А со мной на этом вечере тоже произошла интересная история. Я в своем костюме бабочкой порхала по залу, танцевала с мальчишками, девчонками. И все время почему-то рядом со мной была девочка в маске волка. Простая девочка, косички с бантиками, в юбочке, кофточке и полосатом жилетике. Очень славная девочка. Она меня везде сопровождала. Мы бегали с ней за ручку, танцевали. Даже бегали в буфет покупать газировку. Правда, воду она пила, не снимая маску, только аккуратно приподняв ее. В общем, я никак не могла догадаться, кто она и почему-то думала, что эта девочка из другой школы. Народу в зале было много, все толпились возле сцены посмотреть выступления –защиту костюмов. Мы с этой девчонкой тоже там толклись, и мне помяли крылышки. Я потащила ее в свободный класс и попросила поправить мне их. И вот эта девочка стала расправлять мне крылышки, да как-то все делала не ловко, медленно. Возится, возится у меня за спиной, никак не справится с застежками, булавками. А спина у меня голая, одни бретельки и крылышки. Долго это продолжалось, ну наконец-то все она приколола, поправила и мы за ручку пошли в зал. А тут и моя очередь защищать свой костюм подошла. Я отлично станцевала свой «Вальс цветов» и побежала искать свою новую подружку.
Я бегала и у всех спрашивала: «Вы не видели девочку с маске волка?» Но никто не видел. Я даже расстроилась, что не познакомилась с ней. Но вечер продолжался. Мы веселились, обменивались записочками – играли в почту, танцевали. От волка я получила записку с приглашением на танец. Это меня еще больше заинтриговало. Но новую подружку я так и не нашла.
Старшеклассники нас не приглашали, считали нас маленькими, и нам приходилось танцевать со своими мальчишками. И вот я танцую с мальчиком из нашего класса с Димкой и рассказываю ему про свою новую подружку, которую только нашла и уже потеряла. И тут Димка как-то неловко меня закружил и наступил мне на ногу. Я стала показывать ему, как надо танцевать, посмотрела на его ноги и увидела туфли, такие же как были на моей новой подружке. А когда я внимательно оглядела его – та же челка, только без косичек, похожий жилет. Но это могло быть на ком угодно, но туфли эти были необычные, очень красивые, модные, вишневого цвета на толстой подошве и с огромными пряжками. Таких ни у кого не было, только у Димки.
– Ах это был ты, – удивилась и возмутилась я, и чуть было не поколотила своего одноклассника. Но потом мы долго смеялись и всем рассказывали, как я весь вечер общалась с девочкой, а это оказался наш мальчик. А про себя думала, хорошо, что я его в туалет не пригласила. Так что вечер прошел весело, не обычно, я тоже получила приз за свою бабочку. И запомнился на долго, даже до сих пор с братом вспоминаем его.
Димке еще раз пришлось поправлять мне новогодний костюм уже в 10 классе. Дело было так. На школьном новогоднем вечере мы с ним были ведущими – он Дедом Морозом, а я Снегурочкой. Костюм Деда Мороза взяли в Доме культуры, а Снегурочку мама мне шила сама. Костюм получился великолепный. Из красного сатина мама сшила мне платье – узкое в талии и с широкой юбкой. И еще на пышной нижней юбочке. А отделала его прямо как дубленку белым кроличьим мехом. Меховым был весь низ платья, манжеты, воротничок и застежка. Талия тонкая, юбка пышная –красота невозможная. На голове шапочка с какими-то висюльками, красные ажурные перчатки и туфельки на шпильках. В общем Снегурка получилась что надо!
Вечер прошел прекрасно. Мы с Димкой были на высоте – весь вечер всех развлекали, веселили, награждали. И так мы понравились нашему директору, а он был членом Райисполкома, что он предложил нам с Димкой провести детский утренник для исполкомовских детей.
Мы сначала как-то засмущались, засомневались, но, когда сказали, что нам еще и заплатят – Деду Морозу 10 рублей, а Снегурочке 5, мы согласились. В тайне я, конечно, считала, что это не очень справедливо – такая дискриминация – тем более, что костюм у меня был очень красивый. Но пять рублей, это тоже не плохо. И мы с приятелем пошли работать.
Детей в зале Райисполкома собралось уйма, да еще столько же родителей. Нам выдали мешок с подарками, там игрушки-погремушки, конфетки всякие, это что за стишки-песенки раздавать. А кульки с подарками сказали принесут позже. И вот мы зашли в зал. Детки сначала были притихшие, вроде удивленные, все в ожидании волшебства. Но очень быстро освоились и стали нас изучать поближе. Мы с ними водили хороводы, пели песенки. Но в хороводе каждому хотелось стоять рядом со Снегурочкой. Они стали оттеснять друг друга, чтобы меня потрогать, взять за руку. Уж очень им понравилась внучка Деда Мороза –ну прямо, как настоящая. И детки стали на меня цепляться, тащить в разные стороны, тискать, обнимать, да так активно, что молния на платье не выдержала и раскрылась. И платье почти свалилось с меня. Я с великим трудом вырвалась от этих обезумевших деток и с криком: «Дед Мороз, выручай!» – убежала в какой-то кабинет.
Хорошо Димка сообразил – попросил какую-то мамашу поводить хоровод и пришел мне помочь. И опять ему пришлось на моей спине застегивать молнию. И опять он очень долго возился (как мне показалось), но все-таки в конце концов застегнул, и мы торжественно пошли в зал раздавать этим сумасшедшим деткам подарки. Но я уже старалась близко к ним не подходить, пряталась за дедушкину спину.
Свои заработанные денежки мы получили, но на вторую елку я уже не пошла. Приятель сходил сам, отработал, заработал свою десятку. А мне он купил шоколадку. Через год мы закончили школу, и больше с Димкой мы не встречались. Но забавные случаи остались в памяти.
Миля
Миля, это маленькая, горбатенькая деревенская женщина, которая живет в моей памяти всю жизнь.
Когда я перешла в девятый класс, мой старший брат Женя уже как раз окончил школу, а Саша – младший брат – только готовился стать первоклассником. Женя уехал во Владимир на подготовительные курсы в институт, и мы с Саньком были целыми днями одни дома. Родители с утра до вечера были на работе.
Проблемы могли начаться в новом учебном году – с кем наш первоклассник будет дома, кто его встретит из школы, накормит, посадит за уроки, развлечет? Он у нас был младшенький – всеобщий любимчик и, конечно, немного избалован вниманием.
Проблемы могли начаться в новом учебном году – с кем наш первоклассник будет дома, кто его встретит из школы, накормит, посадит за уроки, развлечет? Он у нас был младшенький – всеобщий любимчик и, конечно, немного избалован вниманием.
Раньше у нас всегда жила в доме какая-нибудь тетушка. Родных-то бабушек не было! А здесь, как нарочно, никого подходящего на примете не было, и мама уже начинала задумываться:
– Что же делать? Скоро начало учебного года!
И тут ей предложили взять на зиму одну деревенскую одинокую женщину. Правда, предупредили, что она инвалид детства, с изуродованным позвоночником. Одним словом – горбатая.
Это сейчас стали терпимее относиться к инвалидам. А тогда всё, что не вписывалось в общепринятые рамки, старались спрятать, не демонстрировать, скрывать.
И мама сначала засомневалась, стоит ли брать в дом горбунью, да еще из деревни. Что скажут знакомые? Ведь могут и осудить.
Но деваться некуда, время подпирает – и она согласилась:
– Пусть приезжает! Посмотрим…
И вот через день к нашему дому подъехал трехколесный мотоцикл, и из коляски вышло крошечное создание – то ли ребенок, то ли лилипут?
Оказалось, это и есть Сашина «гувернантка».
С простой плетеной корзинкой-кошелкой, в которой были ее скромные вещички, она зашла в наш дом. Мама была на работе, а мы не знали, как нам себя вести. Раньше мы никогда не видели таких уродливых людей. Нам показалось, что она была похожа на Карлика Носа из сказки. И хоть и нос у нее был вполне нормальный, нам она показалась очень страшной.
Но мы были хорошо воспитанными детьми и ее не выгнали, не обидели, а просто затаились и предложили подождать маму. А сами разглядывали ее и молча злились.
Шептались с Саньком в другой комнате:
– Неужели эта уродина будет жить с нами в нашем доме, и с ней надо будет каждый день общаться? А что скажут наши друзья-подружки? Докатилась семейка! Устроила дом инвалидов!
Но пришла мама, приветливо поздоровалась с этой женщиной, приготовила чай и они сели с ней беседовать – знакомиться.
Оказалось, что ей тридцать семь лет и она мамина ровесница. Зовут ее Меланья Ивановна. Замужем никогда не была. Ну, это понятно – кто же такую возьмет? Жила в деревне со старшей сестрой и ее дочерью. Когда она была совсем крошкой, ее родители поссорились, стали выхватывать ребенка друг у друга, и повредили ей позвоночник. Но в то время никто на это не обратил внимания. Плачет ребенок и плачет – капризничает, наверное. А потом девочка выросла немного, но со временем стала расти не вверх, а в бок. Так и осталась Миля горбатенькой. Закончила семилетку, хотела дальше учиться, но надо было сестре помогать. Жила у нее в доме на хозяйстве. Сестра с дочкой работала в колхозе в поле с раннего утра до позднего вечера. И Миля, как Золушка, целыми днями хлопотала по дому. А зимой на колхозных полях делать было нечего, сестра с дочкой были дома, сами занимались своим хозяйством, и Миля решила подзаработать – раз уж ей предложили в городе пожить зиму в семье.
Мама ей поручила мелкую работу по дому – посуду помыть, нас с Сашей после школы встретить и накормить, на кухне прибраться, ну и с большой уборкой помочь раз в неделю. А готовить обед и стирать мама решила, что будет сама.
И стала Миля (мы ее звали тетя Миля) жить у нас. Поселили ее с Сашей в одной комнате. Сначала он был очень недоволен, но сидеть дома в одиночестве тоже ему не хотелось. Я училась во вторую смену и из школы зачастую приходила даже позже родителей. Все же уже 9 класс – много уроков и дополнительные занятия, репетиции…
Но очень скоро мы с Милей подружились и даже полюбили друг друга. Она прижилась в нашем доме. Делала все тихо, незаметно: что-то потихоньку терла, чистила, вытирала, раскладывала. И вскоре вообще стала нашей с Саньком подружкой.
Всеми своими школьными новостями, мы прежде всего делились с тетей Милей. Она так хорошо умела слушать, с таким интересом задавала наводящие вопросы и поддакивала, что очень хотелось скорее все ей рассказать. Ведь мама с работы придет только вечером, а поделиться хочется уже сейчас.
От школы до дома я шла ровно 10 минут. Я еле сдерживалась – так меня распирали новости!
Я заскакивала домой и сразу начинала раздеваться. У порога сбрасывала башмаки – Миля ставила их на место. Дальше летело пальто, шарф и так далее. Пока добиралась до своей комнаты – успевала завалить весь дом своими вещами. Тетя Миля все это подбирала и с приветливой улыбкой раскладывала по своим местам. А потом с таким интересом слушала мои рассказы, как будто сама училась со мной в одном классе.
И про мальчишек, которые мне записочки писали, под окна приходили, погулять выманивали, Миля тоже все знала и вела с ними вместо меня дипломатические переговоры.
Я ее учила, кому что сказать, и она всегда четко выполняла задание. И еще всегда высказывала о мальчишках свое мнение – кто меня достоин, а кто и не очень.
А когда ко мне приходили одноклассники, наша тетя Миля всех всегда привечала. Никого никогда не поучала, только улыбалась и быстренько, как мышка, накрывала стол для чая со всякими пряниками, вареньем и медом. Или быстро на простокваше делала оладушки, и угощала нас. Во всяком случае, гости из нашего дома никогда без угощения не уходили.
Ребята тоже к ней привыкли, и не обращали внимания на ее увечье. Все очень хорошо и по-доброму к ней относились. Всегда при ней шутили, дурачились, а она только улыбалась.
Дома у нас был большой зал – почти пустой, прямо как танцзал. На всю комнату огромный ковер, вдоль одной стены ряд стульев, а с другой – только пианино и тумбочка с проигрывателем и пластинками. И когда мы собирались потанцевать, тетя Миля помогала мальчишкам скручивать ковер и натирать пол свечкой, чтобы лучше скользило, а потом садилась на стульчик возле двери и смотрела, как молодежь веселится. И никому она не мешала, и никто ее не стеснялся.
Мы все сами не заметили, как очень к ней привязались. Она стала просто членом нашей семьи, и когда уезжала в свою деревню на летние каникулы помогать сестре, мы очень скучали и не могли дождаться, когда она вернется.
Вечерами я ей делала прически. Мне очень хотелось сделать ее красивее. Она начала подкрашивать губки, бровки. Присматривалась, как это делает мама и старалась повторить. Мама шила ей платья с каким-нибудь большим воротником, чтобы как-то прикрыть ее горб.
Большую часть времени она проводила в своей комнатке – вязала, читала, или слушала, как ей читает Саша. У них-то вообще была полная идиллия, мы их так и звали – голубками. А Милину комнату окрестили гнездышком.
Саша очень полюбил эту тетушку и даже не обижался на наши шуточки. Миля была с ним одного роста, и, конечно, ему было приятно чувствовать себя с ней наравне.
Так что стала она нам лучшим другом. Все свои школьные секреты (а я еще и девичьи тайны) мы рассказывали Миле. Я знала, что она никогда никому не проболтается – даже маме. Она была моим самым доверенным лицом.
Миля же очень любила наших родителей и была за все им очень благодарна. И за доброе к ней отношение, и за то что дети к ней хорошо относились, и за то, что в доме ее никто не игнорировал, напротив считали своей, почти родной. И она, изо всех сил, старалась содержать дом в чистоте и заботиться о нас.
Постепенно она научилась готовить – котлеты делать, борщ варить. Но почему-то больше любила мамину стряпню. Наготовит, а сама не ест.
Мама ей:
– Миля, а почему ты сама не ешь свой суп?
А она:
– Да, Васильевна, вы не едите его, а я что хуже? И я не буду.
Но когда она приезжала в свою деревню, все местные женщины приходили у нее учиться всему городскому – и готовить, и вязать, и послушать про «городскую жизнь».
Большая уборка с выбиванием ковров была у нас раз в неделю, а повседневный порядок Миля поддерживала идеально. Посуда кухонная сияла у нас, как золото и серебро. Такого я никогда больше не видела. Даже новая посуда так не блестит. И все это она делала без каких-то специальных средств – только песочком и содой. Больше всего мне запомнились краники-флажки на газовых трубах – они горели как солнце! Чем она умудрялась их так начищать – не знаю. Но я эту красоту запомнила на всю жизнь. В общем, кухня содержалась в идеальном порядке.
Но больше всех в нашем доме Миля, наверное, любила моего папу. Она его просто боготворила! А он всегда относился к ней доброжелательно и не скупился на комплименты, шуточки и прибауточки.
Например:
– Ну, Миля, ты сегодня прямо помолодела, похорошела, да у тебя новая прическа. Красиво.
Или так:
– Да ты сегодня нарядная такая! Наверное, письмецо от женишка получила. Признавайся!
И Миля таяла и начинала тащить ему на стол все, что было в погребе. Утром подает ему завтрак – выставит на стол соленья всякие из погреба, закуски… А сама встанет возле стола, поставит локти на стол, обопрется подбородком на руку (сама то как раз чуть выше стола) и любуется, как папа ест.
Мама ей говорит:
–Миля, ты его так совсем раскормишь.
А она так важно ей отвечает:
– Ой, Васыльевна, да я бы на Сергей Иваныча все время бы любовалась!
Мама смеется:
– Ну полюбовалась и хватит. Иди посуду мой! – И обе смеются.
Ее никто и никогда не унижал, а зная про ее увечье, боялись даже ненароком обидеть. Хорошие мы были дети – нас воспитывали в строгости и в уважении к старшим. Мы знали, если человек живет у нас в доме, мы его должны уважать, а еще лучше – любить. И мы Милю очень любили.
Правда, приятели и друзья родителей всегда подшучивали, мол, хитра Клавдия (моя мама): взяла в дом такую домработницу, что уж точно муж не соблазнится – мало того, что ровесница жены, так еще и горбатая.