Страсть к подобного рода развлечениям у Пикника была давно, но причины зарождения такого экстрима, как сейчас принято говорить, в простом сельском парне от сохи мне так и не удалось выяснить. Но то, что этот человек был необычный и талантливый, пусть и по-своему, сомневаться не приходится.
Однажды в бригаде, где работал Пикник, был банкет по поводу очередной победы социалистического труда над загнивающим капитализмом. Все собрались после рабочего дня на стройке, дабы перед тем, как идти на танцплощадку накатить по маленькой и подумать о великом. Среди тостующих был и Шура. Единственное, что омрачало веселье, это малое количество горячительных напитков и отсутствие баяна. Если с последним было можно как то смириться, то вот первое вызывало справедливую заботу всей компании. Оставалась последняя бутылка «пшеничной», а публика еще бодро стояла на ногах. Закуска была отложена, дабы не усложнять и без того трудный «приход», к кильке в томатном соусе никто даже не притронулся. Как вдруг ни с того ни с сего Пикник упал на пол и стал кататься с дикими воплями, как бесноватый Фенька на морозе. Все участники коллективного возлияния отреагировали незамедлительно, кто не успел выбежать в дверной, еще не достроенный проем, тот прыгал прямо в окно со второго этажа. Поняв, что он остался один, Шура, подбежал к не опустошенной еще «Пшеничной» и залпом выдул ее прямо из горлышка. Затем пытался сымитировать падение стеклотары с последующим розливом горячительного напитка, но был пойман с поличным и в очередной раз нокаутирован. Но ему было уже все равно, потому как цель достигнута, а тут, как известно, все средства хороши. Однако Пикнику прощали и не такое…
За два года до этих событий произошла с ним примечательная история в древнем городе великий Устюг, куда Пикника с Николаем отправили учиться на водителей по линии ДОСААФа. Приехав в чужой город без копейки в кармане того самого кожаного плаща, Пикник первым делом заявился на занятия во всем своем великолепии – реглан, шляпа и туфли на каблуках, напоминавшие ковбойские сапоги, только без голенищ. Он вошел в класс подготовки, осмотрел всех пронзительным, но пустым взглядом и представился, ни больше, ни меньше, а замом комиссара по внеклассной работе. Достал тетрадку и, сев за парту, вызывал к себе по одному своих же одногруппников, расспрашивал, как устроились, нужна ли помощь и какие оценки были в школьном аттестате, дескать, от этого зависит, какое распределение будет завтра по командам. В тетрадку он старательно записал адреса всех, кто приехал из областных центров и поселился в частном секторе или общежитии. На вопрос Николая: «Зачем тебе это?» Пикник загадочно молчал и обещал, что все будет в ажуре.
Ближе к вечеру, надо было идти в общежитие, занимать комнату, но там уже во всю шерстили команды местных криминагенусов и трясли приезжих на предмет денежных излишков. Светиться не было никакого желания и Пикник, попросив подождать его, скрылся на такси в неизвестном направлении. Через 2 часа он вернулся и гордо заявил, что жилье найдено, сотоварищи уселись в таксомотор и поехали по новому адресу устраиваться на ночлег. Прибыв на место, брат и еще 2 его друга пришли в недоумение от увиденного. Пикник арендовал 8-квартирный старинный кирпичный дом и гордо демонстрировал достижение своего дипломатического таланта. «Чем мы платить будем за него?», – возразили сотоварищи. «Спокойно, Маша, я Дубровский, все продумано», – сказал Пикник и расплылся в улыбке. Дело было к ночи, и поэтому спорить никто не стал, а быстро ринулись забивать «плацкарт»…
На следующий день Пикник, разыскал земляков из общежития Сельскохозяйственного техникума Макса и Гыгу, дабы воплотить свой коварный план в жизнь. Макс и Гыга внешне походили скорее на грустных киллеров по контракту, нежели на будущих руководителей среднего звена и опору нашего сельского хозяйства, таким ни трактор не доверишь, ни колоски в поле собирать не пошлешь. Скорее всего, их давно отчислили, но они жили в общежитии, что называется, «по инерции».
Вся команда во главе с Пикником стала регулярно наведываться по тем самым адресам, что Шура накануне записал в свою тетрадь и представляясь, не иначе, как посланцами местных дворовых авторитетов, снимать мзду за проживание на их территории. И это при всем при том, что Пикник и вся бригада платили сами точно такую же подать за то, что гостили в «особняке»!!!! Вот уж точно, наглость – второе счастье. Сотоварищи гуляли, оплачивали проживание и питание с этой кассы, отстегивали местной шпане и наслаждались жизнью. Не сладко бы им пришлось, если бы кто-нибудь догадался, на какие средства живет компания. Пикнику бы точно было не сдобровать, но дуракам, как известно…
К чести Пикника, надо отметить, что малый он был не из робкого десятка. Когда на него накатывала грусть-печаль, вызванная однообразным течением жизни, без транквилизаторов, то он находил выход в следующем…
Приходя на танцплощадку в незнакомый район, он быстро выяснял у местной шпаны, кто тут самый главный. Ему, естественно, шептали на ухо, кто держит в страхе сие заведение. Пикник, ни секунды не раздумывая, заключал пари со всеми желающими о том, что за пол-литра он нокаутирует этого демона, но просил купить «приз» заранее. Естественно, вожделевшие «падения короля» соглашались потому, как даже не думали, что такое в принципе возможно. Когда детали спора были обговорены, все замирали в ожидании. Пикник вставал в общий круг, где танцевали ни о чем не подозревающие местные авторитеты, прямо во время танца, такой же танцующей походкой подходил к «жертве» и прицельно задвигал ей в челюсть. Тело падало под ноги ошалевших «братков». Занавес. Аплодисменты.
Иногда воспользовавшись шоковой ситуацией, он успевал «делать ноги», но чаще Пикника мордовали до полусмерти, делая замес прямо на «месте преступления», но очухавшись, он извинялся под предлогом, что перепутал в темноте «мишень» и удалялся, не забыв прихватить «приз», ибо спор был выигран в любом случае.
Еще один забавный эпизод произошел все там же, в Великом Устюге, опять же на танцплощадке сельскохозяйственного техникума. По прошествии времени Шура стал там своим и не раздражал местную публику. Все знали о его закидонах и старались относиться к нему с пониманием и терпением.
Был разгар вечера, самый кульминационный момент. Когда пора было определяться, с кем и куда уходить, чтобы продлить счастье. К тому времени Коля уже два раза ангажировал на «медляк» незнакомую, но крайне привлекательную барышню и старался не упустить ее из виду весь вечер. После чего к нему подошли двое и вежливо сказали, что мол, девочка эта занята и ждет со слезой своего парня из армии, ну а что «слезы» она на танцплощадке роняет, так это ее дело. Николай все понял и не возражал, но только вот дама теперь сама пригласила его на танец, а отказывать слабому полу было не в его правилах. О назревающем конфликте тут же узнал Пикник и обещал уладить недоразумение за 6 секунд и без кровопролитья. Слова Пикника вселили надежду, что участники вечеринки покинут дискотеку самостоятельно, без скорой помощи, со всеми зубами и ребрами, что подарила им природа. Когда диск-жокей (тогда их называли именно так) объявил заключительный танец, к Коле подошел Пикник и с гордым взглядом заявил: «Колюня, я все уладил, нас будут бить 9 человек!». По его пустым героическим глазам было понятно, что он не шутит, а время на принятие решения почти не оставалось. Пришлось уходить на улицу в бурлящей толпе, а дальше бежать огородами, перепрыгивая заборы, лучше любого спринтера потому как была сильная мотивация – остаться в живых. Кстати, Пикник не ошибся, преследовавших было, действительно, 9 человек. Коля с Шурой успели всех посчитать, когда залелги в траву, поняв, что сил бежать больше нет, а погоня чудом проследовала мимо.
Забавное приключение с Пикником произошло и на Мурманской земле. Случилось это так. Шура прибыл в северный порт и сразу наведался к моему брату со словами:
– Колюня, братан, мне надо в море!
На что Колюня, почувствовав неладное, спросил:
– Ты в розыске что ли?
– Есть маленько, – ответил Шура.
А поскольку с документами Пикника можно было устроиться разве что на зону отбывать срок, то брат помочь ему ничем не смог. Правда Шура нашел выход мгновенно и стырил документы у какого-то бича из компании «Тралфлот». Каково же было его удивление, когда он увидел, как звали хозяина паспорта – Владимир Ильич Пушкин.
Но, тем не менее, Шура по этому паспорту устроился на ржавую посудину с эпическим названием буксир «Марс» и ходил по акватории порта в качестве матроса на этом героическом судне. После очередной попойки, Шуру подобрал наряд милиции на территории парка в состоянии нестояния, мычашего и рычащего, очевидно он хотел навести ужас на стражей порядка, но история приняла неожиданный поворот.
Когда, тот мало-мальски пришел в себя, его для протокола спросили:
– Имя, фамилия, место работы?
И Шура, моргая всеми своими оловянными от попойки глазами, заикаясь, произнес:
– Владимир Ильич…
… и интуитивно понял, что делает что-то не то…
– Ленин? Опередили его милиционеры, чуть не хором и улыбаясь.
– Пушкин! Епта…, – ответствовал Шура и тут же получил по морде.
– Во, тварь! Издевается! Откуда приехал? – не унимался сотрудник.
– С «Марса»! – пробормотал Пикник и в ужасе понял, что сейчас его будут бить еще сильнее, что, собственно, и произошло.
– Паспорт! Посмотрите паспорт! – кричал Шура, прикрывая лицо.
Но паспорт его не спас, он был чужой. Афера всплыла, и Пикника заперли на 15 суток до выяснения личности, а выяснили ее не сразу…
Много еще было смешного и грустного, связанного с этим человеком, но одно могу сказать, что личность это была неординарная, как со знаком «+», так и со знаком «—». Он успел переколесить пол страны, сменить кучу профессий и после очередной поножовщины даже загремел в дурдом, так как судмедэкспертиза признала у него шизофрению. В народе говорили, что у Пикника, как у кота 9 жизней, но все они сгорели, бездарно сгорели и осыпались пеплом…
Спустя 5 лет Шуру Пикника нашли в душевой череповецкого общежития, он скончался от сердечного приступа, ему было 27 лет…
Но это все будет позже… а пока… жизнь продолжалась и играла всеми красками, мне было 17 и не о чем фатальном я не думал…
Из времени, проведенного на просторах деревни Юшково, запомнилось в тот год нашествие НЛО. Его видели многие и в разных географических точках Никольского района. Не понятно, что именно интересовало собратьев по вселенной, но очевидно, что любопытство к особенностям вологодского бытия они испытывали огромное, потому и кружили над деревнями, как над живым этнографическим музеем.
Довелось и мне наблюдать это зрелище. Темной августовской ночью, когда над танцплощадкой зажегся свет, люди не сразу поняли, что это не лампочки Ильича озаряют их лица и грешили на местного диск-жокея, что с перепою дернул не тот рубильник. Но спустя пару секунд стало ясно, что такое количество света весь колхоз имени Пушкина явить миру не в состоянии, даже если включить всю технику снабженную фонарями и поджечь пионерским костром урожай 1990 года разом. Подняв головы вверх, мы увидели огромный шар изливающий свет и медленно катившийся по ночному небу. Сияние было подобно лунному, только очень яркое, но мягкое. За шаром тянулся серебристый шлейф, который в свою очередь тоже давал яркий и ровный свет и висел в небе не растворяясь. Затем шар застыл на месте и выпустил световое кольцо, которое плавно достигло земли и ударилось о траву, окружив нас со всех сторон. Стало страшно. Началась паника и крики.
После чего шар резко набрал сумасшедшую скорость и скрылся за горизонтом, а шлейф так и остался в небе, провисев до самого утра, освещая территорию. Домой мы шли, даже не включав фонарики, тропинку было видно, как днем и дорога показалась короткой, было о чем поговорить, захлебываясь от эмоций.
Этот беззаботный месяц пролетел, как один день и надо было собираться в обратную дорогу, возвращаться к хрустальной мечте стать покорителем океанов, ну или на крайний случай, портовой акватории.
Оставив родных и близких в безутешном горе от расставания, я отправился в обратный путь. Север звал и брезжил заманчивой перспективой стать курсантом училища имени Месяцева, а за одно, выполнить мечту Электроника – «стать человеком».
Часть 3. Кострома
Прибыв на родину, первым делом я отправился в мореходку и не обнаружил себя в списках зачисленных на какое-либо отделение. Это не было откровением, так как подобное я предсказал сам себе, как Мишель де Нострадамус, еще сразу как закрыл за собой тяжелые дубовые двери после вступительных экзаменов.
Из всех оставшихся вариантов на ближайшее время мне светил, как путеводная звезда, лишь один – армия. Его я и принял за единственно верный, так как за 2 года службы можно было крепко подумать (хотя и тяжело это делать с непривычки) о будущем. Осталось дело за малым – подготовить к этому родителей. Впрочем, это было проще чем я думал потому, как и они пытались сделать со своей стороны нечто подобное.
Будучи наслышан от многочисленных родственников о нравах и дедовщине, царящих в рядах доблестной советской армии, я стал готовиться к ней нешуточным образом. Записался в кучу секций разом, бегал по утрам и вечерам, отжимался и подтягивался, учил усердно зачем-то азбуку морзе и т. д. и т. п. Словно я готовился в отряд спецназа самого секретного и самого «спецназного» назначения. Хотя на самом деле, как выяснилось позже – в самой армии – спасало меня совсем другое: умение играть на музыкальных инструментах, множеством из которых я овладел еще в школе. Не в совершенстве, конечно, но пару-тройку песен мог «пробалалаить» на чем угодно и где угодно. Кроме того, я мог смело брать «барэ» на пятом ладу, даже на гитаре производства ленинградской музыкальной фабрики, что было совсем не просто, учитывая качество ее музыкальных инструментов. Пригодились и знания, полученные на сельских посиделках в родимом колхозе, а так же советы по нюансам исполнения народных дворовых шлягеров, заботливо переданные из уст в уши братом Федором (Малым). Но об этом позже…
А пока что я ждал своей участи, и чтобы скоротать время до призыва, я подыскивал себе не пыльную работу на осенний сезон.
Мои потуги стать гегемоном оборвал телефонный звонок моего приятеля Сашки Чернявского, который бодрым голосом заявил, что есть вариант попасть в море, минуя мореходное училище и достичь своей цели, напророченной завучем, но более простым путем. Так я узнал про древний город Кострому, в котором есть волшебный технологический техникум, где слезно ждут двух романтиков из Заполярного круга, дабы утешить их дух учебой по так нужной в море специальности – мастера холодильных и компрессорных установок. «Эврика!!!» – закричал я в трубку, – «Сашка, едем!!!». На что более рассудительный Александр попросил меня посоветоваться с родителями и дать ответ завтра, не позднее вечера. Мама и папа, конечно, с переживанием приняли мои новые устремления, но согласились и на совете семьи постановили делегировать меня в вотчину царя Берендея и на родину Снегурочки.
Поскольку Сашкин отец служил главным ревизором на железной дороге, то мы ехали с комфортом и в штабном вагоне, по пути представляя, что нас ждет в далеком и неизвестном будущем.
Ранним утром, когда туман – частое явление в конце августа – еще висел в воздухе и придавал окончательно переваренной мозгом картинке какую-то зловещность, мы вступили на перрон старинного русского города. Параллельно с этим на нас накатила унылая печаль и смутные предчувствия, что поезд увез «не туда» и мы увидели «не то». Но сомнения развеялись покосившейся надписью «Кострома» на облезлом здании вокзала. Пару минут мы провели в братском молчании и беглом изучении окрестностей, после чего Сашка бодро скомандовал: «Вперед! Если не понравится, завтра уедем обратно!». Воодушевившись такой смелой мыслью, мы взяли курс на улицу Лагерная, в дом под номером 17. Добравшись до заветной цели и утреся все проблемы по учебным делам, мы отправились квартироваться в ближайшее общежитие. Войдя в контакт с кастеляншей, мы быстро выяснили, что комнат осталось не так много и пора занимать плацкарт согласно купленным билетам.