Цвет Надежды - Способина Наталья "Ledi Fiona" 30 стр.

— Да потому, что они встречаются, — пояснила Джинни, наконец за­кончив оттирать рукав.

— А ты откуда знаешь? — поперхнулся Рон.

— Я в прошлом году гуляла с Дином недалеко от хижины Хагрида. Ну и наткнулись на целующуюся парочку. Мы еще, помнится, обалдели от такой сомнительной романтики. Нашли, где целоваться!

— Ой, можно подумать вы с Дином делали там что-то другое, — язви­тельно вставил Гарри.

— Эй! — возмутился Рон.

— Так. Приехали. Давайте оставим Малфоя. Неужели кому-то хочет­ся портить последние минуты каникул?

Все обернулись к Гермионе. Та обвела друзей воинственным взгля­дом. На какое-то время наступила тишина, которую нарушило предло­жение Джинни:

– Может, пойдем занимать места?

Вся компания, как по команде, двинулась в сторону поезда.

— Кстати, Джин, а чем тебе не понравились окрестности хижины Хагрида?

— Гарри! У Малфоя своя комната. Зачем таскаться с девушками не­известно куда?

— Джинни! — рев Рона слился с возмущенным взвизгом Гермионы. Даже Гарри слегка покраснел.

Следующие несколько минут прошли в попытке нравоучений млад­шей сестры Рона. Лишь добравшись до пустого купе и устроив вещи, трое друзей повернулись к Джинни и перевели дух. По лицу рыжеволо­сой гриффиндорки было ясно видно, что ораторские способности трои­цы ее нисколько не впечатлили.

— Будете занудствовать, пойду искать другое купе, — с веселой улыб­кой сообщила та.

— Нет уж, — решительно подал голос Гарри и, повернувшись к Герми­оне и Рону, добавил, — оставьте девочку в покое.

В ответ на недоуменный взгляд он беззаботно сообщил:

— Вы сейчас свалите выполнять обязанности старост и вернетесь не­известно когда, а мне тут одному куковать?

— Малфоя пригласи! — сердито выпалил Рон. Он еще никак не мог отойти от легкомысленной фразы младшей сестры.

— Не смешно! — резко бросил Гарри.

В купе повисла тишина. Через какое-то время Гермиона примири­тельно сказала.

— Ладно, давайте сменим тему. Еще пять минут до отправления. Предлагаю просто поболтать.

Она с преувеличенной бодростью взмахнула руками в сторону си­дений.

Гарри с сердитым видом плюхнулся на левое сиденье и уставился в окно. Джинни присела рядом с ним. Гермиона вздохнула и заняла место напротив Гарри. Рон какое-то время постоял и сел напротив сестры.

Неловкая пауза. Наконец голос Джинни прорезал тишину в купе.

— Слушайте, я пошутила. Рон, не оставалась я в комнатах у мальчи­ков. Расслабься. Не нужно так болезненно на все реагировать.

— Я твой старший брат. Как я еще должен реагировать?

— Спокойнее, — примирительно сказала Джинни.

Гарри потянулся и сцепил руки на затылке.

— Не думал, кого можно в этом году взять в команду?

Гермиона невольно улыбнулась. Гарри очень ловко занял мысли Рона на ближайшие пару часов. Девушки переглянулись и подмигнули друг другу.

Прошло несколько минут, и поезд тронулся. Рон и Гарри увлеченно обсуждали кандидатуры гриффиндорцев, Джинни что-то упорно иска­ла в сумке, а Гермиона смотрела в окно. Да! Сегодня ей придется соб­рать в кулак все свое мужество и самообладание. Она перевела взгляд на сидящего рядом Рона.

— Что? — перехватил он ее взгляд, замолчав на полуслове.

— Нам пора. Мы — старосты. Помнишь?

— Помню, — с обреченным вздохом Рон поднялся со своего места.

— Ро-о-он! — протянула Гермиона.

— Ну, что еще! — сердито отозвался юноша, оборачиваясь в дверях.

— Ты не собираешься надеть школьную мантию и значок?

Рон бросил многозначительный взгляд на Гарри и потянулся к своим вещам.

— И нечего переглядываться за моей спиной, — проходя мимо, она сердито толкнула Рона в бок, заставив того согнуться.

— Слушай, чем ты летом занималась, что вернулась такая агрессив­ная?

Девушка вздернула носик и, прихватив свою мантию, вышла из купе. Рон перебросился парой слов с Гарри и тоже появился в коридоре.

— Я готов! — с видом бравого офицера объявил парень.

Гермиона слегка улыбнулась, дав понять, что сменила гнев на ми­лость, и двинулась в сторону третьего вагона. Вот уже несколько десят­ков лет старосты собирались именно там. Почему — никто не знал.

Девушка медленно пробиралась по коридору, заглядывая в приотк­рытые двери купе. Она выполняла обязанности старосты? Да, конечно! Вот только себе Гермиона врать не привыкла. Она с замиранием серд­ца ожидала каждую минуту увидеть несносного мальчишку, одетого в мантию с эмблемой в виде змеи. Главное — сохранять спокойствие. Он не должен догадаться, что она что-нибудь помнит.

— Гермио-о-она! — оказывается, Рон уже какое-то время пытался при­влечь ее внимание.

Девушка обернулась и вопросительно подняла бровь.

— Что случилось? — глядя ей прямо в глаза, спросил Рон.

— О чем ты? — сердце нехорошо подпрыгнуло.

— Гарри сказал, что ты вчера ни с того ни сего заплакала и начала говорить странные вещи и…

— Гарри сказал? — недобро прищурилась Гермиона. — А что еще тебе сказал Гарри? А?

— Гермиона, ты чего? — опешил Рон, явно не ожидавший такого тона.

— Ничего! — сердито отрезала девушка. — Просто мне не очень прият­но, что вы перемываете мне косточки у меня за спиной. Ясно?

Гермиона выплюнула эти слова так яростно, что Рон прирос к мес­ту.

— Ты в своем уме? — брови парня поползли вверх. — Косточки пере­мываем? Да мы, знаешь ли, заботимся о тебе. Тебе должно быть прият­но, что ты нам дорога и…

Гермиона устало закрыла глаза. Приблизительно эти слова она ска­зала недавно Малфою. «Нормальным людям приятно, когда о них забо­тятся». Что же он сделал с ней за эти бесконечные сутки?

Девушка посмотрела в глаза другу. В них отражалось смятение и обида.

— Ох, Рон, — Гермиона бросилась к юноше, — прости, я не знаю, что на меня нашло. Просто я испугалась за Гарри и… Я не знаю, как объ­яснить. Просто поверь. Я не хотела вас обидеть. Я вас очень люблю. Правда. Вы для меня самые дорогие.

Рон притянул девушку к себе и, неловко обняв, начал гладить по во­лосам.

— Все хорошо. Не расстраивайся. Я не обиделся.

— Спасибо. — Гермиона сделала шаг назад и опустила взгляд.

— Эй! — Рон взял ее за подбородок. — Ты ничего не скрываешь?

— Нет! — Гермиона постаралась как можно честнее посмотреть ему в глаза.

— Почему ты испугалась за Гарри?

Девушка сделала шаг назад и отвернулась к окну.

— Рон, идет война. Неявная, непонятная, невидимая. Я просто испу­галась того, что может случиться. Гарри… Как мы будем без него?

— Мы не будем без него, — не очень уверенно произнес Рон.

Девушка усмехнулась. Наступила тишина. Два студента со значками старост на школьных мантиях молча смотрели в окно на пробегающий пейзаж.

— Я тоже боюсь, — внезапно произнес Рон. — Гарри очень изменился. Иногда я не понимаю, о чем он говорит, чего хочет. Я тоже боюсь, что он выкинет глупость. Убьет Малфоя, например.

Рон усмехнулся.

— Рон, не шути так, — попросила Гермиона.

— Да ладно, — юноша попытался улыбнуться. — Скажешь, Хорек этого не заслуживает? Из-за него погиб Сириус. Гарри никогда ему этого не простит.

— Сириус погиб не из-за него, а из-за его отца.

— Какая разница?

— Думаешь, никакой?

— Думаю, да.

Рон оттолкнулся от стекла и кивнул головой в ту сторону, в которую они шли.

Гермиона, не глядя на него, пошла по коридору. Прислушиваясь к стуку колес, девушка размышляла над словами друга. Да! Именно так все и выглядело. Сын в ответе за своего отца. Он точно такой же. Имен­но так бы она и думала, если бы перед глазами не встала сцена: кра­сивый мужчина наотмашь бьет по лицу удивительно похожего на него юношу.

«Мой сын странный человек». Тот же мужчина задумчиво роняет слова в темноту за окном.

Гермиона бы так же, как и Рон, ненавидела Драко Малфоя. Вот толь­ко беда в том, что в ее жизни был день, заставивший ее мир перевер­нуться с ног на голову и другими глазами взглянуть на Драко Малфоя. Нет! Гермиона ни за что бы не сказала, что они ошибались эти шесть лет, считая Малфоя мерзким гаденышем. Они были правы. Он был именно таким. Но реальная жизнь вдруг оказалась куда сложнее и име­ла намного больше оттенков, чем такие привычные: черный и белый. Оказалось, жизнь имеет еще и серый цвет. Цвет глаз Драко Малфоя. Он действительно был высокомерным, жестоким и эгоистичным, при­выкшим унижать, причинять боль, заставлять плясать под свою дудку. Но это была лишь вершина айсберга. За одни сутки Гермионе довелось увидеть хотя бы одним глазком, что находится за этой маской равноду­шия и пренебрежения. Открытие потрясло. Гермиона думала об этом, не переставая. Просто под маской оказался… человек. Да, необычный, с перевернутыми ценностями, но… человек. А человек не может быть жесток сам по себе. Для всего в мире есть причина. Даже Том Редлл стал таким чудовищем потому, что от него отказался самый близкий человек. Отец бросил своего еще не родившегося ребенка. Чего можно было ожидать от мальчишки, страдающего в приюте? Благодарности? Доброты? Сердечности? Откуда он мог их взять, если ни разу не видел ни одно из этих проявлений.

Гарри. Он вырос в ужасной семье, его детство было кошмаром. Гарри был добрым и кротким мальчиком? Покажите хоть одного, кто подтвердит эти слова. Лет до тринадцати, может быть. А потом… Нет! Гарри тоже мог быть жестоким и злым. Другое дело, для изощренной жестокости ему не хватало воображения. Его жестокость была прямо­линейна и выражалась во вспышках гнева и раздражения на близких людей. Такая невеселая статистика.

И был Малфой. Откуда ему было научиться любви, участию, не­жности? За несколько часов в его доме Гермиона поняла, что там прос­то не знают таких слов, не то что чувств. Была Нарцисса, но эту проти­воречивую женщину Гермиона не могла понять и охарактеризовать. К тому же, судя по всему, ее близость с сыном была так нова и свежа, что вряд ли могла оказать сильное влияние на его воспитание.

Разве может она теперь судить Драко Малфоя? Он вызывал сочувс­твие и жалость. Да еще в свете обещания данного Дамблдору… Герми­она не могла согласиться с Роном. Внешне должна, чтобы никто ничего не заметил, прежде всего сам Малфой, а в душе… В душе уже начали происходить необратимые изменения.

Девушка открыла дверь в соседний коридор, и ушей тотчас достиг невообразимый шум. Она сделала еще пару шагов, и источник шума об­наружился. В середине тесного коридора сцепились две мальчишеские фигурки. Они дрались отчаянно и молча, а рядом верещала и причитала стайка девчонок.

— Десять баллов с… — громогласно начал Рон и осекся, поняв всю глупость своей фразы, — дрались первокурсники, которые еще не при­надлежали ни к одному из факультетов. Но не тут то было, Рональда Уизли такими пустяками с толку не собьешь, –…будут сняты с факуль­тета, на который попадет каждый из вас.

Никакой реакции. Рон оттолкнул Гермиону и схватил одного из маль­чишек за шиворот, оттянув его от противника. Это не возымело дейс­твия. Гермиона поспешила на помощь. Она схватила за плечи второго мальчишку, который успел подняться на ноги. Мальчишка начал отча­янно вырываться, и девушке пришлось встряхнуть его как следует.

— Что здесь происходит? — тоном профессора Макгонагалл обрати­лась она к дерущимся. Щупленький темноволосый мальчишка, кото­рого держал Рон, прекратил вырываться и насупился. Но промолчал. Зато рыжий сорванец улучил момент и вырвался из рук Гермионы. Он бросился вперед, пытаясь пнуть соперника.

Рон молниеносным движением выхватил палочку и направил на на­глеца.

— Еще шаг и я тебя в хорька превращу. Усек?

Мальчишка замер. Да и было от чего. Гермиона посмотрела на Рона так, словно впервые увидела. Нет, перед ней стоял не тот нескладный долговязый мальчишка, который вечно говорил глупости и любил шо­коладные лягушки. В голосе Рональда Патрика Уизли прозвучала та­кая спокойная решимость, что Гермиона даже не подумала напомнить о том, что ему нельзя применять волшебную палочку вне школы. Тем более на мальчишек его слова произвели впечатление. Рон подождал возражений. Их не последовало, и он выпустил из рук капюшон куртки темноволосого мальчишки.

— А теперь отвечайте, что не поделили.

— Он первый начал, — тут же откликнулся рыжеволосый.

Гермиона и Рон посмотрели на другого мальчика. Из его носа текла кровь, которую он периодически вытирал… молча.

— Эй! Ты говорить умеешь? — спросил Рон мальчишку.

— Умею, — буркнул тот в ответ.

— Ну так чего стоишь? — разозлился Рон. — Рассказывай.

Гермиона хотела было одернуть друга, но промолчала. Не стоило дискредитировать старосту в глазах младшекурсников.

— Не буду я ничего рассказывать, — взъерепенился мальчишка.

Рон развернулся к рыжему.

— Из-за чего вы подрались?

Тот тоже насупился.

— Та-а-ак, — протянул Рон, — в молчанку играть будем? Отлично. Сей­час мы уходим, и если мы еще раз увидим вас близко друг от друга, фа­культет не досчитается сотни баллов, когда приедем в школу, и вам свои же однокурсники головы поотворачивают. Понятно выражаюсь?

Мальчишки вразнобой кивнули.

— Отлично! — объявил Рон и посмотрел на Гермиону. Девушка кивну­ла, и оба старосты продолжили путь.

Войдя в следующий коридор, Гермиона обернулась к другу.

— Это было здорово, Рон. Очень красноречиво. Особенно про хорька. С такими темпами скоро догонишь Снейпа по свирепости.

Если она ожидала улыбки, то была разочарована. Рон о чем-то на­пряженно думал.

— Как считаешь, они послушают?

— Конечно, нет! — подтвердила его опасения Гермиона — Нам еще не раз придется действительно снимать с них баллы. Так что, надеюсь, ни одного из них не занесет в Гриффиндор.

— Зря надеешься, — обреченно произнес Рон.

— Почему?

— Гриффиндор и Слизерин. Спорим?

— С чего ты взял? — снова спросила девушка.

— Гермиона, история повторяется. Ты же видела их. Гарри Поттер и Драко Малфой в слегка измененном варианте.

— Брось, — нервно усмехнулась Гермиона. — Хогвартсу не может все время так «везти».

— Черненький — Гриффиндор, — с уверенностью произнес Рон.

— Думаешь?

— Ага. Рыжий не внушает доверия.

Гермиона прыснула. Слишком комично прозвучала эта фраза из уст Рона. Через минуту Рон сам понял смысл сказанного и тоже засмеялся. Дальнейший путь они проделали, периодически хихикая, и вспоминая свою поездку в этом поезде шесть лет назад.

В третьем вагоне оказалось многолюдно: здесь столпились старосты всех факультетов.

Улыбка застыла на лице Гермионы. Спокойно, все хорошо. Ну и что, что он будет здесь? Девушка, улыбаясь как можно радостней, подошла к группе студентов.

— Всем привет!

Хор голосов вразнобой ответил. Гермиона окинула взглядом при­сутствующих, и сердце замерло. Слова сорвались с губ раньше, чем она осознала, что говорит это вслух:

— А почему не все?

Гермиона застыла. Вот сейчас посыплются шутки и…

— Точно, где Эрни Макмиллан? — Рон обвел взглядом присутствую­щих.

Гермиона выдохнула. Как славно. Правда отсутствие Эрни она заме­тила только сейчас, но все равно получилось удачно.

— Я тут, — раздался запыхавшийся голос, и староста Пуффендуя поя­вился в коридоре.

— Все в сборе, — начала Падма Патил, староста Когтеврана, — нужно ознакомить первокурсников с правилами безопасности.

Гермиона заметила в руках Падмы стопку листков.

— Стойте. А где Малфой? — повернулся Эрни к Пэнси Паркинсон, стоящей чуть в стороне.

Сердце Гермионы замерло. И она выжидающе посмотрела на старо­сту Слизерина. Пэнси приподняла изящную бровь и лениво ответила:

— Макмиллан, расслабься. Я все ему передам.

— Но где он сам?

— Ты так соскучился? Это я тоже передам. Только боюсь, Драко вряд ли оценит твой порыв.

Эрни открыл рот что-то сказать.

— Давайте уже успокоимся. Не хватало начинать учебный год с пе­репалки. Падма, отдай ей все для Малфоя. Пусть сами разбираются, — вставила Гермиона.

— Да пожалуйста! — Падма равнодушно пожала плечами, дав понять, что ее дело раздать инструкции, а что с ними дальше будет, ее совер­шенно не волнует.

Гермиона взяла протянутые листки и невидящим взглядом уста­вилась на ровные строчки. «Что-то произошло! Что-то произошло!» — сверлила мозг назойливая мысль. С ним что-то случилось, иначе как объяснить то, что он до сих пор не попался ей на глаза. Драко Малфой всегда находился в центре внимания, а сегодня… Неужели Люциус что-то с ним сделал? Девушка почувствовала, что нестерпимо начинает бо­леть голова.

Следующий час прошел, как в тумане. Гермиона на автомате пере­ходила за Роном из одного вагона в другой и что-то втолковывала пер­вокурсникам. Наконец эта пытка закончилась, и они направились в сто­рону своего купе.

— Свобода! — благоговейно произнес Рон. — Хотя бы на час.

Гермиона, что-то пробормотав, вошла в купе. Там все было по-пре­жнему. Гарри дремал у окна, откинувшись на спинку сиденья. Джинни сидела рядом с ним, подобрав под себя ноги, и, рассеянно теребя часики на руке, читала какой-то журнал.

При их появлении Джинни подняла голову и, улыбнувшись, шепо­том спросила: