От волнения у него комок подкатил к горлу. Что бы сказала Сара, если бы зашла в этот момент? Может, это была лишь подстроенная ловушка, чтобы поймать его? Внезапно он увидел обозначение: КТП-Н-5А. Карта тактического пилотажа Н-5А! Топографическая карта Департамента обороны! Это непременно должна быть она!
Блейк скопировал файл на другую дискету, выключил компьютер, запер ящик стола и вышел, бросив взгляд на часы: с момента его появления в вагончике прошло шесть минут.
Сара и Поллэк всё ещё пребывали в кабинете Мэддокса. Египтолог запер дверь на ключ и вернулся в бедуинскую палатку, предварительно удостоверившись, что у него в кармане ещё остались сигареты.
Он сел за стол, наблюдая за разливавшим кофе официантом, незаметно опустил связку ключей в карман куртки Сары, затем закурил сигарету, с наслаждением сделав пару затяжек.
— Искушение, которого мне не довелось испытать, — заметил Гордон. — И каждый раз, когда я вижу, как курильщик истерично роется в карманах, я считаю себя счастливчиком, ибо ни разу в жизни не выкурил ни одной сигареты.
— Вы правы, мистер Гордон. С другой стороны, именно способность понимать, что есть порок и что есть добродетель, отличает нас от животных. Вы когда-нибудь видели, чтобы лошадь курила?
Гордон изобразил кислую улыбочку и сменил тему:
— Рэй рассказал мне об этой деревянной панели, которая находится между дном захоронения и кучей мусора, которую вы называете «завалом». Очень странная вещь: что это может быть, по вашему мнению?
— Я думал об этом весь день и ещё не нашёл ответ. Но объяснений может быть не так уж много... Вот одно из двух: в древности эта панель должна была находиться в горизонтальном или вертикальном положении. В первом случае она могла использоваться в качестве крышки помещения, находящегося под полом. Но это маловероятно, поскольку вес завала рано или поздно в течение лет сместил бы её, какой бы прочной она ни была. Значит, панель должна была находиться в вертикальном положении...
— И что тогда?
В этот момент появилась Сара и села рядом с ним.
— Ну по моему мнению, это может означать только одно...
— А именно? — заинтересованно спросила Сара.
— Что обвал был вызван намеренно, чтобы сделать захоронение недоступным.
В течение нескольких минут Сара хранила молчание. Дневной свет почти угас, и ветер доносил из пустыни отдалённые шумы, отзвуки таинственной деятельности, которая разворачивалась где-то за меловым горным хребтом, окаймляющим равнину с северо-востока.
— Мне это кажется странным... — вымолвила она через некоторое время. — Все египетские захоронения были недоступными. И в любом случае мы не знаем, каков же вход и куда он ведёт.
— Так оно и есть. Однако этот завал, по моему разумению, является искусственным. Вертикальная панель удерживала кучу обломков горных пород. В какой-то момент некто устроил так, что панель упала вперёд, лавина обломков завалила захоронение и частично поглотила саркофаг. Обвал был вызван с намерением разрушить всё в захоронении, но этого не произошло. Устройство сработало только частично.
— Смелая гипотеза, — с одобрением заметила Сара.
— Более чем ты думаешь. Наиболее вероятным является то, что эта масса обломков с давних пор пребывала в неподвижном состоянии, поэтому имел место процесс слипания, помешавший сходу всей массы внутрь подземелья. Но если это так, как я думаю, то это означает, что кто-то вернулся навестить это захоронение намного позже того времени, когда оно было закрыто.
— Но почему?
— Не имею ни малейшего представления, но не теряю надежды рано или поздно выяснить это.
— А что ты намерен делать сейчас: освободить саркофаг или продолжать раскопки панели?
— Если бы это зависело от меня, то я бы продолжал раскопки в направлении панели. Именно там находится решение загадки. Но сомневаюсь, что мистер Мэддокс одобрит такой шаг. В конце концов, именно он является хозяином этой концессии.
— Это так, — подтвердила Сара.
Среди сотрапезников воцарилось молчание, казалось, каждый из них погрузился в свои собственные мысли. В этот момент появился Мэддокс, но не вернулся к столу. Он направился к стоянке, и вскоре послышался шум отъезжающего джипа.
Сара устремила свой взор в направлении стоянки, было похоже, что она нервничает.
Блейк поднялся из-за стола.
— Полагаю, мне пора за работу, — заявил он. — Надо прочитать ответ моего коллеги на вопросы, которые я направил ему. Вполне возможно, что мне придётся бодрствовать всю ночь за этим занятием.
— А вот я пойду спать, — возразила Сара. — Денёк выдался напряжённый. — Она бросила на Блейка заговорщический взгляд: тот прекрасно понимал, что она имела в виду.
Блейк проводил Сару до двери её вагончика.
— Куда, по-твоему, отправился Мэддокс один в такой поздний час?
— Не знаю, — отрезала Сара, — и меня это меньше всего интересует. С тех пор как началась моя работа тут, я научилась не совать нос не в свои дела и тебе советую делать то же самое, насколько это возможно. Спокойной ночи, Уилл.
Её губы скользнули по его губам лёгким поцелуем, и она исчезла в вагончике, затворив за собой дверь.
Блейк почувствовал, что лицо его вспыхнуло, как у школьника на первом любовном свидании, но в темноте этого не было заметно. Он направился к своему вагончику и по пути заметил, что в бедуинской палатке уже никого не было.
Он включил компьютер и в первую очередь установил копию, которую сделал с дискеты Сары. На экране появилась топографическая карта с координатами на полях. Сара солгала ему!
В тот же самый момент ему показалось, что послышался едва уловимый звук, нечто вроде лёгкого скрипа двери. Блейк подскочил к окошку и выглянул наружу как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сара выходит из двери своего вагончика и тотчас же исчезает за углом.
Он, в свою очередь, также покинул жилище и направился к стоянке транспорта, стараясь держаться в тени. Когда египтолог добрался туда, то Сары и след простыл, а на стоянке отсутствовал один из вездеходов. Прошло несколько минут, и, только навострив уши, он смог уловить вдали шум двигающегося автомобиля. Салливэн, Гордон и прочие, чьи вагончики были расположены поблизости от генератора, наверняка ничего не услышали.
Шум отдалился, унесённый ветром, который дул с севера в попутном направлении, а Блейку удалось лишь на несколько мгновений увидеть отблески фар на верхушке одной из вершин. Возможно, Сара следовала за Мэддоксом к его неведомому месту назначения, одна, посреди пустыни.
Несмотря на то что она обманула его, Блейк ощущал тревогу за неё, думая об опасностях, навстречу которым неслась девушка, но в данный момент он ничего не мог поделать.
Египтолог вернулся в свой вагончик и уселся перед компьютером: перенёс координаты топографической карты и распечатал её на листе бумаги, но ему не удалось узнать с её помощью своё местонахождение, поскольку отсутствовала общая карта Ближнего Востока. Необходимо было отправить эти данные и получить ответ из внешнего мира. Возможно, от Хуссейни. Но как избежать контроля Поллэка?
Теперь он уже точно не мог просить Сару повторить свой подвиг, пока Поллэк сидел в отхожем месте, и не мог совершить его лично, поскольку его обязанностью было присутствие на раскопках.
Внезапно его озарило: надо воспользоваться иероглифами!
По всей вероятности, никто в лагере не мог читать иероглифическое письмо, а потому текст, состоящий из иероглифов, не возбудит подозрения Поллэка в данной ситуации. Поэтому он может ухитриться послать более полную информацию. И он принялся читать ответ Хуссейни, который Поллэк передал ему на дискете. Послание гласило:
Привет, Блейк! То, что ты мне сообщил, является совершенно необычным, и я бы многое отдал за то, чтобы прочитать этот текст вместе с тобой.
Вот ответ на твои вопросы: а) ниже привожу достоверно скопированные три строки из папируса Брестеда, которые имеются в нашем распоряжении:
(Далее следовал текст, состоящий из иероглифов).
б) этот текст определённо является верным воспроизведением оригинала со всеми его палеографическими характеристиками. Брестед был педантичен до мелочей. Его запись может считаться практически фотокопией оригинала, если ты простишь мне этот анахронизм.
Сообщи мне, как только представится возможным, дальнейшее развитие ситуации. Я весь просто как на иголках.
Хуссейни
Египтолог загрузил в компьютер программу с иероглифическими знаками и с помощью грамматики попытался составить сообщение Хуссейни, в котором просил известить его, какому месту и какому региону соответствуют высылаемые ему координаты. Ему пришлось попотеть, чтобы найти в древнеегипетском языке выражения, позволяющие выразить современные географические понятия. Когда Блейк перечитал составленный текст, у него не возникло никакой уверенности в том, что Хуссейни поймёт его мысль, но другого выхода не было. Он намеревался изложить следующее: «Место, в котором я прочитал эти слова, является местом захоронения крупного сановника египетского царства. Я проник в него и выяснил, что оно является нетронутым. Я не знаю, где нахожусь, но цифры этого места следующие: тридцать восемь и восемнадцать и пятьдесят к ночи; тридцать четыре и сорок три к восходу солнца».
Египтолог надеялся, что его коллега поймёт: 38°18’50" северной широты, 38°43' восточной долготы.
Закончив послание, он позвонил Поллэку:
— Извините меня, Поллэк, говорит Блейк, мне необходимо отправить сообщение.
— О чём идёт речь, доктор Блейк?
— Это иероглифический текст, по которому мне требуется консультация коллеги, того же самого, с которым я обменялся корреспонденцией.
— Сожалею, доктор Блейк, но в отсутствие мистера Мэддокса я не могу выполнить вашу просьбу.
Блейк стал напористо наседать на него:
— Послушайте, Поллэк, мой коллега является единственным лицом, которому я доверяю, завтра он уезжает и будет отсутствовать пару недель. Это означает, что я не смогу узнать из текстов, переписанных мной, нужную информацию, без которой мне не обойтись. Если вы хотите взять на себя такую ответственность — ваша воля, но я не думаю, что мистер Мэддокс будет очень доволен этим.
Несколько мгновений Поллэк хранил молчание, и Блейк слышал его сопение на другом конце провода и жужжание генератора, более отчётливое, которое накладывалось на слабый шум, просачивающийся в вагончик египтолога снаружи.
— Хорошо, — сдался наконец Поллэк, — если вы гарантируете мне, что речь идёт только об этом...
— И ни о чём другом, мистер Поллэк, — продолжат настаивать Блейк. — Если ваш компьютер включён, то я немедленно отправлю вам текст напрямую через модем, чтобы вы могли тотчас же выслать его. Возможно, ответ придёт мне моментально... если вы будете держать генератор включённым ещё немного.
— В самом деле, — оживился Поллэк, — я хотел воспользоваться отсутствием мистера Мэддокса, чтобы закончить некоторые документы и дать холодильникам ещё немного поработать. Отправляйте ваше послание.
Блейк повесил трубку, испустив вздох облегчения, и немедленно выслал на компьютер Поллэка подготовленный текст в надежде, что Хуссейни ещё находится дома. По его подсчётам, в Чикаго сейчас было между двенадцатью и часом дня.
Отправив сообщение, он вновь вывел на экран ранее присланный ответ Хуссейни, распечатал три строки папируса Брестеда, сравнивая каждый знак и каждую палеографическую особенность с текстами захоронения, в котором производил раскопки: совпадение оказалось ошеломляющим. Можно было сказать, что оба текста написаны одним и тем же писцом. Возможно ли такое?
Завершив свой анализ, он сообразил, что минуло уже два часа, а генератор всё ещё был включён. Часы показывали без четверти десять. Мэддокс явно ещё не вернулся, возможно, отсутствовала и Сара.
Египтолог отворил дверь вагончика и уселся снаружи. Воздух был свежим и чистым, а убывающая луна выглядывала между узкой полоской облаков и волнистыми очертаниями гор.
Он подумал о Саре, которая в одиночестве колесила по пустыне ночью, о Саре, которая солгала и, возможно, пользуется также своей красотой, чтобы следить за ним. Никто в этом лагере не был тем, кем казался, и Блейк осознавал, что не может испытывать никаких иных чувств, кроме недоверия. Единственным связующим звеном, труднодостижимым и ненадёжным, оставался Хуссейни, коллега, который подобрал его на улице в мороз во время его одинокого Рождества, — звено, которое могло быть разорвано в любой момент.
Египтолог закурил сигарету и попытался расслабиться, но с каждой минутой всё яснее отдавал себе отчёт в том, что находится в трудном и опасном положении, в положении, на которое никак не может повлиять. Эти люди, которые ночью носились по пустыне, эти отдалённые звуки, эти странные мерцающие вспышки на горизонте: что всё это имело общего с предполагаемой геологоразведочной деятельностью?
Блейк подумал, что они могут также прикончить его в этом месте, как только получат то, что хотят, или же шантажировать, вынудив к вечному молчанию.
Телефонный звонок прервал его размышления и заставил вскочить на ноги. Он влетел в вагончик и схватил трубку:
— Слушаю.
— Говорит Поллэк. Пришёл ответ для вас, доктор Блейк. Если ваш компьютер включён, то направляю его на модем. Передаю его вам напрямую.
— Отправляйте же, мистер Поллэк. Всё в порядке. Спасибо.
Хуссейни ответил ему таким же образом, с помощью иероглифического текста, и, похоже, прекрасно понял, что от него требовалось. Его сообщение можно было расшифровать лишь в приблизительном смысле, местами оно допускало лишь неясное или двусмысленное истолкование, но в нём присутствовала одна фраза, которая не оставляла ни малейшего сомнения:
Ты находишься в пустыне под названием Негев, поблизости от впадины под названием Митцпе-Рамон, в государстве Израиль.
Далее следовала приписка:
Как это стало возможным?
Гед Авнер распрощался с археологом Игелем Аллоном около часа ночи.
— Это было потрясающее посещение, профессор! — заявил он, едва успев появиться из туннеля под сводом Крепости Антония. — Как вы полагаете, сколько потребуется времени, чтобы добраться до конца туннеля?
Аллон пожал плечами:
— Трудно сказать. Это ведь не типовое строение, такое как дом, или храм, или лечебное здание курорта термальных вод, размеры которых нам приблизительно известны; туннель же может иметь длину и десять метров, и три километра. Странность заключается в том, что он, похоже, идёт в направлении Храма.
— Вот как, — протяжно произнёс Авнер. — Тогда я немедленно отдам приказ установить временные заграждения вокруг всего участка доступа к раскопкам и организую всё таким образом, чтобы в ваше распоряжение были предоставлены все средства для завершения изысканий как можно быстрее. С учётом того, где мы находимся, полагаю, вы согласитесь со мной относительно поддержания максимальной секретности всей операции. Напряжённость такова, что одно только сообщение о ней может спровоцировать чрезвычайно серьёзные инциденты.
— Да, — подтвердил Аллон, — считаю, что вы, безусловно, правы. Спокойной ночи, господин Коэн.
— Спокойной ночи, профессор.
Он удалился в сопровождении своего компаньона.
— Феррарио, — приказал он, как только они отошли на несколько шагов, — немедленно распорядись об установке временного ограждения и внедри пару наших агентов среди рабочих или техников на раскопках. Я хочу, чтобы меня постоянно информировали о том, что происходит там, внизу.
— Но, господин, — возразил офицер, — временное ограждение определённо привлечёт внимание и...
— Знаю, но мне кажется, что у нас нет другого выбора. Может быть, ты предложишь что-то получше?