Нужно ли идти на поводу у Судьбы, подумал Рогов. Не лучше ли оставить все как прежде. Зачем ему все это? Подумал и снова посмотрел на Риту. И вот перед ним сидит просто девчонка, каких сотни, тысячи проходят мимо, и по которым скользнешь на секунду оценивающе и через мгновение навсегда забудешь, будто их и не было вовсе.
От этого представления Рогову сразу стало легче.
- Может, ты и права,- сказал он.- За этими стенами всё будет по-другому. Там иной мир.
- И он, к сожалению, не ваш,- сказала Рита.
- К сожалению,- неслышно произнес Рогов и отвернулся от неё. Какое-то ужасное предчувствие больно сжало его сердце, но он побоялся даже предположить, ибо почувствовал за всем что-то такое, до чего не только не хотелось опускаться, но о чем не хотелось даже думать. К счастью, в прихожей раздался звонок. Рита встрепенулась и встревожено посмотрела на Рогова.
- Вы слышите, слышите, звонят!
- Слышу,- сказал Рогов.- Странно. В такую рань... Пойду посмотрю.
- Может, не надо?- Как не хотела она возвращаться назад в своё прошлое.
- Ты всё еще думаешь, что это за тобой? Вряд ли. Но делать вид, что меня нет дома, тоже глупо. Сиди здесь, не бойся, оттуда не увидят.
Рогов приблизился к входной двери и открыл её. У дверей стояла Марта. Казалось, она не уходила совсем.
- Доброе утро, Рогов. Как видишь, это снова я,- сказала язвительно.- Вернулась, чтобы выразить тебе мое искреннее презрение.
- Ты очень кстати,- без доли иронии произнес Рогов.- Это как раз то, что мне сейчас больше всего необходимо.
- Не юродствуй, Рогов, тебе это не идет,- переступила Марта через порог.- Как закончился вчерашний вечер? Эта фифочка еще здесь?
- Ты стоишь на ее сапогах.
- Очень мило. Выходит, она провела в твоей квартире всю ночь?
Рогов безразлично пожал плечами.
- Я в восторге! Но может, ты все-таки пригласишь меня по старой памяти в комнату или мы так и будем разговаривать в прихожей?
- Пожалуйста, проходи. Я тебя не гоню.
- Очень рада.
Рогов пропустил её вперед. Марта прошла в гостиную и, бросив на Риту полный презрения взгляд, все же поздоровалась с ней:
- Доброе утро, милочка.
- Здравствуйте,- тихо ответила Рита.
- Странно, что вы еще живы. Вас же, насколько помнится, преследовали вчера и хотели убить? Выходит, не убили? Забавно.
Рогов почувствовал, что Марта не мириться сюда пришла. Настроена она была агрессивно, но ему вовсе не хотелось начинать все сначала.
- Марта, давай не будем заводиться по-новому.
- Я и не завожусь,- сказала Марта.- С чего ты взял, что я завожусь?
Марта снова переключилась на Риту:
- Знаете, милочка, я всю ночь не могла уснуть, все думала, что вам понадобилось от Рогова. Он ведь по сути закрытый человек, малообщительный, одинокий. К тому же ему давно перевалило за тридцать. А вы такая молодая, видная. Как говорится, вся в соку,- и вдруг Рогов. Не понимаю. Убей меня Бог, не понимаю. Придумать эту банальную историйку про погоню, каких-то там преследователей-убийц,- для чего? Вам негде было переночевать? Мама из дому выгнала? Или вы давно знакомы?
- Марта!- попытался осадить ее Рогов: ему до чертиков надоели эти пустые выяснения отношений.- Я тебе, кажется, еще вчера говорил, что мы совсем незнакомы, и то, что Рита оказалась здесь, чистая случайность.
- Ах, да, да, да, совсем забыла, вы же еще вчера рассказывали мне и про погоню, и про случайность. Память у меня совсем плохой стала. Но сейчас ты назвал её по имени так, как будто вы знакомы целую вечность.
- Не преувеличивай, Марта, тебе показалось. Ты, наверное, просто устала.
- Ничуть. Я чувствую себя раз в десять лучше, чем вчера.
- Тогда почему заводишься снова? Успокойся.
- Вот только успокаивать меня не надо. Я спокойна. Я совершенно спокойна. Зачем ты меня успокаиваешь? Образумить хочешь? Только давай на вещи смотреть трезво: меня ли надо уму-разуму учить? Меня, которая тебе все отдала, которая тебя ублажала на твоей постели и в которую ты затащил какую-то шлюху!
- Марта, выбирай выражения!- взорвался в конце концов Рогов.
- Я вас прошу...- отозвалась и Рита.
- Ох, ох, ох!- закачала головой Марта.- Она меня просит. Она меня просит! Да ты, милочка, не просить меня должна, а умолять на коленях, чтобы я вас простила, ведь не я вторглась незваной гостьей в чужую жизнь, а ты, голубушка. Не я одним махом порвала связующую нас с Роговым нить, а ты. Ради чего? Зачем?
- Марта, не забывайся!
- Не забывайся, не забывайся... Что же ты себе такого не сказал, Рогов, когда прогонял меня вчера вечером?
- Я не гнал тебя, Марта, ты прекрасно знаешь.
- Ах да, память прямо девичьей стала,- я ж сама ушла! Развернулась и ушла. Но, по-вашему, я должна была остаться? Чтобы смотреть на ваши оргии?
- Марта, это уже слишком!- вспыхнул Рогов.
- Вы не смеете, Марта, не смеете! Вы же не знаете ничего!- вскочила со своего места и Рита.
- А вы смеете? Смеете?!- Марта достала из кармана сигареты и закурила. Руки ее дрожали.
- Впрочем, не о вас речь. Вы что: пришли, ушли, а Рогов остался. Нет, и какая штучка, какая штучка, этот Рогов, а!
- Марта!
- Ах, Рогов, оставь, я же не с тобой сейчас говорю, я вот с нею говорю, с этой дурочкой, с этой заблудшей овечкой, которая ничего еще в жизни не понимает и считает, что одна она способна трезво оценить ситуацию. Но ведь мы тоже не лыком шиты. Я ведь тоже когда-то такою была. На улице росла, мальчиков любила, пока один из них не повел на вечеринку, не напоил допьяна, а сам с другой сбежал, бросив меня на краю города, у черта на куличках, в компании совершенно незнакомых мне людей, двое из которых потом гнали меня, как собаку, через весь город, думая надругаться.
- Но ведь Роман не такой!- вырвалось невольно у Риты.
- Бросьте, девочка, бросьте. Все они такие. Все. И ваши преследователи, и мои, и Рогов. Вот только есть, правда, одна разница у них и у него (она показала на Рогова дымящей сигаретой). Ваш Рогов - сочинитель. Или хочет им быть. В тайне от всех он строчит свои жалкие серые сентиментальные рассказики, сохнет над ними, страдает. Вот, к слову, когда он действительно живет...
- Я прошу тебя, Марта, прекрати! Ты не в себе, тебе нужно отдохнуть.- Рогов подошел к ней и тронул за плечо.
- Ай, Рогов, уйди!- отбросила его руку Марта.- Не тронь меня! Ты думал, если спал со мною, то имеешь на меня все права? Какие же вы, писатели, идеалисты! А для нас-то переспать с кем-либо - раз плюнуть! Верно, милочка? Вот какие мы - такие! Такими, по крайней мере, вы нас, писатели, изображаете.
- Но это же не так, Марта, не так.
- Ах да, я совсем забыла: вы нам иногда, а то и часто, сочувствуете, жалеете нас. Но только не в жизни, а там, на бумаге. В жизни же мы для вас лишь прототипы, следствие неустройства общества или дисгармонии мира. Мы, реальные, сущие, для вас лишь материал, глина, из которой вы лепите все, что вам угодно, все, что вам в голову взбредет. Не так ли?
- Марта!
- Что "Марта"? Что? Не нравится? Правда глаза колет? Но ведь так оно и есть: в большинстве своем вы нас используете. Вы вообще всех используете. Вы даже не можете оставить в покое лежащий на земле лист, валяющиеся под ногами камни. Деревья и облака, черви и пчелы по вашему желанию вдруг начинают говорить и думать. Всё, всё, к чему вы прикасаетесь, умирает. Умирает, потому что становится нереальным, ирреальным, потусторонним. Во всё, во всё вы вторгаетесь: в чужую жизнь, в круговорот веществ в природе и даже - даже! - в течение времени! Вы разрушители, колдуны, вы даже хуже Пифии, ибо заставляете человека своими прорицаниями ожидать, надеяться, верить во что-то, в то, что даже вам часто видится неясным и расплывчатым. Я на все сто уверена, девочка, что и вам Рогов внушил нечто подобное. Утешил вас, как утешал три года меня, а до меня еще кого-то. Но тем-то и отличаются от всех остальных сочинители, что им ни верить, ни доверять нельзя. Будьте уверены, убьют вас или сами умрете, он сразу же бесподобный рассказик настрочит. И всё там будет чинно и гладко. Он в нем и любить вас будет безумно, и ласкать страстно, и переживать, если что с вами случится так, как никто из нормальных людей никогда не переживал: "И мал и мерзок - не так, как вы - иначе!". И цветочки положит на вашу могилку не какие-нибудь обыденные, а самые что ни на есть экзотические, какие у нас и не встретишь, а если нет, то всё равно свежие и непременно дорогие, да еще с приписочкой: мол, она их сильно обожала...
- Марта, Марта, я прошу тебя прекратить!- не смог больше терпеть её издевательств Рогов.
- А, зацепило? Все-таки не окаменело-то у нас еще сердечко. А я думала, Рогов, на тебе можно смело ставить крест. Выходит, рано я тебя списала?
- Марта, ты давно знаешь меня, мои привычки, мой характер. Знаешь, как я к тебе отношусь,- как можно сдержаннее произнес Рогов.- Но если ты вернулась, чтобы перевернуть здесь всё вверх дном, сразу прошу тебя: лучше уйди. Сейчас. Пожалуйста. Я тебя очень прошу.
- Вот. Что и требовалось доказать. Выходит, я тебе только мешаю. Замечательно. Вот плата за долгие годы моей любви. За годы наших светлых дней и жарких ночей. Я тебе очень благодарна.
Марта демонстративно поклонилась Рогову.
- Марта, ты опять всё ставишь с ног на голову. Я же совсем не это имел в виду. Ты меня просто не поняла.
- Я правильно тебя поняла, Рогов. У тебя появился выбор, и ты его сделал. Не смею дольше задерживаться. Милуйся тут со своей новой подружкой, больше вам мешать не буду.
Марта подошла к столу, взяла недопитый бокал вина, залпом осушила его и, бросив напоследок: "Счастливо оставаться", вышла, громко хлопнув входной дверью.
8
Наступила гнетущая тишина, и Рогов сразу почувствовал на душе какой-то смутный осадок. Ему вдруг сильно захотелось выпить чего-нибудь покрепче, бьющего в голову. Он достал из бара початую бутылку водки.
- Будешь?- предложил Рите.
- Нет.
- А я выпью.
Рогов налил себе немного в рюмку.
- Господи, что ж так нелепо всё происходит?- невольно вырвалось у него.
Рита тут же поспешила извиниться за всё, но он совсем не винил её.
- Не всё ли равно,- сказал,- когда произошел этот разрыв, рано или поздно мы с Мартой, наверное, разбежались бы. Вы, может, только ускорили его.
Роман говорил, стараясь избегать ее взгляда. Но Рите достаточно было и одного выражения лица Рогова, чтобы понять, какая внутренняя борьба идет в этом человеке. И во всем, что произошло сегодня с ним, Рита обвиняла исключительно себя. И это обвинение было острым, потому что практически она ничем не могла ему помочь. Могла только извиниться перед ним, и она извинилась, потому что это было необходимо прежде всего ей самой. Рита сказала: