Со мной стояла Катя и она стала очень переживать после такого многообещающего желания пообщаться, понимая, что Юра Булатов так просто слов на ветер не бросал. А я морально готовился к схватке – как к словесной, так и к горячей фазе.
Драться не боялся. Тоже был не хиляком и не последним бойцом. Даже если и проиграю схватку – обидно не будет, так как прекрасно понимал, что есть миллионы мужиков, которые сильнее меня, умнее и моложе, отчего и реакция лучше. Хотя я думаю у Булатова хватит благоразумия не доводить дело до банальной драки.
Булатов ворвался в комнату оперативного дежурного и остановился, вперив тяжёлый взгляд в меня. Но я не дрогнул и не стал оправдываться, что он логично ожидал и ему пришлось самому переходить в наступление.
Выслушав гневливо возмущение с вполне конкретными обещаниями физического воздействия, я спокойно предложил.
– Юра, если у тебя есть желание расставить все точки над «I», то давай не будем этого делать здесь. Здесь просто места нет, а спустимся в вашу комнату и там, без лишних свидетелей, обсудим все вопросы и со всех сторон. Может быть и с обоюдным удовольствием поваляем друг друга… Если, конечно, возникнет такое желание… Мне вот этого…. пока не хочется. Но если хочется тебе…? Ну…, давай…
– Хочется…, – буркнул Булатов и, круто повернувшись, исчез из дежурки.
– Борис Геннадьевич, не ходи, – всполошилась Катя.
– Аааа…, – махнул рукой в ответ, – рано или поздно это должно было случиться. Так пусть это будет сейчас. Пока я в боевом настроении…. Но я, Катя, как опытный командир, возьму сейчас паузу в минут десять. Так что не переживай – либо он «перегорит» за это время, либо… Всё-таки я надеюсь он «перегорит».
В комнате охраны к моему удивлению была не только Группа Булатова, но и сидел Вовка Абрамов со своим напарником, которые в это время должны были быть на базе Группы на другом конце города. И все они явно ждали меня и явно не для мирного разговора, что меня неприятно удивило. Но марку надо было держать и первым делом я наехал на Абрамова.
– Я не понял – А что ты здесь делаешь? У тебя район брошен и не прикрыт…
Володя окинул меня недружелюбным взглядом, но ответил спокойно: – Вот сейчас с тобой разберёмся и поедем к себе в район. Ничего с ним не случится…
– Хорошо, только я пришёл сюда выяснять отношения с этой Группой, а не с твоей… Или у вас тоже есть какие-то претензии к выполнению мною обязанностей оперативного дежурного?
Вот тут-то Булатова прорвало и он разразился площадной бранью в мой адрес и я настороженно сделал шаг назад, чтобы прикрыть спину. А когда он замолк, чтобы набрать новую порцию воздуха в лёгкие, опередил его.
– Булатов, я не понял…?! А других слов кроме матерных, что ли нет? Вроде бы не с деревни приехал…
Булатов открыл рот и закрыл его, яростно сверля меня взглядом, но потом разом обмяк и перешёл на нормальный язык.
– Так…., Цеханович, нам не нравиться, как ты работаешь….
– Стоп…, Стоп, Юра. Оценку моей работы может дать только начальник охраны Виктор Николаевич и директор. Если тебе не нравится что-то в моей работе… Вон…, подымись в офис и изложи…
– Я не стукач и мы тут сами разберёмся без всякого начальства.
– Хорошо…, – я тоже с ходу вошёл в раж, – хорошо. Так что тебе больше не нравится – я лично или как я отдаю приказы? Но сразу хочу сказать – сюсюкаться не собираюсь. Не в бирюльки играем и за нашими спинами не копейки, а очень приличные деньги…. Так что не нравиться? Конкретно…?
Но Булатов молчал. Скорее всего он пытался сходу сформулировать претензию и у него не получалось, а пауза неприлично затягивалась. Надо было что-то говорить и гнать дальше «свою пургу». Булатов попробовал, но ошибся с тональностью. А может быть, видя, что я не испугался, не дрогнул, решил сгладить остроту ситуации.
– Значит так. Зайдём с другой стороны. Ты тут ещё только новичок, а мы работаем здесь уже несколько лет и заработали достаточный вес и авторитет. Я уже не говорю про опыт. Поэтому не нравится, что ты начинаешь нас гонять по мелочёвке. Ты там на верху сам разруливай эти свои ситуации… Да и насчёт тональности… Мы тебе тут не солдаты срочники и свой голос подымай на другие группы, если они тебе это позволят….
На этом, в принципе, всё и закончилось. Вернее, не получилось поставить на место. Во-первых: он перегорел и потерял инициативу. Во-вторых: что немало важно – они не увидели, что я их испугался… И всё сошло на обыкновенный «Пшик», хотя мы ещё по инерции минут пятнадцать мерялись «членами».
После этих выяснений отношений, где каждый остался при своём мнении, что-то стронулось с места в мою сторону. Постепенно выравнивались отношение с Булатовым и другими старшими Групп. Да…, конечно, они продолжали иной раз спорить в некоторых неоднозначных ситуациях, но это уже проходило в деловом русле и без обид. Но окончательно поднялся и утвердился мой авторитет после нелепого случая. И чем больше я отнекивался о своём участие в этом, тем больше народ утверждался – это сделал Цеханович.
Лётчик, Андрей, пару месяцев работал оперативным дежурным нормально и его склонность к злоупотреблению «зелёным змием» не кидалась в глаза. Красовался в нашем офисном здании и успел охомутать несколько женщин с других организаций, с других этажей и стал частенько перебирать. А как нарежется, его всегда тянуло на работу. Первое время мы это воспринимали со здоровым смехом, но потом смеяться расхотелось. Андрюха приходил, вёл пьяные разговоры или нудно рассказывал свои обиды на жизнь и на каких-то совершенно незнакомых людей, мешая и отвлекая. Или же просто падал на диван, где мы отдыхали и хрен его стащишь оттуда такую махину. Через раз приходил на смену с хорошей пьянки, за что имел неприятные беседы с начальством.
И вот однажды, поздно вечером, заявился в моё дежурство пьянущий в дымину.
– Андрюха…, – выразил я законное возмущение, – ты же пьяный, и завтра меня меняешь. Иди домой… Проспись, утром чаю покрепче и душик похолоднее…
Но Андрей равнодушно и вяло отмахнул мои предложения и плотно уселся на диван, знакомо заведя свою волынку о безнадёжно испорченной жизни. Типа: – Подумаешь, выпивал на службе…, но ведь летал-то трезвым и неплохо летал, в отличие от других…. А его выгнали и теперь он – лётчик…, должен ошиваться на земле….
Через пять минут всё это мне надоело и я уже решительно, едва сдерживая злость, и в повышенном тоне предложил ему удалиться. Тогда на дежурстве со мной стояла новенькая девочка Эльвира и она очень здорово переполошилась, потому что в воздухе запахло хорошей потасовкой. Меня понесло вразнос от самой мысли, что пол ночи я буду вынужден выслушивать пьяный бред и решил его просто выкинуть с офиса, несмотря на то что он был выше меня почти на голову, моложе и весовая разница тоже не скидывалась со счёта.
– Так, Андрей… Встал и вышел отсюда. Ты мешаешь. – С вызовом бросил ему.
Андрей поднял на меня мутный взгляд и несколько секунд до него доходило, что его практически посылают на фуй…, отчего он пьяно и моментально «завёлся».
– Боря, ты что подраться хочешь? Так ведь я тебя уделаю на раз-два….
– Вот и пошли на лестничную площадку, там и попробуешь меня уделать.
Его пьяно-боевого задора хватило ровно на то, чтобы пройти через весь офис и оказаться на небольшой лестничной площадке последнего нашего этажа. И тут его силы оставили и он рухнул задницей на каменный подоконник.
– Ладно, Боря… Чего мы будем драться? Действительно, наверно я вам буду мешать. Я тут немножко посижу и пойду домой, – примирительно пробурчал Андрей, что меня полностью устраивало. Я вернулся в офис, закрыл за собой дверь на ключ и прошёл в дежурку. На немой вопрос Эльвиры, коротко и возбуждённо ответил.
– Всё нормально… Он ушёл домой…
А через десять минут на меня снизу вышел Булатов: – Цеханович, ни фига ты своего коллегу отметелил? Ну.., дал бы по роже разочек, а так вся рожа разбита, да ещё голова… Зря…, ведь завтра по трезвянке он с тобой разберётся….
– Не понял?
– Чего не понял? Хорош прикидываться… Да он мимо нас сейчас резво, весь в кровище прошмыгнул и умчался на улицу.
Я выглянул на пустую лестничную площадку, которая была вся забрызгана кровью и сам лестничный пролёт до промежуточной площадки тоже был в крови.
Вернулся обратно и вызвал Булатова: – Так это он, Юра, на лестнице наверняка поскользнулся и видать скатился вниз….
– Ну да…, ну да…, – ехидно засмеялся Булатов, – только такое впечатление, что он там кувыркался несколько этажей…
На следующее утро Андрей заявился на смену с хаааарошим перегарищем, весь в синяках и с перевязанной головой. Виктор Николаевич уже провёл быстрое расследование и тоже уверовал – что это сделал я. Тут ещё немаловажную роль сыграло и весьма эмоциональное объяснение ночных событий новенькой Эльвиры. И сколько я не опровергал – ничего не помогало, а только работало наоборот. А когда Андрей честно признался, что был пьяный и его сильно шатнуло на площадке и что Цеханович здесь ни причём – это совсем всех убедило в моей причастности.
Андрея тут же уволили, а ко мне с лёгкой руки Булатова приклеилась кликуха «Гарнизон», которая стала и моим позывным. А мне что? Она мне нравилась.
Больше со мной никто не спорил, да и я набрался опыта и теперь весьма уверенно рулил на дежурстве. Довольно моей работой было руководство фирмы и начали среди персонала гулять разговоры, что меня вполне можно ставить заместителем Виктора Николаевича, когда полностью укомплектуется смена оперативных дежурных.
Виктор Николаевич в прошлом был лётчиком гражданской авиации и летал на АН-2. Мужиком он был нормальным, да и обязанности начальника охраны выполнял добросовестно. Уравновешенный, никогда не повышал голос. Всегда в костюмчике с галстуком, наглаженный, выглядел интеллигентно. Вроде бы всё нормально, но был он всё-таки мягковат для этой должности. Для этих борзых парней из Групп Быстрого Реагирования. Они его слушались, но это только внешне. Очень редко с ним спорили. Выслушивали его инструкции, но делали частенько всё по своему. Служба оперативных дежурных была налажена, Группы соответствовали и здесь в конечном счёте была тоже и его заслуга. Но всё-таки на этой должности должен быть кто-то покруче, более требовательный, потому что у нас было куда расти и развиваться. А мы достигли определённых высот и остановились.
Я сам не хотел идти в подчинение к нему, потому что уже влился в работу оперативного дежурного, знал круг своих обязанностей и совсем не хотелось рвать жопу на новом поприще, опять доказывать всем, что я что-то там ещё могу…. Да и по большому счёту Виктору Николаевичу совсем невыгодно иметь рядом чересчур активного и более инициативного зама, на фоне которого он будет бледновато выглядеть. То есть подсиживать его.
Мне было хорошо здесь. Хохла Вадима тоже уволили и мне пришлось ходить не сутки через двое, а уже через сутки. Пытались сходу набрать новых оперативных дежурных, но получилось это очень скомкано и непродуктивно. Кто отсеивался практически на этапе стажировки, кого приходилось увольнять буквально через пару недель. И эта чехарда длилась целый месяц.
Уволили и опытную помощницу Ксению и тут тоже залихорадило. Но вот с женщинами решилось гораздо проще и через месяц к Лене и Кате присоединилась жена одного из профессоров УПИ Марина. Очень интеллигентная, молодая и что не маловажно приятная женщина. Взяли помощницей бывшая проводницу с железной дороги Люду. Обе оказались вполне толковыми и надолго прижились у нас.
Потом набрали оперативных и полегчало. Служба покатилась по накатанным рельсам – спокойно и продуктивно. Я уже знал индивидуальные особенности подавляющего количества наших объектов, узнавал по голосам многих клиентов. Даже было несколько клиентов-женщин, которые хотели, когда они звонили к нам, слышать только мой голос и все помощницы знали – если звонят с этого объекта, то с ними разговаривает только Борис Геннадьевич. Держал в памяти кучу номеров телефонов, паролей, адресов, фамилий и много чего интересного. И дежурства становились лёгкими, в конце которых с юмором рассказывал какие-либо приколы происшедшие во время дежурства.
Как-то раз произошла днём сработка сигнализации одной из квартир. По идее я должен сразу послать ГБР на квартиру, но я тянул время и, секунды ожидания звонка клиента с квартиры о снятии с охраны, плавно перетекли в минуту. За эту минуту я успел просмотреть «историю» объекта – Когда, что, во сколько срабатывало? И «история» объекта вроде бы куцая – никогда и ничего не срабатывало. Но посылать ГБР уже было поздно и звонка с квартиры не было. А сработки шли – входная дверь, большая комната, спальня, кухня, туалет…
Это было запрещено инструкцией, но я поднял трубку телефона и набрал номер сотового телефона клиента.
– Да…, – с третьего гудка прорезалась трубка приятным женским голосом.
– Оперативный дежурный Уральской Ассоциации охраны бизнеса. Назовите пароль. – Потребовал я с напором.
– А что не прошло «снятие»?
– Не прошло. Пожалуйста – Пароль. – Жал я дальше и уже понял, что это наша клиентка, но додавливал её.
Женщина тихо чертыхнулась и, слегка запнувшись, назвала правильный Пароль, мгновенно успокоив меня. Я расслабился и предложил.
– Спасибо, Мария Николаевна, – пробежав глазами по нужной строчке на экране компьютера, – вы сейчас пройдите из туалета к входной двери и сделайте пере постановку сигнализации, а то у меня красным светом на экране остальные сигналы забивает.
В эфире повисла непонятная тишина, потом неуверенный вопрос: – А вы откуда знаете, что я в туалете?
– Знаю и вижу, что вы там. Видел, как вы зашли в квартиру, потом из прихожей прошли в большую комнату, оттуда в спальню, потом на кухню, а сейчас в туалете…, – я то сам ступил и не врубился в смысл вопроса, попутно убирая красноту с экрана.
А в трубке надолго возникла тревожная пауза, а потом резко и, высоко взлетев, прорезался визгливо-возмущённый голос: – Так вы что видите, как я сижу на унитазееее….???? Да как вы смеете…? У нас же это в договоре не прописано……
Я ответно чертыхнулся и засмеялся от дебильной ситуации, прикрыв трубку ладонью, но клиентка услышала мой смех и теперь возмущение перешло в банальную ругань и угрозы, где всё было смешано в кучу и в довершение всего она ненароком отключила связь.
Я ржал, как полковая лошадь на плацу и сквозь смех рассказывал помощнице Марине и та тоже смеялась от души. На наш смех заглянул Виктор Николаевич, но в отличие от нас он не смеялся. И потребовал набрать номер, объяснить неправильность ситуации и извиниться перед женщиной. Пока смех да дело, пока проходила быстрая разборка начальником охраны, клиентка пере поставила сигнализацию. Тревожный, звуковой сигнал умолк и с экрана пропала краснота. А клиентка сама позвонила по телефону.
Я сделал строгие глаза, хотя меня всего распирало от смеха, включил громкую связь и оттуда ПОТЕКЛО…. Давненько я не слышал такого словесного ряда, длинного, непрерывного, сказанного на одном вдохе и выдохе. Потом новый вдох и уже посыпались угрозы и так минуты три… И – ТИШИНА….
– Алло…?! – Уже нормально-озадаченным голосом спросила трубка, после тридцати секунд тишины, в ходе которой я и Марина давились от смеха, а Виктор Николаевич задрал высоко брови в удивление. Наверно в гражданской авиации такие слова говорили очень редко и только в том случае, когда полукилограммовый молоток попадал с размаха по пальцу. – Вы меня слышите?
– Да…, Мария Николаевна…, – я говорил урывками, давя в себе сумасшедший смех, представляя, как хозяйка квартиры, сидя на унитазе со спущенными трусиками, лихорадочно шарила глазами по стенам туалета в попытке разглядеть глазок видеокамеры. – Да…, слышали ВСЁ.
Я уже справился с собой и быстро продолжил, сочиняя на ходу, так как говорить ей что шлейфы сигнализации установлены в каждой комнате и высвечивают на экране строчкой наименование помещения, в которое она заходила, было долго и сложно: – Вы меня совершенно превратно поняли. Я вас лично не видел. А видел ВАС в виде точки на плане вашей квартиры. Всего лишь в виде точки, перемещающейся по квартире…