– Вот и уехал искать свое, – заметила мать, – на долгих пять лет.
– Ох. Я бы не выдержала, – пригорюнилась Катя. – У меня Олег каждый день на связь выходит, и то я уже неделю места себе не нахожу.
– Ну, мы сегодня ужинать будем? – шутливо прервала разговор Анна Тихоновна. – Иди Стаса зови к столу, а то баранина перестоит!
Но когда с фирменным блюдом было покончено и все по достоинству оценили яблочный пирог, приготовленный Катей, разговор о старине продолжился.
Сергей Игоревич задумчиво посмотрел на озеро, воспоминания вновь нахлынули на него.
Когда он приехал в село, первым делом пошел сюда, к воде. И… сразу же нашел место из своего сна. Слева – далекая колоколенка, а по правую руку – столетняя ветла. Школы не было. Только заброшенный, но все еще крепкий дом.
– А может, это не то место было? – спросила Катя.
– То самое, будь уверена, – усмехнулся отец. – Я его с детства разглядывал, все мельчайшие детали помнил.
– И откуда взялся дом?
– Его построила когда-то большая семья. А потом дети и внуки перебрались в город, из старого поколения никого не осталось. Вот колхоз и выделил мне этот дом. Пришлось, правда, поработать, чтобы сделать его теплым, уютным, современным. А школу я построил сам. И прорабом, и плотником поработал. Колхоз помогал изо всех сил. Потом Аннушка приехала…
– И мы со Стасом в этом доме родились… – кивнула Катя.
Катя задумалась. Родители насовсем перебрались на житье в свой озерный край, хотя у них была и московская квартира.
– А еще ты своими руками построил себе будущее, – сказала она отцу. – И мне. И маме. И брату.
– Это судьба, – рассмеялся отец. – Кому бы я был нужен, если бы в новой колхозной усадьбе школы не оказалось. А так – построил школу и сам же в ней директором стал. Вот и карьера! А если серьезно, то только так и бывает. Мы сами строим то, в чем нам потом жить…
Катя рассказала Олежке эту красивую семейную легенду. А он смеялся где-то там, далеко-далеко, в другом часовом поясе. Говорил, что все непременно будет хорошо. И он обязательно построит дом, где они будут счастливо жить-поживать да добра наживать… И у них найдется озеро, в котором будут величаво и горделиво красоваться белые и черные лебеди… И в театр сходят – на балет…
И вот на днях заявился в городок веселый и полный творческих планов Стае. Повиснув на шее брата, Катя визжала от восторга.
– Помни, ты должен, как в детстве, отвести меня в кафе-мороженое! – шутливо распоряжалась она.
Когда им подали огромные, как ведра, креманки с шариками лакомства разного цвета и вкуса, Стае вдруг сказал:
– Держись крепче! Я собрался жениться! Только родителям пока не говори, а то устроят свадебный переполох.
– Вот это новости! На ком? – развеселилась Катя. Уговорить брата – представителя богемы – связать свою судьбу и остепениться еще никому не удавалось.
– На хорошей такой девушке, – он хитро взглянул на сестру.
– Рассказывай!
Оказалось, Стае познакомился с Лелей на выставке в Калининграде, куда ее занесло из Саратова на прошлых летних каникулах. Сам Стае приехал в Калининград навестить друга.
– Ты представляешь, сколько мне пришлось ездить туда-сюда, чтобы дело дошло хотя бы до первых поцелуев, – веселился он.
– Стае, а почему так далеко? Что, в Саратове только парней холостых много, как в песне, – а девушек подходящих нет?
– Да нет, девушек везде много. Просто когда я ее увидел – будто узнал. Словно мы знакомы были всегда, просто давно не виделись…
И Катя кивнула, сразу вспомнив то самое ощущение на эскалаторе. Сердце сразу узнает…
– Все-таки непростые у нас в роду семейные истории. С приключениями и путешествиями, одно другого дальше…
– Зато все хорошо кончается, сестренка, – подмигнул он. – С осени Леля едет сюда к нам, а ты отправишься к своему герою кунг-фу.
– Почему кунг-фу? – удивилась Катя.
– Потому что все они там, в Китае и Гонконге, мастера кунг-фу, не знала?
– Нет, – растерянно пролепетала Катя, – но при чем здесь Олег?
– Ни при чем, – рассмеялся брат, – это я так, поддразнить тебя решил. Не грусти, ты же из наших, из Корольковых. Значит, нужно только набраться терпения и посмотреть, что еще придумает судьба, чтобы вы наконец встретились и больше не расставались…
И так задели Катю эти слова, так вдруг нахлынули на нее чувства, так вдруг заскучала она по Олегу, что быстро пересмотрела все почтовые приложения… Писем из Гонконга не было… И не было их, между прочим, уже три дня, подумала Катя, передернув плечами, словно ее знобило. Во всех приложениях полно сообщений от кого угодно, только не от ее любимого азиатского героя. Куда запропастился Олег?
Она написала ему грустное письмо о том, как скучает и любит его. Она знала, что в Гонконге в любом закоулке есть выход в интернет, а Олег может проверить почту по телефону. Как только придет ее письмо, телефон запищит и мигнет зеленым маячком. Олег улучит минутку и прочтет…
Но ответ не приходил. Разные истории случаются, когда люди так далеко друг от друга. Олег, будто потерявший управление самолет, исчез со всех радаров. К вечеру Катя почувствовала, что в мире что-то поломалось, испортилось окончательно и пошло наперекосяк. Не может же на одну девушку сразу свалиться столько неприятностей! Или может? Катя глубоко вздохнула. Не наделать бы каких-нибудь глупостей. Например, не удалить бы из компьютера весь ящик Олеговых писем. Катя позвонила маме Олега, поболтала о том о сем. Будущая свекровь упомянула, что сын звонил накануне, поздравлял свою тетушку с наступающими праздниками.
Значит, Олег не выходит на связь и не отвечает на почту только с ней, с Катей. Все остальные могут поговорить с ним, когда захотят. Какая-то бредовая, не настоящая история! Не может быть такого, чтобы он пропал из-за того, что она не вызвалась сразу же ехать к нему… Но они не виделись уже полгода. Может, у него появилась другая? Олег не умеет врать. Ему проще сказать прямо, чем спрятаться или выкручиваться.
Катя зашла на сайт гонконгской компании. Просмотрела список менеджеров. Нашла телефон его отдела. «Спрошу только, на месте ли он, и положу трубку». Но потом решительно застучала клавишами: «Привет, Олег. Ты не пишешь и не звонишь. И не отвечаешь на мои послания. Мне кажется, что ты хочешь со мной расстаться. Это так или нет?» Осталось только щелкнуть мышкой на команду «отправить».
«Не говорят правду тому, кому страшно ее сказать», – вспомнила Катя расхожую мудрость. Может, он опасается, что она не сумеет понять, что его чувства растаяли? Что она начнет рыдать, заваливать его письмами о любви… Катя усмехнулась. Нет, конечно. Он так не думает. Тогда почему он не выходит на связь? Почему?! Или так и будет она сидеть брошенной Одеттой, в то время как Олег нашел себе красавицу Одиллию? «Ну уж нет, – решила про себя Катя, – по крайней мере „Умирающего лебедя“ в ее исполнении он не дождется!» Катя пообещала себе не вспоминать Олега этим вечером. В ближайшем кафе выпила кофе с безотказным соседом по лестничной клетке Антоном. Она знала: Антон давно заглядывается на нее и не откажется от приглашения. За кофе они поболтали о работе, о кино, о спорте. Антон оказался рьяным любителем не только компьютеров, но и собак породы чау-чау. Но настроение Кати не улучшилось. Ей было жаль всех: себя, этого Антона, Олега, который не понимает, какую любовь теряет… И потому она поспешно распрощалась с соседом, пришла домой и сразу же улеглась спать. Разбудил ее телефонный звонок.
– Эгей? Привет, родная! – раздалось в трубке.
– Олег? – сквозь сон ответила Катя. – Слушай, у нас тут пять утра только… ты чего так рано звонишь?.. – Она окончательно проснулась. – И вообще… Отчего это ты вдруг решил позвонить?
– Да? А у нас рабочий день в разгаре, девять утра. Извини, я не подумал, что у вас раннее утро. У меня вообще все в голове перепуталось: вчера был в Сингапуре, два дня назад в Шанхае, а сегодня утром уже в Гонконге. Представляешь, какая карусель?
Катя молчала. Во всем этом что-то было не так. Слишком бодрый голос у Олега, слишком фальшиво звучат его слова.
– Мне не хочется играть в следователя. И все-таки ответь мне на вопрос: почему ты не вышел в интернет, не посмотрел почту, не нашел минуту для ответа мне за эти три дня? Так закрутился в своем Шанхае-Сингапуре?
Она говорила это, ужасаясь ледяному ощущению потери. Это происходит не в кино, не в книге – это сцена, которая разворачивается с ней и с тем, кого она любит. И если сейчас она услышит банальное вранье, история закончится, не успев начаться…
Повисла пауза. Олег вздохнул.
– Можешь смеяться или ругаться. Но на самом деле я просто уже третий день боюсь сообщить тебе одну новость.
«Вот оно, – поняла Катя. – Сейчас он скажет что-нибудь, что будет означать: „Я больше не люблю тебя…“»
– Я, наверное, слишком тебя люблю, – сказал Олег, и ее сердце забилось. – И слишком боюсь огорчить. – Катино сердце пропустило сразу два удара, и она задохнулась. – Сразу хочу сказать, – продолжил Олег, не подозревая, что происходит с сердцем его невесты, – все это время я думал, где же бы я хотел жить с тобой – в России или за границей. Тут, конечно, очень удобно. Но я понял, что чертовски скучаю. По тебе, по маме, по русской речи. И когда стало понятно, что мы поженимся и будем жить в Гонконге, я затосковал. И решил, что возвращаюсь. Ты, наверное, уже настроилась жить за границей. Извини, мне жаль.
Но это всё эмоции. А на деле – со мной продлили контракт, но, как только возникла вакансия представителя компании, я сделал все, чтобы меня оформили на работу в наше новое отделение в России. Жить и работать буду дома, под Москвой. А пока не выя снилось, берут меня или нет, я и не звонил. Решил отложить звонок до того, как все решится и устроится. Забыть не могу про Лебединое озеро, никак… Вот теперь казни или милуй.
И он замолчал.
– Ты думал, я тебя стану пилить или даже брошу за то, что ты решил вернуться и лишил меня заграничной жизни, что ли? – засмеялась Катя.
– Ну, примерно так, – ответил он.
– А хочешь, я тебе расскажу, о чем я думаю в последние полгода?
– О чем?
– О том, как мне не хочется оставлять мою работу, мою семью и родной дом у озера и ехать куда-то в другую страну. Но мне казалось, что для тебя это так важно и нужно, что лучше потерпеть. Я ведь согласилась выйти за тебя замуж, а значит, и в горе, и в радости должна следовать за тобой…
– Подожди, ты хочешь сказать, что мы с тобой чуть было не выбрали ту судьбу, которую не хотим?
– Да…
– Кажется, нам повезло. Катя, я понял. Надо чаще разговаривать друг с другом. Я еле выпросил пять дней отпуска, чтобы приехать домой. А потом, когда мне найдут смену, приеду домой уже навсегда.
Мир качнулся и встал на свое место. А может, он и не менялся – просто люди, как обычно, все запутали и сами же испугались, потом распутали, обрадовались…
– Олег, – сказала она в трубку.
– Да, солнышко?
– Когда твой рейс? Я тебя обязательно встречу.
– Совсем скоро. Тридцатого декабря, в час ночи!
– Олег, ты приедешь на Новый год? – завопила Катя. – Прямо как Дед Мороз, – помолчав, добавила она.
– Точно, прилечу на золотых санях, запряженных птицей-тройкой. Помолчав немного, он серьезно добавил: – Прилечу к тебе верным лебедем, любимая!
И Катя точно знала, что где-то там, в Гонконге, он улыбнулся ей с высоты пятидесятого этажа.
17 декабря. День прощения
Черное и белое Рождество
Жизнь все-таки удивительная штука: лучшие праздники связаны в нашей памяти с одной семьей, с друзьями детства – ребятами из одного двора, с которыми мы дружили более двадцати лет. Как жаль, что пока еще не создана машина времени! Вот бы крутануть ее лет на двадцать пять назад! Теперь мы не так щедры на чувства, не раскрываем своей души даже самым старинным приятелям. Мы более взыскательны к нашим новым друзьям, и они, как ни странно, за это нас ценят и боятся потерять нашу дружбу. В самом дальнем уголке души мы горько сожалеем о том, что теперь не осталось никого, кто помнил бы нас в пионерской форме, моментально отзывался бы на старые прозвища и смеялся над бородатыми хохмами.
Наши семьи выросли в одном дворе, сложились в одном классе, наши отцы служили вместе, а до этого воевали до последнего дня войны. Наши матери покупали домашний скарб в одних магазинах на одной улице. Сахарницы, ложки, супницы, скатерти, рамки для фотографий и елочные игрушки – в наших семьях продублированы. Как продублированы некоторые черно-белые, с легким желтоватым налетом фотографии и воспоминания.
Когда наша крепкая компания собиралась за столом, обязательно всплывала история о том, как четырехлетний Лева потерялся на елке в Кремле, как на отдыхе в Крыму, куда наши родители исправно вывозили нас каждый год, у Левы болели уши, и маленький, смешной, с платком на голове, он грустно сидел на берегу; как катались на лыжах под Смоленском… Воспоминаний было много, они захлестывали нас, дробились мелкими гранями, искрились, и мы становились моложе, а в глазах появлялся задорный блеск. После этого Лева брал гитару и пел свой любимый романс «Отцвели уж давно хризантемы в саду». Пел он с чувством, иногда прихватывая не те струны, но нам это было не важно.
Новогодняя встреча двадцатипятилетней давности… Мы сидим за праздничным столом, покрытым старенькой шелковой скатертью «тех времен», у Левы. Отзвенели куранты, после торжественного вручения подарков, благодушные и счастливые, мы расхваливаем коронные блюда его семьи – селедку под шубой и холодец. Раздается звонок в дверь, и Лева, загадочно улыбаясь, манит нас за собой. Мы выбегаем на лестничную площадку (а в Левином доме она огромна) и ахаем. Стараниями Левы и соседей она превращена в новогоднюю танцплощадку – украшена мишурой, надписями с шутливыми поздравлениями и даже маленькой елочкой. Соседи из квартиры напротив выкатывают столик с самодельными наливками (помнится, это был чернослив на спирту), и каждый произносит короткие, но емкие тосты. А потом под магнитофон, вынесенный на площадку, мы танцуем до утра. «Как тогда, в НАШЕМ дворе, правда?» – мечтательно повторяет Лева и опрокидывает очередную рюмочку настойки.
Светало, когда Лева отправился провожать нас, несмотря на наши заверения, что до дома мы доберемся сами. Морозный воздух огласила первая фраза романса «Утро туманное, утро седое», дальше которой дело так и не пошло, но нам хватало и этой строки, чтобы выразить радость от того, что жизнь прекрасна, когда в ней есть такие друзья. Громыхая промерзшими боками, по пустой и гулкой улице полз первый троллейбус. Лева замахал руками, свистнул, подзывая его, как такси, и троллейбус послушно остановился. «С наступившим!» – совсем не сердито крикнул водитель, и мы плюхнулись на холодные, как сугробы, сиденья, а в сумках у нас гремели быстро замерзающие миски и тарелки с гостинцами – салатами, холодцом, пирогами и чем-то еще, всученными нам Левиной женой «на дорожку».
Время летит быстро. Троллейбус больше не ходит по этому маршруту. Лева живет по другому адресу. Праздники мы встречаем или одни, или в других компаниях. Но воспоминания, как и черно-белые фото остаются. Я вспоминаю это каждый Новый год, где бы мне ни пришлось его встречать – с друзьями, в Таиланде, на даче, в Париже, Риме, дома, сразу после балета «Щелкунчик» в Большом театре. Такого торжества не будет больше никогда.
За день до праздника приглашение модельера Игоря Чертова поработать с немецкой дамой оказалось очень кстати. Год был тяжелый, неденежный. «Накуплю деликатесов к столу, подарки друзьям», – мечтала я, собираясь на встречу.
Игорь заранее предупредил меня, что визит дамы очень важен: она заведовала специальной комиссией, выделявшей спонсорские деньги на участие в международной выставке моды молодых талантов в Дюссельдорфе. Кроме того, слыла капризной, жесткой, и угодить ей было нелегко. Так оно и вышло. А еще и чемодан ее потерялся, вот беда. Правда, одета она была супер – не в мехах и туфлях на каблуке, в чем любят шастать немецкие высокопоставленные дамы, но и не как Ангела Меркель. Я разглядела все подробно: маечка, потом майка, потом белоснежная рубашка, джемпер, отличный жакет и дубленая куртка. Внизу яркие легинсы и брюки (!) и очень стильные ботильоны. Я не говорю о пашмине, сумке, шапке и перчатках – дама не зря пробилась в верх модной индустрии. Стиль casual, но все вещи высокого качества. «И что было в том чемодане, кроме косметики и нижнего белья, – подумала я, – если вся: и вечерняя, и повседневная – одежда была на ней». Вечером фрау Шварц отказалась принять приглашение на ужин в ее честь, сославшись на головную боль. На следующий день в шоуруме она явилась в другом комплекте из имеющихся у нее вещей, и все смотрелось стильно.