— Если система повисла, что надо делать? — спрашивает Пилот, улыбаясь. — Ну вот и с Сенатом попробуем так же. Отрубить их от энергосистемы не получится, там генераторы стоят, а вот перегрузить линии можно попробовать. Система отреагирует на внешний мир и, может быть, придет в разум.
— Вероятность очень мала. — УбойнаяСила смотрит прямо на Лею.
Лея медленно кивает. Она привыкла воспринимать управляющие системы зданий неотъемлемой их частью, но эти люди, похоже, видят их совсем иначе. Как нечто сделанное, не данность. Как она сама воспринимает человеческие реакции — что-то, чем можно управлять, если знать как.
— Это, — Лея кивает на их экраны, — она? Управляющая система Сената?
— Только та часть, которая по энергии, — отвечает Пилот. — Есть там уязвимость небольшая, вот и попробуем…
— Когда? — Лея подается вперед. Хоть бы получилось. Хоть бы все это было только трагическим недоразумением, сбоем в технике…
— Да вот сейчас отмашку получим, — Пилот постукивает по своему наушнику. — И сразу того самого.
— У вас есть доступ к энергосистеме Корусанта?
УбойнаяСила холодно улыбается ей.
— У нас есть доступ ко всему.
— И вообще мы страшно законспирированные и могучие, — фыркает Пилот. — И выглядим совсем не так.
— Правда? — Лея почти готова поверить, но оттенок интонации ее останавливает.
Аналитики держат многозначительную паузу, а потом фыркают, будто один человек.
— Нет, — ВечноДевятый демонстративно потирает крючковатый нос. — Но было бы неплохо… Сигнал, — его голос полностью меняется, и в аналитиках исчезает всякое тепло и участие. К мониторам поворачиваются холодные люди без эмоций на лицах.
Лея поднимается и выходит из комнаты. Она чувствует себя лишней и не хочет мешать.
Вокруг тактического стола стоят собранные хмурые офицеры и смотрят на поток цифр. Лея подходит к Мадину, тот освобождает ей место рядом с собой.
— Думаешь, сработает? — спрашивает Лея негромко. Мадин кривит губы в ответ.
— Лимит через десять секунд, — произносит искаженный динамиком голос Пилота.
Они ждут. Поле вокруг Сената мерцает — у Леи чуть не вырывается радостное «не может быть», — но тут же восстанавливается.
— Сенат перешел на внутреннее энергообеспечение.
Лея проглатывает разочарование — но напряжение вокруг не исчезает.
— Принято, — говорит Мадин. — Вариант «беш».
— Принято, — теперь говорит УбойнаяСила. — Готовы. Легионы на связи. Параметры энергозащиты переданы — мы подтверждаем расчеты.
— Начинаем.
Штурм, понимает Лея, оглядывая экраны. Массированная атака с земли, воздуха и из коммуникаций, с целью перегрузить щит и прорваться к броне купола.
Список боевых единиц со схем расшифровывается ее визором автоматически, и Лея замирает, сжавшись.
На эмблемах легионов по-прежнему имперская шестеренка, пусть не серая теперь — алая. На черном фоне. У одного из отрядов — и того хуже: сжатая в кулак черная перчатка на алом. Лею передергивает.
— Эта символика…
— Они служат нам, — негромко говорит Мадин рядом. Лея понимает, что вцепилась в край стола до белых костяшек, и расслабляет руки.
— Она отвратительна.
— Сохранение ее было условием их согласия.
— Они еще и условия ставили? — об этом Лея не знала. Знала, что войска Империи — отряды Вейдера — на Корусанте сдались победителям. Знала, что это позволило избежать тысяч жертв, но…
— Невелика цена. Не знаю уж, как Скайуокер это сделал… Спросите его при случае.
Люк. Люк убедил отряды, верные Вейдеру, сдаться. Он никогда ей об этом не рассказывал.
Лея сглатывает. Она не хочет знать — как. И даже думать об этом не хочет. Отключает расшифровку на визоре — так проще. Одни номера атакуют другие.
Взрывы на тактических экранах — всего лишь поток данных. Ни одно реалистичное изображение не даст полную картину, символическое же нужно уметь читать. Лея умеет.
Черные отряды идут вперед, не отступают, когда поднимаются все турели Сената, атакуют непрерывно со всех сторон — не дают системе Сената экономить ресурсы. Вся сотня генераторов Сената сейчас задействована, еще немного, и энергии и на оборону, и на атаку не хватит.
Турели уходят под броню, показатели поля взмывают вверх, и офицеры вокруг стола хлопают друг друга по плечам. Кажется, еще немного. Только дожать.
Лея закусывает губу. У нее отвратительное предчувствие. Но она же не провидец, в ней нет, нет этой Силы, это просто нервы — и предчувствие не оправдается…
— Код семь! — вдруг раздается из динамика. Люди вокруг Леи замирают. Она судорожно вздыхает.
«Код семь» — взятие заложников. Худший из вариантов.
Оправдалось.
Центральный экран мигает, и вместо схем атаки на нем появляется изображение какой-то комнаты. Пустой комнаты. Но в ней что-то не так…
Лея щурится на экран. Обычная комната отдыха в сенате, мягкие кресла, драпировки…
Не драпировки. На креслах тела в формальных сенаторских мантиях. У них просто нет голов — а красноватый цвет аварийного освещения скрывает кровь.
«Если вы будете продолжать атаку, — появляется на экране надпись, — они будут продолжать умирать».
И камера переключается.
Человек ползет по полу на спине, его лицо искажено ужасом. У него кровь на лице, кровь на руке, камера приближается…
— Изображение передает атакующий, — комментирует динамик. Лея зажимает себе рот. Так очевидно, что будет дальше. Лицо уползающего смутно знакомо, но она запрещает себе вспоминать. И не закрывает глаза, когда голова сенатора раскалывается пополам от удара. Камера смакует вытекающую кровь и серые ошметки мозга в осколках черепа. Останавливается на стекленеющих глазах.
«Если вы будете продолжать атаку, они будут продолжать умирать».
Камера переключается.
Лифт. В лифте только половина человеческого тела. Нижняя. Ноги еще подергиваются, а на дверях — улыбка артериальной кровью.
«…будут продолжать умирать».
— Остановите атаку! — Лея слышит свой возглас будто со стороны. Ее тошнит.
— Мы не разговариваем с шантажистами, — цедит Мадин. Он очень бледен.
— Мадин, — Лея заставляет себя смотреть на очередную смерть, — остановите атаку немедленно. Шантажист вышел на связь, мы должны этим воспользоваться.
— Мы сейчас вскроем Сенат, — шипит Мадин. — И этот ублюдок…
«У меня есть заарин, — пишет ублюдок. — Хватит на полсотни этих продажных слимо. Выбирайте — кого я убью следующим?»
Камера переключается.
Раз.
Переговорная, сенаторы сидят рядом друг с другом. Смотрят на камеру в ужасе. Живые.
Два.
Твилек убегает от кого-то по коридору.
Три.
Два стажера, обнявшись, сидят на полу у стены. И смотрят будто прямо на Лею. Живые, все еще живые. Все еще.
И где-то там Люк. Никакая Сила не поможет от заарина. Ничто не поможет.
— Сколько до вскрытия Сената? — хрипит Мадин.
— Полтора часа, — отвечает УбойнаяСила. — Оптимистичная оценка. Пессимистичная — три.
Мадин каменеет.
Через полтора часа в здании не останется никого живого. Проще тогда уж сразу бомбу. Милосерднее. Хотя бы быстро…
О чем она думает?
— Остановить атаку. Переговорщиков сюда. Немедленно.
— Я могла бы… — начинает было Лея, но ее обрывают.
— Нет, принцесса. Занимайтесь прессой. Это — дело для профессионалов.
Лея кивает. Конечно. Разумеется. И уходит к аналитикам.
Они смотрят на уползающего несчастного сенатора. Тери. Его звали Тери, и они однажды вместе пили каф после предыдущего заседания по Карре…
На экранах клубятся какие-то цифры, линии рассекают изображение. И кажется, будто это постановка. Даже легче смотреть. Не думать, чем это закончится…
— Это может быть подделка? — выпаливает Лея. Но безумная надежда исчезает, когда аналитики качают головами.
— Увы, принцесса. Это первое, что мы проверили.
— Что ушло в Сеть? — спрашивает она.
Новостные каналы обсуждают неудачный штурм, все еще стоящую защиту Сената. Смеются: «Что победит, республиканская компьютерная ошибка или же бывший имперский спецназ? Свободная пресса ставит на ошибку!».
— Разумеется, ничего, — Пилот смотрит на нее, подняв брови. — Право, мы же профессионалы.
— Вы заблокировали сенатский канал?
— Отряд, шедший через коммуникации, перерезал магистральный кабель, — УбойнаяСила что-то подкручивает на своем экране. — Ага… Интересно.
— Вы… отрубили связь всему сектору, — проговаривает Лея ошарашенно. — Всему госсектору.
— Мы молодцы, — ВечноДевятый гладит себя по бритой голове и ухмыляется Лее. — Ведь правда?
Сила великая. Они совершенно сумасшедшие. Лея переводит дыхание. Какое счастье, что сейчас здесь именно эти безумные люди.
— Правда, — говорит она и подходит ближе. На экране УбойнойСилы творится нечто странное — изображение выкручивается дугой, распадается на фрагменты. Аналитик хмурится на цифры.
— Вы что-то нашли?
— О да. Весьма занимательное. Убийцу.
— Вы знаете, кто он? — Лея обхватывает себя руками. У любого убийцы есть хоть что-то уязвимое. Что можно зацепить, использовать. Что-то, чем можно его уничтожить.
— Знаю, — отвечает УбойнаяСила. И многословно объясняет методику расчетов и анализа изображения. Все мелкие детали, расстояния, отражения, попавшие в кадр камеры ненароком — и характеристики изображения самой камеры.
Лея почти теряет нить объяснения, но ждет — это все не просто так, УбойнаяСила обосновывает вывод, который ей не понравится.
Она уже успевает придумать самый страшный вариант и ужаснуться ему — и реальность, хоть и безумна, кажется даже успокаивающей.
Согласно расчетам аналитиков, сенатора Тери убил дроид-секретарь.
***
Пресс-конференция кажется Лее полным кошмаром. Ей нужно улыбаться и отвечать на шуточки о некомпетентном спецназе. Ничем не выдать реального положения дел.
— Да, — говорит она.
— Все очень серьезно, — говорит она.
— Но сенаторам ничего не угрожает, — врет она. — Кроме скуки. Они сейчас отрезаны от мира.
— Полагаю, нас ждет множество пикантных подробностей, — заявляют в зале. Зал смеется. Лея улыбается. Скорее бы, скорее бы это все кончилось.
— Не волнуйтесь, — говорит она, — сегодня мы несомненно решим эту проблему.
После пресс-конференции к ней подходит Алек.
— Насколько все плохо? — спрашивает тихо. — Отец только ругается.
Лея качает головой. У нее нет комментариев — и в любом случае это не разговор для незащищенного пространства.
— Мы решим эту проблему, — повторяет она.
— Я хочу вам помочь. — Алек смотрит умоляюще. — Я хочу помочь отцу. А он — как всегда, будто я ни на что не гожусь!
Лея вздыхает. У тебя хороший отец, чуть было не вырывается у нее. Тебе повезло. И спохватывается. Ей тоже повезло. Бейл Органа был прекрасным отцом. Что за глупости лезут в голову.
— Я спрошу его, — говорит Лея и отмахивается от благодарности.
***
— Это не стажировка, — отметает ее просьбу Мадин, — и ему совершенно нечего тут делать. Только если он вам нужен, Лея.
Лея пожимает плечами. Пока ей никто не нужен. Пока пресса добродушна и с ней легко. Пока.
По сенатскому каналу на них льется поток из внутренних камер. Трупы, трупы — живые. Живые, обнимающие трупы. Живые, колотящие в запертые двери уже разбитыми в кровь руками. Единственные живые в комнате, полной трупов, безумно смотрящие в камеры.
И лишь однажды она видит Люка — Люк вытаскивает человека из лифтовой шахты, у него ободрана щека, обнажен до металла протез — но он жив, — и что бы он ни говорил спасаемому, у того в глаза возвращается свет.
Слишком быстро изображение сменяется другим, но Лея все еще улыбается. И прячет воспоминание о лице брата поглубже, поближе к сердцу, чтобы греться об него. Жив…
Прибывают переговорщики и требуют наладить двустороннюю связь. Какую угодно. Надписи на изображениях тем временем меняются — убийца начинает их подписывать.
«Казнокрад».
«Рабовладелец».
«Непотист».
«Казнокрад»…
— Это прекрасно, — потирают руки переговорщики. — Мы имеем дело с идеалистом, вы понимаете? Просто замечательно!
Лея кивает и уходит к аналитикам. Те почему-то не считают, что это — замечательно.
— Ну в самом деле, — говорит Пилот. — И так ведь понятно было, изначально, по той фразе с заарином, что у нас тут идеалист. Ну кто еще будет атаковать Сенат? Кому он вообще нужен?
— То есть? — хмурится Лея.
— Отставить разговор об идеологии, — бросает УбойнаяСила. — Пусть идеалист. Объясните мне, во-первых, как он это провернул, и во-вторых — почему вся эта ситуация мне чудовищно что-то напоминает.
— Мне тоже, — хмурится ВечноДевятый. — Но вспомнить не могу. Фильм, что ли, такой был…
— Точно. Неправдоподобный совершенно. Но жутенький. — Пилот морщится от усилия, демонстративно трет висок. — Проклятый… что-то это называлось.
— «Проклятый корабль». Точно!
Аналитики триумфально улыбаются друг другу.
— Это важно? — спрашивает Лея. Она не помнит такого фильма, но название вызывает странные ассоциации. Неужели все же смотрела и совсем забыла?..
— Там корабль очеловечился, сошел с ума и убивал свою команду, — заявляет Пилот. — Ничего не напоминает?
— Зачем… убивал? — Лея хмурится. Они имеют в виду, что сейчас сошел с ума Сенат?..
— Хотелось ему.
— А вы знаете, — тянет ВечноДевятый, носом в экран, — что вообще-то это на реальных событиях было основано.
— Ты еще мистику приплети.
— Нет, серьезно. На карточке фильма написано, что на реальных. На истории с ИЗР «Неуловимым». Никому ничего не говорит?
— Как интересно, — произносит УбойнаяСила. — Подними-ка ты эту историю и посмотрим. Уж слишком, действительно, похоже. Может, у нас и преступник один и тот же?
— Или он фильм смотрел и вдохновился.
— Вот и проверим, чем он там вдохновился.
***
Аналитики ставят фильм на одном из экранов — без звука, с субтитрами. А потом отвлекаются: террорист предоставляет переговорщикам входной канал. И приказывает присылать туда изображения. Снимки их требований, больше ничего.
— Как мило с его стороны, — говорит УбойнаяСила, а ВечноДевятый потирает руки и хищно ухмыляется.
— Но как это поможет? — вырывается у Леи. — Это же картинка.
На нее смотрят с недоумением, граничащим с жалостью.
— Картинка — это набор сигналов,— мягко произносит Пилот. — Чтобы ее увидеть, нужно их прочитать и интерпретировать. А читают программы. И в них есть ошибки.
— А если ошибок нет? Или… — Лея трет лоб. — Если датапад не имеет выхода в общую сеть? Тогда что?
— Тогда и узнаем, — бросает УбойнаяСила и поворачивается к экранам. — Работаем.
Лея остается один на один с новостями, каналом Сената и имперским триллером. И какое-то время тупо смотрит триллер. Он успокаивает.
Фильм кажется смутно знакомым, наверное все же видела… Но ему уже двенадцать лет, а все, что было до битвы при Явине, кажется Лее почти нереальным. Будто случилось не с ней, в какой-то иной жизни. Впрочем, почему ж «будто».
В фильме безумный корабль пережевывает собственный экипаж. Медленно и неотвратимо. Молодой техник — главный герой — чудом избегает опасностей, но все еще не понимает, что происходит. Командный же состав корабль почему-то не трогает, и они игнорируют все сигналы о творящемся неладном. Неожиданно для имперского фильма. И как только допустили до показа?..
Техник чем-то похож на аналитиков, и понятно, почему фильм запомнился им. Запомнился ли он так же и террористу? Похож ли на него террорист? Или же террорист подражает настоящему убийце? Или же?…
Лея отрывается от срежиссированных смертей и опускает взгляд в датапад. Двенадцать лет фильму. Если настоящему убийце дали пожизненное, а после смены режима сократили срок, как тогда сократили всем, не разбираясь, — то наверное он мог уже выйти. И повторить свой большой успех.
Досье СБ сухо и неинформативно. На ИЗР «Неуловимом» наблюдалась слишком высокая смертность наличного состава, в результате на корабль с инспекцией прибыл лорд Вейдер…
Лея кусает губу. Конечно же, без него не обошлось.