– Мы еще услышим не об одном его романе, это наверняка. Завидуешь?
– О нет, надеюсь умереть раньше, чем буду бояться чихнуть и получить сотрясение мозга. Гала, пока ты моешь посуду, я пойду покурю, о’кей?
– Как угодно, мой милый. Одна просьба: если будешь курить марихуану, оставь и мне немного – я покупала для себя, а не для тебя.
– Постараюсь, но не обещаю. Мне же надо как-то расслабиться, понимаешь?
– Тогда с тебя половина цены.
– Продам бомбу, и сразу – какие у меня деньги, я же всего-навсего лишний философ в университете.
– Умоляю, умоляю, давай прекратим этот разговор! Пойду лучше разберу свой гардероб, это и то увлекательнее.
– Вот и иди… – Марк вышел на балкон и достал из тумбочки марихуану. – Все-таки удивительно, что даже у нас легализовали марихуану. Того и гляди станем продвинутой страной, как передовые государства. Спасибо Голландии с Канадой, этот мир за двадцать лет изменился к лучшему.
Хорошенько затянувшись, он поглядел сквозь балконное окно: Гала – которую на самом деле звали Галиной, но он придумал ей близкородственный псевдоним в честь любимого Дали – бродила по коридору: искала что-то в шкафу, на антресолях, прятала за дверь выбившийся рукав легкого пальто. Из всех его пассий она была самой любимой, и если бы не его закоренелая привязанность к холостяцкому образу жизни, он непременно бы женился на ней. Но нельзя же так просто отказаться от своих взглядов: свободная любовь, независимость, все дела.
Они познакомились семь лет назад, когда ему было около шестидесяти («Вот ведь была молодость! – пронеслось у Марка в голове. – До пенсии было пятнадцать лет, а теперь только половина осталась»): он тогда зачем-то взял дополнительные часы лекций по философии в медицинском университете, где рассказывал будущим врачам в том числе о пользе эвтаназии – базового человеческого права. «Не право на жизнь является важнейшим правом любого человека, но именно право на смерть – запомните это, дорогие мои». Марк вспоминал свое первое выступление и восхищался сам собой: как ловко он умеет все завернуть. Даже тезисы клятвы Гиппократа в его речи звучали как-то воодушевляющее: «Вы должны помогать всем: левым, центристам… даже правым надо помогать, пусть они будут хоть со свастикой на рукаве. Как говорила моя любимая Валерия Ильинична Новодворская, если бы настоящий диссидент увидел Горбачева тонущим в реке, он должен был бы его спасти. И только потом отдать под суд. Вот так и вам стоит поступать».
Своими речами он гипнотизировал публику. «Я считаю, что талант нисколько не оправдывает дурное или даже преступное поведение человека. Если убеждения какой-нибудь большой личности являются общественно вредными и наверняка сослужат человечеству дурную службу, надо сделать все, чтобы его имя было забыто. Вот, например, так надо поступить с Луи Фердинандом Селином, Хайдеггером и прочими приспешниками нацистов. Помните историю про Герострата, который сжег храм Артемиды, чтобы войти в историю? Отлично. Но наверняка вы не знаете, что на самом деле этого человека звали иначе – я не скажу как – и греки специально поменяли ему имя, в качестве предостережения всем остальным: если вы говно-человек, то смердеть вам в вечной пустоте, а не на Олимпе!» Кажется, в том числе и за речи его и отметила Гала – она стала ходить к нему на дополнительные занятия, хотя совсем в них не нуждалась: она была лучшей студенткой на своем курсе и после учебы попала в одну из ведущих московских глазных больниц.
Он сразу сказал ей, что не ищет жену, что в любовницах ограничивать себя не собирается, и, как ни странно, ее это устроило. Удивительно, но ему даже нравилось спорить с ней, чего он вообще делать не любил – хоть он и был феминистом, но в глубине души считал, что по-настоящему умных женщин в своей жизни почти не встречал – ну, может, кроме своей матери или каких-то университетских старых преподавательниц, на которых без скуки и глядеть было нельзя. Какая уж тут разница, умны они или глупы? Эта трагическая дихотомия любвеобильности и падкости на красоту, с одной стороны, и левых взглядов, с другой, – одна из многих противоречивых черт его характера, как он сам понял очень давно. Так, например, он терпеть не мог алкоголиков, кроме тех, с которыми пил, брезговал слишком ветреными женщинами и – самое страшное – не любил приезжих с юга с их грубым акцентом.
Гала отлично видела все его противоречия и любила тыкать Марка в них лицом: а вот видишь, а это что за нестыковка, а это и вот это? Она очаровательно смеялась, запрокидывая голову, после чего обыкновенно ласково целовала его в лоб, приговаривая: ну это ничего, в твоем возрасте, дорогой, это нормально – путаться в своих показаниях, убеждениях, носках…
– Ну и дура ты, Гала! – Эта фраза была самой частой, с которой Марк к ней обращался, но она не обижалась, а только махала на него рукой и отвечала что-то нецензурное, что вгоняло его в краску, ведь, помимо всего прочего, он считал, что девушке не положено изъясняться трехэтажно.
Вот и сегодня она снова напала на него после того, как он рассказал ей про эту бомбу.
– То есть как это ты собираешься сделать бомбу, которая сможет вырубить все электричество в радиусе десятков километров? И что, даже запасные энергонакопители перестанут работать?! – воскликнула Гала, замерев в ванной с мокрым полотенцем в руках.
– Ну да, даже они перестанут работать, – Марк равнодушно пожал плечами, про себя подумав, что все же еще умеет производить впечатление на девушек.
– Да ты совсем, что ли, разум потерял, да? Это возрастное, я не пойму, или что?
– Эй, эй, я еще молод.
– Молод? Но если ты спятил, как тогда быть, черт возьми?! – Ее голос звенел, и она уже даже замахнулась, чтобы ударить его полотенцем, но так и замерла. – Подожди, это значит, что откажут электромобили и все поврезаются друг в друга. И самолеты упадут. И, послушай, люди умрут прямо на операционных столах – в крови, с каким-нибудь скальпелем в ноге, разрезанные… Ты об этом подумал?
На лице Галы читался абсолютный ужас, и она часто заморгала.
– Все-таки правильно мне о тебе говорил отец, что ты совсем отмороженный какой-то.
– Не впутывай своего отца – пока он грел задницу в университетах и на каком-нибудь Бора-Бора, я таскался по судам и сидел в СИЗО, а это похуже сраного хостела в Африке – ну просто чтобы ты понимала, говорю.
– Я тебя умоляю, обещай мне подумать над тем, что я тебе сказала. Обещаешь?
Марк нехотя кивнул.
– Ну, это уже хоть что-то. Хотя больше я надеюсь на то, что ты просто ничего не сможешь сделать, ты ведь не работал инженером уже лет сто, если не больше, – Гала нервно засмеялась. – Это просто кошмар какой-то, – проговорила она тихо, собирая волосы в плотный пучок на макушке.
– Да я правда подумаю над твоими словами, ну чего ты, а? Прямо уж все так страшно и катастрофично как будто.
Она ничего ему не ответила.
После того как сигарета закончилась, Марк пошел в спальню, где Гала, лежа в кровати, прокручивала ленту новостей на своем совершенно прозрачном стеклышке-смартфоне, и завалился к ней.
– Ты представляешь, в Москву наконец привозят «Роботов мадам Тюссо», – сказала она.
– Роботов?
– Ну да, лет десять назад в Британии стали создавать музей роботов, как две капли воды похожих на знаменитых людей, исторических деятелей и так далее. И поставили в них очень даже неплохую оперативку, которая и мыслит быстро, и голос имитирует – в общем, с ними можно поговорить за отдельную плату, как с живыми людьми. Это тебе не доисторическая «Алиса».
– То есть теперь можно поболтать с Куртом Кобейном о его самоубийстве и спросить Джареда Лето, с какой радости он выглядит моложе меня?
– И не только – там есть даже образцы философов, ну там Фрейда, Маркса, Юнга… Последний, правда, говорят, кидается на людей, так что он не всегда доступен. Утомляется, видимо. Кстати, есть даже Гитлер со Сталиным.
– А можно за деньги устроить разговор между ними двумя?
– Устроить разговор можно, ученые из Кембриджского университета уже проводили этот эксперимент – но спора, увы, не вышло.
– Почему же?
– Они слишком быстро нашли общий язык.
[2020]
Северная Корея разрабатывает электромагнитную бомбу нового поколения
18 июня 2020 22:43
Посол США выразил обеспокоенность в связи с информацией о ведущихся в Северной Корее разработках по созданию электромагнитного оружия нового поколения.
Напомним, принцип действия этого оружия заключается в создании электромагнитного импульса, который способен вывести из строя все электронные устройства в радиусе нескольких километров. Ссылаясь на разведданные, посол заявил, что Северная Корея стремится создать электромагнитную бомбу с продолжительным эффектом «антиэлектрической завесы». Фактически это значит, что пораженная бомбой территория будет выключена из экономической жизни страны еще на 50 лет после взрыва.
При взрыве электромагнитной бомбы образуется мощнейшая ударная волна, которая способна поразить линии электропередач, все виды микропроцессорной техники, а также двигатели внутреннего сгорания и авиацию. Города, против которых будет обращен этот вид оружия, окажутся во тьме, без связи и возможности пользоваться транспортом.
Впервые эффект электромагнитного оружия был зафиксирован в 1958 году, когда…
Читать далее
Комментарии (25)
Neo
18 июня 2020 23:04
Возможно, бомба окажет действие не только на технику, но и на мозги. Тогда все кто окажеться в зоне поражения могут просто вырубиться.
Инна Сёмина_81
18 июня 2020 23:06
Мозги не мозги, а вот как кардиостимуляторы и импланты себя поведут – вопрос. И глаголы научись писать правильно, умник.
Сергей Бобров
18 июня 2020 23:16
Наша «Алабуга» все равно круче всех.
Дмитрий Мамонтов
19 июня 8:45
Хотел бы посмотреть на этот «каменный век». Ржака.
Показать больше комментариев
19
– Везучий ты парень! – рассмеялись ему прямо в глаза.
Игорь молча лежал на диване. Он боялся пошевелиться, пока над его левым глазом орудовал высокий и косматый Петр-1. Тот выглядел так, будто вышел из сказки или с детского утренника, где подменял лешего, волшебника или дровосека.
– Да что с тобой стало бы без нас, а? – подхватил костлявый Петр-2, глотая горячий чай и морщась от него же.
Вот кого бы точно не подпустили к детям, так это Петра-2, подумал Королев.
Когда он молил о везении, он имел в виду совсем другое, но жаловаться было бы неправильно и невежливо. Поэтому Игорь тихо отдался высшим силам и псевдоврачебному осмотру и упрямо держал на лице выражение большой признательности.
– Закончили! – Петр-1 закапал ему в глаза антисептик и отстранился. Наверное, антисептик. Игорь надеялся, что антисептик.
Петр-1 уперся ладонями в поясницу и потянулся назад. Королев услышал, как хрустнули кости, и моргнул несколько раз подряд. Изображение то ли помутнело, то ли запотело, как окно от влажности, но с каждой секундой становилось все четче, будто по окну водили ладонью.
– Это ж надо было так! – хохотнул Петр-2. – От летающего жука потерять сознание.
– Я не из-за него потерял, – буркнул себе под нос Игорь, – а из-за вас! Вы меня напугали!
– Что-что? – откликнулся Петр-2. – Беглые анархисты разучились благодарить? И это после всего, что мы для тебя сделали! Как ты во сне кричал, что у тебя глаза особенные, волшебные, так мы испугались, кружили вокруг, как престарелые монахини!
– Спасибо.
– Монахиня тебя не слышит!
– Спасибо, говорю! – рявкнул Королев. – Когда вы доставите меня домой?
Петр-1 глубоко вздохнул, разматывая провода:
– Когда-когда! Вот оно, потребительское отношение молодого поколения. Я еще в двухтысячном такое предсказывал.
– Мне правда очень надо! – взмолился Игорь. – Меня разыскивают.
На всякий случай он огляделся в поисках острых предметов. Под рукой была аптечка и плетеная корзинка. Петр-1 и Петр-2 заранее обезопасили себя.
– Это мы по грибы ходили, – напомнил всем Петр-2.
Грибной сезон – так они объяснили свое присутствие в Ногинском округе, верно, решив, что Королев совсем дурак.
– Ты реально один был? – спросил Петр-1.
– Да.
– Ну и на фига?
– Захотелось.
– Во дает! – Петр-2 подскочил с подлокотника дивана и едва не расплескал чай.
– Потише ты, – осадил его Петр-1.
– Так я не в гостях! Я у себя дома.
У Игоря духа не хватало назвать это место ни домом, ни убежищем: светлые ободранные стены, ни одного окна, пыльный ковер на полу, много хуже того, что лежит у них в штабе, потрепанный бытом диван неопределенного цвета и корзинка грибов. И еще аптечка, старый телевизор и моток проводов, который развязывал Петр-1. Одинокая лампочка над головой. Как-то печально у них, решил Королев.
– Не думал, что вы лечитесь, – брякнул он первое, что пришло в голову.
Петр-1 взглянул на него растерянно:
– Ну мы как бы люди, знаешь ли.
Петр-2 визгливо рассмеялся, и Игорь покраснел. Он никогда не воспринимал Петра-1 и Петра-2 как обычных людей, которые могут радоваться, плакать, ходить в туалет или пугаться от взрыва саморазогревающихся завтраков. Хотя нельзя сказать, чтобы Игорь был близко с ними знаком. Виделись всего пару раз при Вадиме. Коротко кивали друг другу, когда принимали товар.
Петр-1 и Петр-2 могли достать что угодно: они работали на благо контрабанды столько же, сколько Игорь ходил по земле, а может, и больше.
Он знал о них совсем немного. Слышал, что оба начинали с другими партнерами – братьями они, разумеется, не были. Когда-то торговали роботизированными развивающими игрушками, но бизнес провалился. Обвалился, как курс рубля. Потому что интернет оказался сильнее: и тактильных игрушек, и отечественной валюты.
Вот так прямо и честно, как сейчас, Королев с Петрами прежде не говорил. Поэтому он не мог подобрать подходящий тон: мягкий, но не раболепный, гордый, но не заносчивый. Не ожидал он, что вместо дула пистолета напорется на острый камень, что в глаз залетит жук, а контрабандисты со стажем буду ловить его, как ребенка. Когда он споткнулся и заорал, он явно не был похож на прославленного анархиста Королева. Два года без серьезных дел все-таки сказались на его умениях, особенно на умении контролировать эмоциональные состояния. Подумать только, он был так напуган, что потерял сознание.
– Мне нужно в Новосибирск как можно скорее, – Игорь взглянул на Петра-1, которому отводил руководящую роль в этом тандеме. Хотя от Вадима он слышал, что номерными знаками они менялись каждый месяц. Поддерживали равноправие.
– Здесь мы ничем тебе не поможем, парень, – развел руками Петр-1, расправляя провода на полу, – после твоего шоу границы обыскиваются. Между регионами то еще напряжение, не суйся – шибанет.
Королев погрустнел и опустил взгляд на свой приемник-браслет. Он провел по нему указательным пальцем, но ничего не произошло. Металл не реагировал, не было ни связи, ни интернета.
Вадим уверял, что браслет не сломается никогда. Ошибся. Или солгал.
– Я не могу связаться со своими, – пробормотал Игорь.
– И не сможешь, – уверил его Петр-2.
– В смысле?
На лице Петра-2 угадывалось сочувствие: лицо его было таким худым и застывшим, что казалось, будто оно из воска.
– Да нам Мальта звонила, – начал он неестественно бодро, – попросила тебя переждать.
– В смысле переждать? – не понял Игорь.
– Что непонятного-то? – огрызнулся Петр-1. – Подставили они тебя.
– Кто? – снова не понял Игорь.
– Ну кто тебя сюда направил?
– Т3.
– Значит, Т3.
– Но это же глупо!
– Глупо или нет, не тебе решать, раз ты в такую ситуацию попал. Ты что, не понимаешь, что ты для них как бельмо в глазу со своей неуемной энергией? Не понимаешь, что оппоненты сегодня должны быть лояльны и контролируемы?