Вот, например, Аллочка. Уж как она ругает при-дурковатого мужа – и жалуется, и передразнивает, – так что я наконец не удержалась и спросила, почему она с такой скотиной не разведётся. Аллочка переменилась в лице, не по-доброму (тогда-то она мне и сказала: сперва своего заведи, советчица), а Нина Петровна мне потом говорит: не будь дурой, Анжелка. Она за своего Васю глаза тебе вырвет, если неправильно посмотришь. И лучше, кстати говоря, ты на него вообще не смотри. Но раз так, зачем было нужно всё это говорить? Если Вася в порядке или пусть не в порядке, но Аллочку устраивает, почему она называет его уродом и тряпкой и всех ставит в известность о разных его несимпатичных бытовых привычках? А ты меньше слушай, что говорят! И не лезь промеж них с советами! От таких вот советчиков все беды, им самим в первую очередь.
Я, говорю я Нине Петровне, просто хочу понять, в конце концов, это должно пригодиться мне в моей собственной будущей семейной жизни. Как вообще возможно жить с человеком, которого вот так… такими словами… перед чужими людьми… А он ведь тоже про неё, наверное? Нина Петровна даже рукой махнула. Никогда ты, говорит, не поймёшь, нет в тебе этого понимания. Лучше молчи.
С девочками, которые ещё в поиске, трудно по другой причине. Они ищут не совсем то, что я, и не там. На прошлом корпоративе одна такая мне говорит: «Ты какая-то замороженная, Анжелка, искры в тебе нет. Парней отпугиваешь, как репеллент – комара». Вот те раз. Плясали-плясали, и что пошло не в то горло? Серёжа? Мне неприятно со всеми подряд обжиматься, особенно с парнем, который считает, что ты ему за это ещё и должна. Вот-вот, дери нос выше! Чем он тебе не угодил, снежная королева? Тем, думаю, что павлин и лгун с нулевыми интересами. Если Максимчик в музеи не ходит, он, по крайней мере, сам по себе музей с таинственной коллекцией, а у такого Серёжи какие внутри экспонаты? Мечты о новом айфоне в очень хорошем случае.
Оставалась Маша – всё-таки у дизайнера по интерьерам должны быть передовые взгляды, – но мы пока недостаточно знали друг друга для таких разговоров. Кроме того, я заметила, что в ней нет никакого снисхождения к мужчинам, как-то даже свирепо она на них смотрит. Мне кажется, она приняла бы как должное, если бы это я лупцевала моего бедняжечку, а вот наоборот у неё вызовет гневную отповедь. Может быть, кто-то когда-то её по-настоящему обидел, и она не могла отойти или считала, что продвинутой девчонке, как модной – сумочку, необходимо демонстрировать весёлую жестокость.
Наверное, я бы пошла к психотерапевту, если бы не знала, что Максимчик ненавидит свою работу и коллег, а всех, кто к ним обращается, считает ущербными. Психотерапевты ведь для того и существуют, чтобы люди могли поговорить с ними о проблемах, которых стесняются, правильно? Максимчик же начинает кричать, что всё это обычная рекламная акция, скидка тридцать процентов от специально вздутой цены, на такой вдобавок товар, который прямо опасен.
Теперь я думаю, что, как бы ни было тяжело, надо было идти учиться, и даже один раз сказала так Максимчику, но он только посмеялся: слишком, дескать, я обольщаюсь насчёт высшего образования. Легко говорить, когда у тебя самого высшее образование есть, и в непервом поколении. По крайней мере, теперь у меня были бы друзья и знакомые с кругозором и интересами, и кто-то из них смог бы дать разумный совет, и любой – спокойно выслушать. Я сама была бы другой, способной приводить примеры и аргументировать, вряд ли меня бы захватила врасплох пара пунктиков.
Если в глубине души я и надеялась, что Максимчик скажет что-нибудь вроде «за чем дело, иди учись», то сильно ошиблась. Он не только так не сказал, но и всеми способами дал понять, что совсем не хочет моего поступления в институт. Он настолько этого не хотел, что на годы вперёд выполнил план по подаркам: лишь бы мне не пришло в голову завести речь о репетиторах. У меня, кстати, были неплохие оценки в старших классах.
Конец ознакомительного фрагмента.