсегда застрять подле райских птах. Они, конечно, красивые, да только на грешной земле привычнее. Испугались не на шутку, как бы дверца портала не захлопнулась напрочь, где потом брать ключ на обратный ход? Райские птицы не стали приближаться к лодке с посторонними, развернулись и поплыли в райские камышовые кущи. Таких кущ там много. Наши товарищи схватились за вёсла и ну к берегу во всю мочь.
Где и узнали, что в Сибири пеликаны водятся.
Мы с Альбиной без приключений поплавали на лодке по Шайтан-озеру. Райских птиц не встретили, и у меня в последний момент хватило ума не прыгать с лодки в воду. Думаю, если бы взял глубины метра два, мог бы и не подняться. Я тихонько соскользнул, поплавал. Воду прозрачной не назовёшь, а водоросли длинные, перепутанные, можно запросто застрять, как в сетях.
Альбина с Мариной знали друг друга. Когда я уехал в Португалию, Марине пришлось самой за квартиру платить, Альбина позвала к себе, месяца два жили вместе, а потом поругались вдрызг.
Я анализировал опыт своих друзей. На глазах сгорел от рака бывший сослуживец – Толя Рябченко. Вместе молодёжный жилищный кооператив раскручивали. Хорошая семья, жена Алёна, умная женщина, лет семнадцать прожили. Толя в сорок лет влюбился в молодушку. Ушёл. Для Алёны был сильнейший удар. Родил в новой семье ребёнка и через полгода хоп – у Толи онкология, он умирает. Почему? Один Господь может дать ответ. Я считаю, человек пошёл не туда, не той дорогой, что Господь указал…
Проецируя на себя, понимал – тоже иду не туда. Надо рвать с Мариной. Она и сама осознавала бесперспективность варианта со мной. Поначалу надеялась, буду с ней, потом увидела – не жить вместе. Я, как бы ни выглядело странным, привязан к семье. Психовала, устраивала концерты, я хлопал дверью. И через несколько шагов, меня наполняла радость: я – свободен.
Проходило несколько дней, и снова нас бросало друг к другу.
Один православный знакомый говорит, что придаю много значения тёмным силам, везде вижу их участие. Не знаю, может и так. Но как не придать значения факту, у Марининой матери лучшая подружка колдует. Если «лучшая», трудно не нацеплять от неё колючек. Марина рассказывала, однажды ночью проснулась, на последнем курсе училась, а перед кроватью стоит под два метра лохматая сущность. Марину ужас парализовал. Нечто приблизилось, руку на грудь положило… Жуткий холод пошёл вовнутрь. Сущность исчезла, не растворилась в темноте, а будто вошла в Марину.
Без малого одиннадцать лет продолжалась наша связь. Сто раз и она, и я пытались расстаться. Шли на разрыв, но проходило время, снова возникал зов, с которым не мог справиться. Забыв обо всём на свете – о клятвах, что давал себе, обетах, что давал Богу, срывался к ней.
Снова забегу вперёд. Прошло наваждение после поездки в Бари к Николаю Чудотворцу. Вот когда расстался с Мариной окончательно. Она уехала сначала в Белгород, потом в Москву. Вдруг через два с половиной года после Бари вижу сон и в нём непреодолимый зов к Марине. Проснулся в холодном поту: неужели опять началось? Прислушался к себе, нет, приснилось, зова не было.
Но это случится ой как не скоро.
Через два года связи с Мариной я настолько вымотался, настолько устал. Всё шло кувырком. Полетел мой бизнес. Как-то приехал к родителям, у них Максимыч в гостях. Любил моих родителей, отец до семидесяти лет подрабатывал на машине, помогал Максимычу, если тому что-то надо было привезти-увезти. Максимыч меня отозвал, чтобы родители не слышали, и говорит: видел про меня два сна. В одном лечу в самолёте с моими компаньонами по бизнесу. Максимыч знал их, я ведь из тех, «сам полечился, другим дай полечиться». Всех знакомых отправлял или водил к нему. Будто летим, я пытаюсь что-то объяснить соучредителям, они не слышат. Потом хватают меня и выбрасывают из самолёта. Во втором сне я весь изможденный, избитый запряжён в телегу. В ней сидит красивая женщина, но с клыками, как у вампирши. Лупит меня хлыстом, я тащу телегу, потом вырываюсь из хомута, а вокруг болото. Начинаю тонуть, хватаюсь за траву, она выскальзывает из рук, почти накрыло водой…
Старцы говорят, снам не верь, но и не отвергай категорично.
Как бы там ни было, с компаньонами произошёл конфликт. С высоты прожитых лет понимаю, это было нам в наказание. Всем троим. Гордыня, сребролюбие… У всех троих были вывернуты мозги. Лёня Арбузин разошёлся с женой, взял молодую. Аркаша Васильев тоже поменял жену. Ну и на мне грех блуда… Нам бы держаться вместе, развивать предприятие, более ста человек работали, товар шёл на ура, нет, начались разборки. Мы с Лёней вдвоём тянули предприятие, Аркаша входил только деньгами. У Лёни взыграла гордыня. Коллектив меня считал генеральным директором, не его. А у Аркаши была мечта иметь основную долю предприятия. Вдвоём объединились против меня. А тут ещё жена подыграла, сама того не желая. Подала на развод, нас развели, она потребовала свою долю. Такой поворот дел был им на руку, нашли юридические закавыки, начали отдавать деньги частями. Можно было взять кредит и снова подняться, но настолько был вымотан, настолько устал.
Подумал и решил уехать заграницу. Одним махом разрубить все узлы.
Глава шестая
Два пути
Случилось это до Португалии. Жена моя страдает гайморитом. Дело подошло к операции, а жена побаивалась. Кто-то подсказал, в Москве вырезают полипы лазером. Всё не на живую, собрались и поехали. Операцию сделали, я тороплюсь в Омск, любовь-морковь продолжается, мысли все в Омске. Тороплю жену, надо возвращаться, мол, работа ждёт.
Садимся в поезд, до Екатеринбурга ехали одни в купе, в столице Урала заходят двое мужчин. Один чуть моложе меня, лет тридцать пять, среднего роста, копна дикорастущих волос, голубые глаза, выпивши. Второму лет пятьдесят пять, лысоват. Бывший лётчик-истребитель и интересный собеседник. Дослужился до подполковника и попал в аварию, при посадке подломилась стойка шасси, самолёт кувыркнулся, благо не взорвался. Подполковник весь переломался. Массу операций перенёс. Из авиации списали. Пенсия пенсией, но должно быть какое-то занятие. Он обрёл второе дыхание в жизни – занялся пчеловодством, мёдом. У него, как и у меня, два сына, дочь. Внуки уже есть. И не просто купил пасеку, качает мёд с одной думкой, как бы подороже продать. Засел за литературу, стал своим человеком в сельхозакадемии, ездил за опытом в Башкирию, на Алтай. Стал изучать методы лечения разных болезней при помощи мёда, прополиса, подмора. Увлечённо об этом рассказывал, видно, человек горит этим делом.
Ехал к дочери в Пермь, вёз мёд, подарки. Помогал дочери деньгами, та строила квартиру. Человек в здоровых житейских хлопотах. У самого квартира в Екатеринбурге, дом в деревне, где живёт с весны до осени, там у него ульи, омшаник для зимовки пчёл.
Угощал мёдом, очень вкусный, рассказывал.
С таким попутчиком ехать легко и интересно.
О втором мужчине так не скажу. Он усиленно звал меня в ресторан:
– Пойдём, посидим, поговорим.
Геной звали.
В ресторан идти не было никакого желания. Пить не собирался, Гена мечтал добавить.
Лётчик с рестораном сразу его отшил:
– Не пью и тебе не советую!
От лётчика Гена отстал, меня всё тянул.
О себе рассказал, что едет в Тюменскую область, там у него жена, две дочки, одной восемь лет, во второй класс пойдёт, второй четыре с половиной.
– А знаешь, – говорил, – как сердце тает, когда тебя девчонки встречают. Приедешь с поля на тракторе, они выскакивают за ворота, на шею тебе кидаются, облепят: «Папка, приехал!»
Вскользь вырвалось, никому наши поля не нужны больше. Работы не стало, он запил.
Несколько раз выходил из купе, искал компаньона в ресторан. Поиски не давали результата. Возвращался в купе. Пожаловался мне:
– Представляешь, в роду из мужиков я последний. Полгода назад дядька погиб, на стройке кран упал, его придавило. До этого племянник на машине разбился. Всё, я последний остался.
Ехал к жене в Тюмень налаживать отношения. Она не выдержала его пьянства, безденежья, в деревне для Гены работы не было, собрала детей и уехала в Тюмень к родителям.
– Буду работать, – говорил. – В Тюмени нефтянка, там работы навалом. А я механизатор широкого профиля, на любой технике могу.
Слушал его из вежливости, с одним желанием, скорее бы снова куда-нибудь ушёл. Опять начинал тянуть в ресторан.
– Гена, – скажу, – да пойми ты, мил человек, не хочу туда. Поесть я здесь поел, пить не буду.
– Просто посидишь со мной, кофе попьёшь, поговорим.
Выйдет из купе, в коридоре с одним постоит, к другому подойдёт. Никто не желал разделить с ним ресторанную трапезу. Народ в вагоне ехал солидный, в возрасте.
Один Гена почему-то не шёл в ресторан. Ему нужен был напарник, скорее всего – собеседник.
Не запомнил, какая была остановка. Поезд набрал ход, вдруг стук в дверь, заходит проводница, милиционер, спрашивают:
– Где ваш попутчик?
Я ещё подумал, ну вот, нашёл приключение на свою пьяную голову, нет бы, лечь да спать. Всё оказалось серьёзнее. Гена помыкался, помыкался, никого не нашёл, кому душу излить, увидел открытую дверь в купе проводников, открытое окно. Вагон был старой конструкции, где окно отпускается вниз. Гена парень субтильный, встал на столик и в окно на полном ходу выбросился.
Милиционер достал его чемодан, открыл, сверху лежали детские ношенные туфельки. Видимо, старшей девочки. Игрушка новая, надо понимать, в подарок вёз…
Если бы Гена душу мне выложил, возможно, всё получилось по-другому. Да государство его бросило, поля его заросли. Но и я не помог участием. Как Господь говорит в Евангелии: «…ибо алкал Я, и вы не дали мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был нагим, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня».
Не сделали одному из нуждающихся меньших, а значит, Господу.
Господь промыслительно показал мне две вещи. Ко мне в купе садятся два человека. У лётчика, два сына и дочка, он едет к дочке. И у меня два сына и дочка. Я могу нормально развиваться, жить по законам Божьим, заботиться о семье, и у меня всё будет хорошо в жизни. Второй вариант, я продолжаю раздваиваться между двумя Маринами, идти этим путём… В конечном итоге… Почему Гена выбросился? Он реально понимал – в Тюмени его не ждут. Не верил в то, что говорил мне, да и другим: жена его примет, они помирятся. Понимал, приедет, а ему от ворот поворот.
Все пути были перечёркнуты.
Глава седьмая
Вадим и Нина
Моя жена пошла в церковь, когда я пустился во все тяжкие, тогда как Нина Соловьёва, оказавшись в подобной ситуации, запила.
До армии я серьёзно занимался в «Динамо» борьбой. После армии снова вернулся в спорт. В Омск только-только пришло каратэ, на то время экзотика. Появились первые тренеры. В эту волну я попал. Вадим Соловьёв на полгода раньше начал заниматься, но я его догнал. Выступали в разных весовых категориях, однажды сошлись. Я хоть и выиграл, но зуба лишился…