Приоткрыв дверь кареты, девушка с замиранием сердца увидела, что Драко Малфой сидит и гипнотизирует взглядом пропитавшийся кровью бинт. Она тут же вспомнила, что на занятиях по колдомедицине староста Слизерина никогда не отличался особенными успехами. Дополнительные занятия по этому предмету он не посещал. Во всяком случае, Гермиона никогда его там не видела. На что он надеялся, ведя такую безумную жизнь и не умея оказать себе элементарную помощь? Поистине, ей его никогда не понять.
На скрип открывшейся двери юноша вскинул голову. Сосредоточенность на его лице тут же пропала, и появилась привычная надменная ухмылочка.
— Грейнджер, ты никак не можешь со мной расстаться?
— Малфой, прекрати дурачиться. Тебе нельзя появляться в таком виде в школе.
— Почему? — невинно поинтересовался этот невыносимый человек.
— Потому что… — Гермиона запнулась.
— Потому что, — тут же подхватил Драко Малфой, — в этом случае все скажут, что Золотой Мальчик не такое кроткое и безвинное создание, а, Грейнджер?
— Прекрати! — осадила его Гермиона. — Ты можешь хоть пять минут не говорить гадости?
— Я сейчас говорил гадости? — приподнял бровь слизеринец. — Я говорил правду, Грейнджер. А она, знаешь ли, не всегда приятная штука.
— Я пришла сюда не для душещипательной беседы с твоей персоной.
Ответом ей был насмешливый взгляд. Девушка приложила массу усилий, чтобы не смутиться. Его усмешка проникала прямо в душу. Гермиона поняла, что долго не выдержит в его компании. Или прибьет его, или…
Девушка решительно вытащила волшебную палочку и направила ее на разбитые губы слизеринца. Пара простых заклинаний, серебристая вспышка света — и все следы, оставленные недавним инцидентом, исчезли с его лица. Он обрадовался? Ага! Сейчас! У Гермионы возникло ощущение «дежавю».
— Ты будешь следующей, Грязнокровка, — лицо двенадцатилетнего мальчишки исказила гримаса ненависти.
Нет. Ничего не изменится. Никогда. Гермиона ожидала благодарности? Да нет. Хотя бы отсутствия враждебности. Как она устала от их глупого мальчишества!
— Я, кажется, ясно выразился: Мне. Не. Нужна. Твоя. Жалость!..
Его голос был еле слышен, но то, как он отчеканивал каждое слово, не оставляло шанса считать, что он сам образец спокойствия и добродушия. Гермиона поняла, что препираться и что-то доказывать этому человеку бессмысленно. Они никогда не поймут друг друга. Даже если будут говорить об одних и тех же вещах одними и теми же словами.
Гермиона ничего не ответила. Она внезапно ощутила безразличие ко всему происходящему. Девушка равнодушно посмотрела в его холодные глаза и снова произнесла заклинание, теперь уже направив палочку на его левую руку. Она знала, что остановила кровотечение. А как очистить бинты, пусть теперь сам голову ломает.
Девушка отвернулась от двери кареты, но резкий оклик заставил ее оглянуться:
— Почему гриффиндорцы настолько тупы, что не понимают простых слов? — от его яростного шепота появилось желание поплотнее запахнуть мантию. Словно холодный ветер налетел на школьный двор, победив даже ласковое осеннее солнышко. — Если ты ждешь, что я рассыплюсь в благодарностях, то можешь уже сейчас переставать на это надеяться.
— Малфой, я ничего от тебя не жду. Разве что прибавления чуточки мозгов. Хотя уже поздновато.
— Грейнджер, я не потерплю твоей помощи и идиотского участия. Ты последний человек на этой Земле, к кому бы я обратился.
— Я об этом догадываюсь, Малфой. Так что расслабься. И не обольщайся, что я делаю все это для тебя. Я просто не хочу лишних разговоров вокруг Гарри.
Малфой усмехнулся. Усмешка получилась очень злой. Сколько яда может быть в этом подростке! Гермиона не стала дожидаться его очередной реплики, справедливо полагая, что от его слов настроение не поднимется. Девушка решительно развернулась и направилась к друзьям, которые ожидали ее на том же месте. Две таких знакомых фигуры на таком знакомом школьном дворе. Почему же у нее ощущение, что она видит все это в первый раз? Неужели одни безумные сутки могли так изменить взгляд на привычные вещи и предметы, на близких людей и на… врагов?
Спустя несколько минут гриффиндорцы уже поднимались по широким ступеням главной лестницы к старинным резным дверям. Гермиона с усмешкой вспомнила, что стояла на этих ступенях всего пару дней назад. Так странно. Вспомнит ли об этом Малфой, пройдя здесь через несколько минут?
В главном зале было многолюдно, и царила атмосфера всеобщей суматохи. Как и всегда в первый учебный день. Все волновались, ожидая распределения. Первокурсники с замиранием сердца гадали, на какой факультет распределит их старая шляпа, старшие ученики радовались встрече и делились впечатлениями от проведенных каникул. Кто-то искренне волновался вместе с первокурсниками, гадая, где же окажется младший брат или сестра. В общем, все было, как всегда.
Гермиона, Гарри и Рон пробрались к своему столу и заняли места. Все как обычно. Только… Гермиона то и дело поглядывала на слизеринский стол. Там тоже все было как обычно, за исключением отсутствия Драко Малфоя. Да еще, пожалуй, Блез Забини была непривычно тиха.
Гермиона посмотрела на преподавательский стол. Там все были в полном составе. Альбус Дамблдор беседовал с профессором Вектор, и его внимательный взгляд то и дело останавливался на Гарри Поттере. Гермиона снова почувствовала злость. Уж лучше бы за нее побеспокоился. С Гарри-то как раз все в порядке. А что делать ей? Она оказалась между молотом и наковальней. С одной стороны, друг, которому она обязана шестью годами радости и чувством локтя. С другой стороны, враг, которому… О котором она просто не могла перестать думать. Что это было, она не представляла, да и не хотела представлять.
Профессор Макгонагалл вынесла старую шляпу, кто-то из учеников поднес стул, вереница первокурсников потянулась к преподавательскому столу. Распределение началось. Каждый год, наблюдая за этим процессом, Гермиона вспоминала свои чувства и мысли в тот день, когда она резво взбежала по ступеням на возвышение, где стоял стул со старой шляпой. В тот день она испытывала лишь радость и приятное возбуждение от ожидания чего-то неизведанного и невероятного. Тогда она еще не знала, как много всего внесет в ее жизнь учеба в этом удивительном месте. Девушка обернулась к Гарри, который сидел справа от нее и о чем-то негромко переговаривался с Роном. Глядя на его растрепанную шевелюру, на то, как он совсем по-мальчишески жестикулирует, что-то доказывая Рону, а тот в ответ задорно ухмыляется, Гермиона в очередной раз поняла, что готова простить им все. Даже больше чем все. Шесть лет жизни нельзя зачеркнуть. Рядом с ней сидели самые близкие люди. Девушке внезапно захотелось крепко-крепко их обнять, чтобы почувствовать, что они рядом, что это не сон, и все всегда будет хорошо.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Драко Малфой. Слегка бледный, чуть усталый, но с таким же независимым видом, как и всегда. Он кивнул в сторону преподавательского стола, Дамблдор указал ему головой на слизеринский стол. Малфой снова кивнул в знак благодарности и направился к своему месту. Гермиона проводила его взглядом. От нее не укрылась тревога на лице Блез Забини и недоумение Пэнси Паркинсон. Малфой опустился на свое место между Крэббом и Забини. Крэбб тут же полез к нему с расспросами, Забини же, как ни странно, ограничилась встревоженным взглядом. И, когда он повернулся к ней, девушка тут же отвернулась к Пэнси, о чем-то спросив ее. От Гермионы не укрылся внимательный взгляд Драко Малфоя, который ненадолго задержался на затылке Блез Забини. Он слегка усмехнулся и тут же повернулся к Крэббу. Только тут Гермиона вспомнила захлопнувшуюся с резким звуком дверь купе Драко Малфоя и то, как дверь тамбура отскочила от стены, словно кто-то в ярости распахнул ее и с такой же силой вновь закрыл. Значит, это была она. Гермиона почувствовала какое-то смутное удовлетворение от этого факта. Ей было совсем не жаль заносчивую слизеринку. Так им обоим и надо. Девушка слегка улыбнулась и повернулась к Гарри, который как раз сейчас задал какой-то вопрос. Следующие несколько минут она пыталась заверить друга, что все в порядке, и она совсем на них не сердится, просто устала. Ведь компания Малфоя — это как раз то, о чем можно мечтать в первый учебный день. Теперь все остальные напасти этого года покажутся легкой прогулкой. Она добилась того, чего хотела. Гарри легко принял ее версию. Он вообще был всегда рад укрыться и спрятаться за успокоительными словами, не стараясь добраться до сути. Слишком много страшного он видел в своей недолгой жизни, поэтому всегда с легкостью старался принимать заверения в том, что все хорошо. Так ему было легче. Гермиона сказала, что не сердится. Значит, все в порядке. Можно выбросить из головы мысли о том, что поступил недостойно, о том, что позволил спровоцировать себя в ее присутствии. Она ведь не сердится. Она все понимает. Она удивительная.
Гермиона действительно все понимала. Она прекрасно видела это безотчетное желание Гарри поверить в то, что все будет хорошо. У него нет никого ближе ее и Рона. Так пусть хоть они дадут ему Надежду. Пускай призрачную, но такую необходимую. Гермиона посмотрела в ярко-зеленые глаза и, не удержавшись, потрепала его по макушке. Он совсем по-детски улыбнулся, вызвав ответную улыбку у девушки. В такие минуты казалось, что все и правда будет хорошо. Рон что-то спросил у Гарри, и тот, еще раз улыбнувшись Гермионе, повернулся к другу. Девушка еще немного посмотрела на их склоненные головы и оглянулась на церемонию распределения. Дело подходило к концу. Нераспределенных первокурсников осталось четыре человека. Среди них та парочка, которая дралась в поезде. Гермиона толкнула Гарри в бок. Юноша обернулся.
— Рона позови, — не отрывая взгляда от голов первокурсников, попросила девушка.
— Ай, — голос Рона возвестил о том, что толчок Гарри достиг цели — Чего?
Гермиона обернулась к Рону.
— Смотри, эти двое.
— Точно, — Рон, несмотря на свой внушительный рост, чуть привстал со скамьи. — Ну, посмотрим, кто из нас был прав.
Гарри непонимающе переводил взгляд с Рона на Гермиону и обратно, пока Рон не напомнил ему о двух первокурсниках, которые дрались в поезде.
Тем временем профессор Макгонагалл объявила:
— Уоррен Томас.
Темноволосый мальчуган подошел к табурету и присел на него. Шляпа задумалась. Прошла целая минута, прежде чем она выкрикнула: «…Слизерин!».
Слизеринский стол зааплодировал, а Рон с Гермионой недоуменно переглянулись. Они были уверены, что этот мальчишка попадет в Гриффиндор, ну, или куда-нибудь еще. Приговор шляпы оказался ударом. Тем временем Томас Уоррен подошел к слизеринскому столу и занял свободное место среди тех, кто был распределен туда чуть раньше. Гермиона отметила про себя внимательный взгляд Драко Малфоя, который сопровождал Уоррена весь путь от стула со шляпой до слизеринского стола. Гермиона могла поклясться, что Малфой слегка… растерян? Странно. Что он может знать об этом мальчишке? Или это их пресловутое «мы, чистокровные семьи, все друг о друге знаем»? Ох! Еще одной загадкой больше. Малфой резко обернулся, и их взгляды встретились. Гермиона не собиралась сейчас в очередной раз чувствовать себя жертвой под прицелом этих безжалостных глаз. Девушка быстро повернулась в сторону распределения. Последний человек. Рыжеволосый мальчуган по имени Брэнд. Именно о нем вели речь Драко Малфой и Блез Забини. Именно этого мальчишку они оба так хорошо знали. Гермиона с интересом посмотрела на первокурсника. Маленький волчонок, готовый к агрессии в любой момент. Почему-то именно эти мысли возникали при виде щуплого одиннадцатилетнего мальчишки.
— Форсби Брэндон!
С каким удовольствием можно будет снять со Слизерина пару десятков баллов. Он наверняка будет приносить неприятности. Тем более, Уоррен тоже попал в Слизерин. Ох! Гермиона чуть улыбнулась. Вообще-то не в ее правилах было пользоваться властью в корыстных целях. Но иногда можно себе позволить. Тем более, с недавних пор слизеринцы ее очень сильно разозлили.
— Гриффиндор!
Хрипловатый крик старой шляпы ворвался в грезы размечтавшейся старосты. Девушка непонимающе посмотрела на Брэндона Форсби, новоиспеченного… гриффиндорца? Мальчик равнодушно воспринял это известие и направился к столу своего факультета. Рон ошарашенно посмотрел на Гермиону.
— Ничего не понимаю. Может, шляпа ошиблась?
— Нам от этого теперь не легче, — обреченно проговорила девушка и бросила быстрый взгляд на стол Слизерина.
Драко Малфой, чуть прищурившись, изучал Форсби. Он словно размышлял над чем-то, и Гермиона многое бы сейчас отдала за то, чтобы узнать его мысли. Блез в первый раз за вечер повернулась к Малфою. На ее лице было написано потрясение. Она что-то спросила, Малфой вынырнул из омута своих мыслей и повернулся к девушке. Внимательно посмотрел на нее и чуть пожал плечами. Блез отвернулась к Пэнси и стала отвечать на какой-то вопрос. Малфой же, вопреки всякому этикету, поставил локти на стол, сцепил руки в замок и уперся в них подбородком, продолжая изучать новоиспеченного гриффиндорца. Причем Гермиона заметила, что он поддерживает пальцами рукава мантии, чтобы те не съехали вниз. По-видимому, он так и не придумал, как очистить бинт. Девушка вздохнула. Что происходит? Чего ожидать от этого Брэндона Форсби? Кто он? Почему слизеринцев так обеспокоил выбор шляпы? Что Малфой знает обо всем этом? Бесконечные вопросы, на которые не будет ответов. Пока не будет. Гермиона посмотрела на Форсби. Тот преспокойно общался со своими будущими однокашниками. Они чему-то улыбались. Казалось, не было этой немотивированной агрессии, которая чувствовалась в нем в поезде, да и несколько минут назад в этом зале. Гарри повернулся к Гермионе и, встретив ее встревоженный взгляд, пожал плечами.
— Поживем — увидим, — глубокомысленно заметил он.
— Точно, — кивнула девушка в ответ.
В тот момент она еще не знала, что выбор шляпы не был случайным. Ошиблась ли она? Кто знает? Будущее покажет, что все имеет свою цену и свои последствия. И такое неожиданно решение сортировочной шляпы отразится не только на учениках первого курса. Но пока это все еще далеко. Есть сегодня. Есть холодный взгляд серых глаз, который Гермиона несколько раз за вечер ощущала на себе. Есть чувство неведомой опасности. И, как всегда в такие минуты, девушка понадеется на мудрое завтра. Оно придет и расставит все на свои места. И с ним придет решение всех проблем и вопросов. Так было всегда. Почему в этот раз что-то должно измениться? Так думала лучшая ученица школы Чародейства и Волшебства, стараясь не поддаваться смятению, которое медленно, но верно охватывало душу.
*
Смятение царило в душе еще одного ученика этой же школы. Он также старался отогнать его прочь. Но слишком много всего свалилось на него за эти несколько дней. Драко Малфой зажмурился и попытался собраться с мыслями. Этот бесконечный день утомил его еще часов пять назад. Теперь же… Сначала эта идиотская поездка в карете с Золотым Мальчиком. Да. Он специально старался спровоцировать Поттера. Зачем? А зачем он занимался этим на протяжении шести лет? Он ненавидел его. Ему нравилось доводить его до белого каления. Видеть, как он теряет контроль и не может ничего сделать со своей яростью. Смешно? Именно этого человека, которого он ненавидел так самозабвенно, юноша спас два дня назад, рискуя жизнью, поплатившись за это изувеченными руками. Странно. Если бы Гермиона Грейнджер не появилась той безумной ночью в его комнате… Все могло бы быть по-другому.
Драко Малфой перевел взгляд на девушку. Почему он думает о ней?
Ее глаза, полные ужаса, когда она увидела кровь на его бинтах. Ее желание помочь. Снова это необъяснимое желание помочь. Два дня назад у них хотя бы была общая цель. Сегодня же она была по ту сторону. С Поттером и Уизли. И все же она пыталась помочь. Юноша тут же усмехнулся. Все правильно. Она делала это для Поттера. Все ее попытки помочь были так или иначе связаны с проклятым Поттером. И тогда, и сейчас.
Драко Малфой вновь посмотрел на гриффиндорский стол. Он вошел в зал пару минут назад и все время чувствовал на себе ее взгляд. Снова изучает врага… Юноша вновь зло усмехнулся. Вот Поттер повернулся к ней и что-то сказал. Она ответила ему и улыбнулась. Она небрежным жестом заправила за ухо выбившуюся прядку. Она протянула руку и потрепала Поттера по волосам. Чертов Поттер! Драко и сам не понял, почему же он так разозлился. Он наблюдает подобные сцены уже шесть лет. Но если раньше они вызывали лишь брезгливую усмешку, то сегодня это злит! Почему? Драко устало прикрыл глаза. Блез все еще дулась. Во всяком случае, сразу отвернулась к Пэнси, стоило ему на нее посмотреть. Один. Совсем один. Ну и что с того? Так было всегда. Все, кто находился рядом, были лишь безликим тенями. А на самом деле он всегда был один. Он особенно отчетливо осознал свое одиночество на фоне этой проклятой дружбы гриффиндорцев. Эти легкие жесты, невесомые полуулыбки. Никакой неловкости, никакой недосказанности. Все так естественно и обыденно. Эта общая опека ее чертова кота. Это стремление поддержать друг друга, подать руку, подставить плечо. То, как она сейчас легко потрепала Поттера по волосам, и как он естественно это воспринял. Драко Малфой наблюдал за их поведением и все отчетливее ощущал свою обособленность от всех окружающих. У него не было друзей. Он до недавнего времени не знал, что такое заботиться о ком-то. Теперь он обрел Нарциссу. Так странно после семнадцати лет жизни осознать, что у тебя есть близкий человек. Но это все по-другому. Это… Драко не знал, каким словом охарактеризовать отношения с матерью. Они были так новы и хрупки… Чем больше они сближались, тем отчетливее он понимал, что, в конце концов, это все исчезнет. Почему это должно исчезнуть, он не мог объяснить. Просто знал. Это было слишком здорово и необыкновенно, а последний отпрыск рода Малфоев давно привык к тому, что доброму и светлому нет места в его жизни. В его хрупких отношениях с матерью еще ощущалась неловкость и недосказанность. Словно неверные наброски на будущую картину. Тонкие легкие штрихи, которые со временем, может быть, изменятся до неузнаваемости, а может быть, сама картина вовсе не будет дописана. Драко Малфой снова вздохнул.